След за кормой - Александр Мелентьевич Волков

его друзей. Конечно, на лодки придётся садиться не в Пирее, а где-нибудь западнее, на пустынном берегу, в окрестностях Фалера, в глухое предрассветное время, когда обычно отправляются на ловлю рыбаки.

План Памфила был опасен, но ничего лучшего придумать не могли.

Поручив Филофею передать отцу самую горячую благодарность, Тиманф отпустил юношу. Теперь Филофей знает дорогу к их убежищу, и, когда придёт время, он явится за ними и проведёт в окрестности Фалера, где их будут ждать рыбачьи лодки. Частое сообщение с пещерой Тиманфа опасно, и поэтому беглецы до ухода из ущелья должны продержаться с теми съестными припасами, которые прислал им Памфил.

Под маской рабов

После ухода Филофея в пещере снова потянулись дни тоскливого ожидания. Всё теперь зависело от того, как быстро Демарат сделает переход из Ольвии в Пирей. Если его прибытие замедлится, беглецов либо ждёт голодная смерть, либо кому-либо из них придётся с большой опасностью отправляться за съестными припасами.

Чтобы занять своих мальчиков, Эвротея рассказывала им древние легенды о богах и героях, а знала их почтенная матрона немало: недаром она была дочерью известного в Аттике рапсода[26] Лизимаха.

Ночью Баллур бродил с Тиманфом по ущелью, обучая его смиренной походке раба — с опущенной головой, с глазами, устремлёнными в землю, с безвольно висящими руками. Свободный гражданин Пирея с трудом усваивал уроки Баллура.

Прошло уже двадцать два дня, а Филофей всё не появлялся.

Может быть, Филофея схватили, когда он возвращался из ущелья? Может быть, он попался шпионам Гиппия уже на обратном пути, когда шёл за Тиманфом и его спутниками?

А может быть — это казалось самым вероятным, но и самым страшным, — может быть, с «Артемидой» что-нибудь случилось во время далёкого плавания и она никогда не придёт в Аттику.

Они изголодались до крайности. В последние дни им пришлось питаться только диким чесноком и другими съедобными травами, которые собирал Баллур. Лишь для Эвротеи и Филиппа оставили немного пищи из тех запасов, что принесли Периандр с Филофеем. Ещё несколько дней — и беглецы начнут медленно умирать от истощения…

Но на двадцать третий день Филофей явился. Его встретили с радостью, которую невозможно описать.

Оказалось, что ожидаемый корабль Демарата прибыл несколько дней назад. «Артемида» вошла в гавань Пирея без своего опасного груза.

В течение многих дней и ночей десятки людей из Пирея и Фалера бороздили море вдали от берегов, притворяясь, что ловят рыбу. На самом же деле они сторожили приближение «Артемиды».

Демарат был вовремя предупреждён об опасности. Его матросы обвязали тюки с оружием верёвками, а на свободных концах верёвок сделали петли. Один из рыбаков указал Демарату хорошо знакомую ему отмель, где он всегда ловил рыбу. Глубина в этом месте не превышала десяти — двенадцати локтей. Туда и был бережно опущен драгоценный груз. Когда придёт время вынуть спрятанное оружие, ловкий ныряльщик ухватит верёвку за петлю, поднимется с ней на поверхность воды, и груз будет поднят на лодку.

Надсмотрщики Гиппия не обнаружили на «Артемиде» ничего запретного: зерно, шерсть, кожи — товары, всегда привозимые с северного побережья Понта Эвксинского.

Чтобы не возбудить подозрений у портовых властей, Демарат не мог немедленно пуститься в обратный путь. Дня четыре пришлось посвятить торговым делам.

Навклер распродал свои товары за полцены. Он кое-как, для видимости, нагрузил судно всем, что попалось под руку, и, как было условлено, заявил, что отправляется на Милос. Демарат будет ждать беглецов за Нисеей.

Слушая рассказ Филофея, голодные люди жадно смотрели на принесённый им мешок: без сомнения, в нём пища. Им пришлось разочароваться: продукты в мешке оказались, но их было не так много. Мешок был наполнен одеждой рабов, которую должны были надеть Тиманф, члены его семьи и друзья. Так им легче будет обмануть соглядатаев Гиппия, наводнивших все дороги. Но, что, очень удивило Тиманфа, — в мешке не оказалось рабского одеяния для великана скифа.

— А как же Баллур? — с удивлением спросил Тиманф.

— Отец придумал уловку, которая поможет вам лучше обмануть бдительность врагов, — ответил юноша. — Баллур пойдет в своей одежде, как воин из отряда скифских телохранителей тирана. Ты, почтенный Тиманф, будешь его помощником. Вооружившись мечами, вы поведёте остальных, связав им руки, и, если кто-нибудь станет допытываться, скажете, что сопровождаете в Афины вновь купленных рабов Гиппия. Мы сделаем так, чтобы оказаться у Афин ночью, а там тайно свернём влево и направимся в Фалер…

Из пещеры на корабль

Опасный путь к Фалеру проходил благополучно, но вблизи Афин случилась встреча, о которой беглецы в течение долгих дней не могли вспомнить без ужаса. До города оставалось пять-шесть стадиев, и уже пора было сворачивать влево, когда из-за поворота дороги показался вооруженный отряд греков под предводительством сотника.

Маленькую группу остановили. Баллур бойко изложил басню, придуманную Памфилом. Но какой же леденящий сердце страх охватил Баллура и всех остальных, когда сотник крикнул, обращаясь к кому-то, скрытому за спинами воинов:

— Эй, Мадис, иди, взгляни — это из ваших?

Мадис, бывший товарищ Баллура по отряду телохранителей, вышел вперёд и остановился перед беглецами. Баллур ни на мгновение не сомневался, что Мадис узнал его в густом сумраке наступившей ночи. Они спали рядом в течение нескольких лет, вместе мечтали о свободе и проклинали судьбу, сделавшую их рабами.

Что сделает Мадис? Боясь ответственности, предаст ли старого друга, соплеменника?..

Мадис не предал. Сделав вид, что он всматривается в лицо Баллура, сказал:

— Это Лупин, он действительно выполняет приказ домоправителя божественного Гиппия.

Сотник небрежно кивнул Баллуру:

— Иди!

Греческий отряд двинулся к горам, а Мадис весело крикнул вслед беглецам:

— Лупин, передай товарищам, чтобы завтра меня не ждали. Мы напали на след Тиманфа, укрывающегося в горах, и не возвратимся в Афины без этого проклятого мятежника!

Неизмеримую благодарность к великодушному скифу почувствовали Тиманф и его друзья.

Больше приключений не было, и в предрассветной темноте беглецы по двое разместились в четырёх рыбачьих лодках, под грудами сетей. Лодки при благоприятном ветре двинулись в открытое море, на запад, к берегам Саламина.

После краткого совета с рыбаками решено было огибать Саламин с юга, как хотел сделать и Демарат.

Обходить остров с севера, по узкому извилистому проливу, отделявшему Саламин от материка, было опасно: надсмотрщики Гиппия могли заинтересоваться подозрительной флотилией, направлявшейся в Мегары.

Плавание проходило благополучно. Держась вдали от берегов, лодки сначала шли под парусами, а когда