На запретном берегу - Леонард Карпентер

- Могу себе представить, что будет с тем мужчиной, который сейчас попадется к ним в руки, - пробормотал Конан. - Полагаю, очнется он уже в цепях - на рудниках или галерах!

Расстояние между кораблями по-прежнему сокращалось, хотя уже не столь стремительно.

- Лучше оставить их в покое, пусть убираются подобру-поздорову, пробормотал Гулизар. - Если мы их подцепим на свой бушприт, потом хлопот не оберемся.

Конан смотрел не на девиц, а на гавань, в которой откуда ни возьмись оказалось уже добрых три десятка кораблей, явно выжидая, когда иноземцы клюнут на приманку.

- Да, если этих женщин увидят наши молодчики, они передерутся и не успокоятся, пока не поделят их меж собой! - сказал он. - Но напрасно думают жрецы Сэта, что мы так легко попадемся на их крючок. - Обернувшись к нижней палубе, он крикнул: - Эй там, готовьте катапульту!

Гулизар одобрительно кивнул:

- Прекрасная мысль, господин мой, нельзя подпускать их слишком близко. - Тут он неожиданно рассмеялся: - А то вот ведь какой стыд-то будет великий поход, снаряженный двумя королями, бесславно окончится. Воины повстречались с лодкой, набитой голыми бабами!

Крики и пение женщин приближались. Теперь их могли расслышать все гребцы на обеих палубах. Ритм сбился, люди начали выворачивать шеи, силясь разглядеть поющих.

- А ну за дело! - рявкнул Конан. - На весла, Нергал вас всех побери! Если у кого увижу еще глаза на затылке - врежу так, что они там останутся навсегда!

На остальных галерах, державшихся поодаль, призывные вопли любительниц лотоса слышны не были, но этого и не требовалось. Оглянувшись, Конан увидел, что команды в полном составе навалились на правые борта, тараща глаза и прищелкивая языками. Казалось, еще чуть-чуть, и они перевернут суда.

Но что бы ни вытворяли женщины на снастях стигийского корабля, правила им рука твердая и уверенная: дромон, чуть развернувшись, шел теперь наперерез всем пяти судам Конана. Киммериец еще раз провел маневр, прибавил скорости - и окованный медью бушприт пробил огромную дыру в раскрашенном борту. Стигийская галера вздрогнула и остановилась, как осаженная на полном скаку лошадь. Несколько женщин попадали в воду - или, скорее, были сброшены, подумал киммериец. Конан подал свою галеру назад, высвобождая стигийца, и тот начал заваливаться на пробитый бок. Парус его бессильно повис, трюм наполнялся водой.

И тут серые бревна, до тех пор неподвижно плававшие на поверхности реки, зашевелились и устремились к упавшим в воду. Раздались женский визг и крики, совсем непохожие на те, что доносились со стигийской галеры совсем недавно. На палубе показались прятавшиеся до сих пор мужчины, они бестолково метались туда-сюда, не зная, эа что хвататься - вычерпывать воду из трюма или вытаскивать женщин. Только один смельчак прыгнул в воду им на помощь, но тут же был утащен на дно крокодилом.

Гулизар, взявшийся было за лук, увидев, что один из стигийцев прыгнул в воду, опустил его.

- М-да, - хмыкнул Конан, - если у стигийцев есть свой путь на Серые Равнины, этот малый уже на нем! По счастью, мало кто из наших умеет плавать, не то наверняка бы попрыгали за этими девчонками. А откушенную ногу обратно не приставишь!

Четыре меньших галеры шли теперь впереди, а корабль Конана замыкал строй. Корабли подгонял попутный ветер с моря, они почти не пользовались веслами, неспешно поднимаясь вверх по течению. Черные стены Кеми остались позади, за ними вставали четырехгранники пирамид, окрашенные с одного боку розовым - солнце садилось. Здесь дельта разделялась на несколько рукавов, и трудно было сказать, по которому из них смогут пройти галеры, а в котором увязнут в жидком иле.

- И все же я еще раз советую подойти к северному берегу и плыть вдоль него, - снова принялся за свое Гулизар. - Там идет судоходный проток, и первое правило корабельщика в этих местах: если в чем-то сомневаешься сворачивай налево.

- Мы определим главный проток по самой холодной воде, - ответил на это Конан, - и будем следовать по нему, покуда возможно.

Гулизар оценивающе оглядел Конана с головы до ног и наконец кивнул, соглашаясь:

- После всего того, что я услышал от тебя нынче, господин мой, - заявил он, - трудно поверить, что ты никогда не плавал в этих водах прежде!

- После всего того, что я нынче выслушал от тебя, - насмешливо парировал Конан, - трудно поверить, что ты здесь когда-либо был! Я исходил все южные моря и пил во всех портах Юго-Запада начиная с Аргоса и Барахских островов и кончая Кушем и Черными Королевствами!

- Хорошо, хорошо, - проворчал уязвленный кормчий, - но сейчас нам в самом деле надо выйти в боковой канал и найти приличное место для стоянки.

- Вот тут ты прав, - милостиво кивнул ему Конан. - Действуй, шкипер!

Воды Стикса, светлые в горсти, но темные даже на небольшой глубине, становились очень опасными ночью, поскольку даже близкая к поверхности мель делалась невидимой с заходом солнца. Ночью в его водах отваживались плавать только стигийцы, знавшие наизусть все ловушки родной реки; а потому Конан запретил своим людям даже купаться и заставил Каспиуса дважды проверить, пригодна ли эта вода для питья.

Солнце тонуло в водах Моря Запада, окрасив их в цвет крови. Блестящая лента реки плавно изгибалась к югу. Из-за пирамид на путешественников наваливалась ночь.

Четвертый день поднимались они по реке, четвертую ночь вставали на якорь у южного берега, и до сих пор никто не потревожил спокойствия их неторопливого, однообразного плавания. Корабль Конана шел впереди, за ним плотной цепью следовали остальные. На ночевках северянин оставался на своем корабле, на первой из четырех галер ночевал Турио, а на третьей спал Гулизар, имея возможность быстро перейти на вторую или четвертую в случае, если бы вдруг пришлось срочно сниматься с якоря среди ночи. Солдаты откровенно скучали, ибо дни тянулись бесконечно, похожие один на другой, как близнецы братья.

Но вскоре сильные ветра с суши, заросли зеленых водорослей и сильное, холодное течение сделали продвижение вверх по реке почти невозможным. Какое-то время Конан пытался плыть вечерами, когда в спину начинал дуть ветер с моря, но это было слишком опасно, поскольку шли первые дни новолуния и ночи стояли темные.

Ночевки на берегах тоже превратились в сущее мучение. По мере того как путешественники продвигались в глубь страны, пустыня все ближе подходила к берегам Стикса, и по ночам их лагерь атаковали целые полчища змей, скорпионов и прочей пакости, которую так любили обожествлять стигийцы.

И если ночами донимали их ядовитые твари, то днем они мучились от зловонных испарений стоячей, несвежей воды под почти отвесными палящими лучами солнца. Корабли двигались медленно, с трудом пробивая себе дорогу среди водорослей и тины. И напрасно пытались моряки поймать ветер в праздно повисшие паруса галер - лишь изредка удавалось им пройти лигу-другую без помощи весел, бесшумно скользя по зеркальной поверхности воды, в которой отражались огромными белокрылыми птицами все пять кораблей.