Там, где обитает зло - Клиффорд Саймак

– Странно. Мало кто путешествует по этим местам. Они не слишком гостеприимны.

– Меня зовут Чарлз, я из замка Харкортов на той стороне реки. Мы разыскиваем моего дядю, который пропал без вести. У нас есть основания думать, что он на Брошенных Землях. Может быть, ты что-нибудь о нем слышал?

Коробейник покачал головой:

– Ничего не слышал. Ни намека. Ни один разумный человек не станет здесь бродить.

– Мой дядя – человек неразумный, – заметил Харкорт. – Он всегда был такой.

– Ну ладно, пока оставим это, – сказал коробейник. – Вы ночуете здесь. Можете остаться и дольше, если хотите. Я сейчас разведу огонь…

– Нет, – сказал Шишковатый. – Огонь разведу я, а вот этот толстый лентяй, что сидит на кровати, пойдет собирать дрова, чтобы возместить те, которые мы сожжем. А если твоя поленница немного увеличится, это будет всего лишь ничтожной платой за гостеприимство.

– Там, где начинается эта тропа, я заметила небольшой омут, – сказала Иоланда, – и в нем плавали форели. Пойду постараюсь наловить рыбы на ужин.

Коробейник улыбнулся:

– Никогда не видел таких любезных и готовых к услугам гостей. Любой хозяин был бы рад принимать вас. Твои слуги прекрасно вышколены, – сказал он, обращаясь к Харкорту.

– Это не слуги, – ответил Харкорт. – Это мои друзья. Тот, кого назвали лентяем и кто пошел за дровами, – аббат, и, хотя он наверняка станет без конца ворчать, все что надо будет сделано.

– Тебе повезло, – сказал коробейник, – что у тебя такие друзья.

– Мне тоже так кажется, – ответил Харкорт.

Этот человек ему не понравился, и он не испытывал к нему никакого доверия: слишком хитрый у него взгляд и слишком льстивый язык. При нем лучше не говорить лишнего – Харкорт не мог бы объяснить, почему у него появилось такое ощущение, но как он себя ни уговаривал, оно не исчезало.

Коробейник сбросил на кровать мешок, который нес на плече, залез в него, достал горсть каких-то безделушек и высыпал на одеяло.

– Товар у меня недорогой, – сказал он, – и торгую я больше по мелочам. Много не запрашиваю, много не получаю, но в общем кое-как свожу концы с концами.

На одеяле лежали старинная бронзовая монета, обрывок шейной цепочки, полированный агат, позеленевшее от времени кольцо с красным камнем, бронзовый наконечник копья, тоже позеленевший, и еще много всякой всячины.

– Все считают, что я круглый идиот, – сказал он, – но человек безобидный и правдивый, может быть, только потому, что слишком глуп, чтобы врать. Меня не боятся, а кое-кто мне даже доверяет. И я могу путешествовать без опаски. Мне всякий рад, потому что я приношу с собой свежие новости и иногда даже сплетни, а когда запас новостей у меня иссякает, я тут же по дороге сочиняю их столько, чтобы покупатели остались довольны.

– А кто такие те, с кем ты торгуешь? – спросил Харкорт.

– Как кто? Просто покупатели. А, понимаю, о чем ты. Что ж, скажу тебе правду. Я торгую и с людьми, и с Нечистью тоже, мне все равно. И от тех и от других барыш одинаковый.

– В таком случае, – сказал Харкорт, – ты, вероятно, сможешь оказать нам помощь. Если пожелаешь, конечно.

– Разумеется, пожелаю. Я помогаю всякому, кто меня попросит.

Шишковатый уже развел большой огонь в очаге на площадке перед пещерой, а аббат принес охапку дров и пошел за второй.

– Сначала мы поедим, – сказал коробейник, – а потом можем посидеть у огня и поболтать. Тогда вы и расспросите меня, о чем хотите.

Прекрасно, подумал Харкорт. Только чему из того, что он говорит, можно верить?

– Мы будем тебе благодарны, – торжественно сказал он, – за любую информацию, какую ты сможешь нам сообщить.

Снизу пришла Иоланда со связкой рыбы и, усевшись у огня рядом с Шишковатым, принялась ее чистить. Коробейник принес сковороду с длинной ручкой и банку жира, а аббат принес еще одну охапку дров, свалил ее рядом с поленницей и тяжело уселся у огня.

Посмотрев на форель, он облизнулся.

– Хорошая рыба, жирная, – сказал он. – И свежая, прямо из ручья.

– Здесь отличная рыба, – сказал ему коробейник. – Когда у меня есть время для рыбной ловли, я всегда ее ем. – Он внимательно посмотрел на аббата. – Судя по твоей сутане, – сказал он, – похоже, что вы шли по болоту.

– Мы перешли это чертово болото вброд, – недовольно сказал аббат. – Целого дня не хватило на то, чтобы его перейти.

– Но вы могли бы его обойти, – сказал коробейник таким тоном, что было ясно: всякий нормальный человек только так бы и поступил.

Аббат хотел было ответить, но Харкорт опередил его.

– Возникли кое-какие обстоятельства, – сказал он, – из-за которых нам показалось разумнее перейти его вброд.

– Ну да, – отозвался коробейник, – могу себе представить. Иногда действительно возникают обстоятельства, как ты это называешь. Особенно в этих местах.

Рыба уже жарилась, все сидели вокруг и смотрели.

– У нас есть сыр и хлеб, – сказала Иоланда, – и немного сала. Может быть, добавить кусочек сала к рыбе для вкуса?

– Если вам не жалко, – ответил коробейник. – Мне иногда удается выторговать сала, но я уже, наверное, целый месяц его не пробовал. Нет ничего вкуснее кусочка сала.

Иоланда отрезала несколько ломтиков и положила их на сковородку рядом с рыбой.

Сидя у огня, они поужинали. Когда с едой было покончено, коробейник сказал:

– Вы говорили, что вам нужна какая-то информация. Что вы хотели бы знать? Наверное, вас интересует, что лежит впереди?

– Верно, – сказал Харкорт. – Мы направляемся на запад. Мы слышали, что где-то в том направлении есть древний храм.

Коробейник задумался.

– Вам еще далеко идти, – сказал он наконец. – Я там никогда не был. Храма, о котором вы говорите, я не видел, но слыхал о нем. Могу сказать только одно – вам нужно идти на запад и расспрашивать всех, кого встретите по пути.

– А кого там расспрашивать? – спросил Шишковатый. – Уж конечно, не Нечисть. А встретим мы там кого-нибудь кроме Нечисти?

– Там есть люди, – отвечал коробейник. – Вы найдете их в потаенных, уединенных местах. Нечисть знает, что они там живут, но не трогает их. Что вы вообще знаете о Нечисти?

– Я много дней сражался с ней на стенах замка семь лет назад, – сказал Харкорт.

– Да, это были трудные времена, – сказал коробейник. – Но обычно у Нечисти нрав не такой уж злобный. У них есть свои циклы. Было время, когда всякий мог пройти по этим местам и остаться невредимым. А иногда даже я не решаюсь показаться наружу и отсиживаюсь здесь. У них случаются периоды бешенства, а когда такой период проходит, они снова становятся всего лишь несносными, но не кидаются сразу убивать. Сейчас, мне кажется, время неудачное. Где-то на севере бродит римская когорта, а от этого у них всегда портится характер.