Прекрасный желтый Дунай - Жюль Верн

— Эх! — вздохнул Илья Круш. — Вот новость, которая здорово расстроила бы господина Егера!

Но, в конце концов, то было всего лишь рассуждение Ильи Круша, которое его компаньон мог бы подтвердить или опровергнуть, если бы в тот час не находился…

«Где? — беспрестанно спрашивал себя Илья Круш. — Где же он?»

Мысль, что в этом отсутствии кроется что-то таинственное, все чаще посещала его.

Здесь уже упоминалось о том, что венгерские земли своим богатством обязаны виноградникам. На холмах, чье расположение столь же благоприятно, как расположение холмов Бургундии, зреют гроздья знаменитого токайского винограда и других первоклассных сортов[84]. В то же время здесь в огромных количествах выращивают зерновые и табак. Несомненно, в этих краях Лацко мог загрузить свои корабли под завязку и спуститься по Дунаю. С этого места река, питаемая левыми и правыми притоками, становится настолько глубокой, что даже военные корабли среднего тоннажа, при условии правильного выбора фарватера, не рискуют здесь процарапать себе днище.

Горы вновь показались у города Гран, резиденции примаса[85], одного из главнейших лиц в королевстве. Возможно, в этот день, а то была пятница, епископ увидел на своем столе щуку весом в пятнадцать фунтов и пару великолепных карпов, ловко извлеченных из Дуная удочкой Ильи Круша.

Нет смысла добавлять, что в этих местах судоходство очень оживленное, здесь господин Егер, который так любил наблюдать за плывущими кораблями, мог бы полностью удовлетворить свое очень особенное любопытство. Иногда даже образовывались заторы из судов, поскольку река сужалась у первых отрогов Норийских Альп и Карпат.

Корабли часто сталкивались и даже переворачивались, но при этом терпели небольшой ущерб. Главное — терялось драгоценное время. Капитаны и лоцманы ни на миг не должны были ослабить бдительность. Но когда столкновение все же происходило, поднималось столько крику, обвинений и ссор! Как вы понимаете, в такие моменты Илья Круш остерегался вмешиваться в конфликт.

Тем не менее одна баржа водоизмещением двести тонн обратила на себя его внимание: ему показалось, что ею управляет опытная рука. Ветер был попутным, хозяин судна поднял большой парус на мачте, установленной над верхней палубой. Такого рода суда оснащены своеобразной надстройкой, мостиком, тянущимся до кормы и закрывающим каюты, в которых живут матросы, небольшая мачта на носу служит флагштоком для национального стяга.

Чаще всего, особенно во время сплава по течению, эти суда управляются с помощью двух длинных кормовых весел, установленных в задней части этого мостика. Но на корабле, о котором идет речь, все было устроено иначе, он использовал попутный ветер всякий раз, когда позволяло направление течения. Руль с широким пером, возмещавшим в ширине потерянное в высоте, позволял лоцману при слабом течении придерживаться нужного курса.

Итак, кораблем управляла умелая и надежная рука. Ловко проскальзывая меж других судов, он изредка мешал им, но его команда не обращала никакого внимания на шум, поднимавшийся на борту оставшихся позади.

«Хороший лоцман, — подумал Илья Круш, вспоминая прежнее свое ремесло. — Нас было несколько таких в порту Раца, там лоцманское дело в почете, я и сейчас при необходимости не погнушался бы подобной работенкой — глаз у меня по-прежнему верен, рука тверда».

Простим приступ тщеславия нашему милому герою. Да, он не забывал своих товарищей и соотечественников из Раца, но, по правде говоря, у старых лоцманов это в крови до конца дней.

Ближе к верховьям берега Дуная становились все более суровыми. Там царило особое оживление, нараставшее при приближении к крупным городам. Тенистые, покрытые зеленью острова становились все многочисленнее, порой от реки оставались лишь узкие каналы. Но были и протоки, позволявшие кораблям свободно плыть дальше. Легкие суда, паровые или парусные, с туристами или прогуливавшимися жителями, скользили меж островов.

Погода была прекрасной, ветер попутным. Солнечные лучи просвечивали сквозь легкие облачка, плывущие на юг, в направлении, которому следует Дунай после городка Вайцен[86], расположенного ниже Грана.

«Если бы он был здесь, господин Егер! — мечтал Илья Круш. — Это зрелище привело бы его в восторг… Кто знает, может, я скоро с ним встречусь?.. В Буде или в Пеште. Это, конечно, одно и то же, но дает два шанса вместо одного!»

В самом деле, с одной стороны, справа, находится Буда, старый турецкий город[87], а слева — Пешт, столица Венгрии. Они стоят друг напротив друга, как сотни других городов ниже по течению, например Землин[88] и Белград, два давних исторических врага.

Именно в Пеште Илья Круш собирался провести ночь, а может быть, даже следующий день и еще одну ночь, поскольку все время надеялся получить весть от своего друга. К тому же его плоскодонка посреди целой флотилии увеселительных лодок могла спокойно стоять у левого берега.

Если бы не радующее душу зрелище, которое являли собой эти два города, их дома с аркадами и террасами вдоль набережной, колокольнями церквей, позолоченными последними лучами заходящего солнца, да если бы все эти чудеса не привлекли его взгляда, он не пропустил бы того, что непременно заметил бы господин Егер, а именно, что в течение некоторого времени лодка с тремя мужчинами на борту, двое на веслах, а третий за рулем, неотступно держалась позади него.

Поскольку Илья Круш знал один тихий уголок на краю города, где можно спокойно отдохнуть денек-другой, он продолжал плыть вдоль берега. Лодка следовала за ним на расстоянии двадцати футов.

Наконец плоскодонка достигла места, где можно было не опасаться ни столкновения, ни чужого любопытства.

Но, к великому огорчению Ильи Круша, около пятидесяти человек, мужчин и женщин, толпились на набережной.

«Так, — подумал Илья Круш, — меня уже ждут!»

Он хотел было проплыть дальше, но в это время лодка с незнакомцами приблизилась к борту его плоскодонки.

Что до любопытных, то ими как будто владело какое-то недоброжелательство, глухой ропот пробегал по толпе.

Человек, сидевший на корме лодки, прыгнул в плоскодонку вместе с одним из своих компаньонов. Затем он обратился к вновь прибывшему:

— Вы Илья Круш?

— Да, — прошептал наш славный герой.

— Тогда следуйте за мной!

XI

КРУШИСТЫ И АНТИКРУШИСТЫ

Хотя Буда в течение полутора веков была резиденцией паши и одним из важнейших форпостов Османской империи, хотя ей приходилось мириться со своим турецким положением, в настоящее время это вполне австрийский, а не венгерский город, несмотря на то, что официально он считается столицей Венгрии. В Буде проживает всего пятьдесят тысяч человек; ее общественные здания, кафедральный собор, церкви и дворцы не занимают сколько-нибудь заметного места в мировой архитектуре; промышленность и торговля здесь почти отсутствуют. Это военный город, город для постоя проходящих войск, город патрулей, курсирующих по улицам денно и нощно. Здесь есть замок, арсенал, театр, Буда является резиденцией губернатора, а также военных и штатских властей. И, невзирая на все эти преимущества, она по праву завидует Пешту, стоящему на противоположном берегу великой реки.