На запретном берегу - Леонард Карпентер

Через несколько минут он появился снова. - Хорошо, - сказал он уже почти спокойно. - Забирай своих молодчиков и убирайся отсюда, будь ты проклят! - Он взмахнул булавой, указывая на запад. - Ступай, пока мы не передумали и не начали стрелять!

- Отлично, - отозвался Конан и демонстративно спустил тетиву со своего лука. - Но вслед за нами идут несколько караванов. Они тоже под нашей защитой. Никаких пошлин и грабежа, ты понял меня?

Если Ирскар и ответил что-нибудь, внизу этого не услышали. Он лишь кивнул в знак согласия и спрыгнул с парапета.

Конан велел всадникам привязать лошадей где-нибудь поодаль и встать у моста с луками наготове. Тем временем пешие солдаты двинулись через мост сплошным потоком, люди и повозки вместе. Когда проехал последний верблюд караванов, Конан снял лучников с моста.

Воинство прошествовало ровным строем под самыми стенами, распевая какую-то шемитскую победную песню, что было, конечно, очень обидно защитникам замка. Серьезных потерь они не понесли, если не считать нескольких смехотворных ранений. Но Конан все же хмурился: на осаду и переговоры ушло полдня, которые они могли бы провести в пути. Киммериец не удержался, чтобы не высказать своего одобрения капитану Турио как опытному и сообразительному командиру. Всадник на это только буркнул что-то неразборчивое. Учения, которым он так противился, все-таки состоялись, и теперь все воинство видело в Конане военачальника.

Два дня спустя, как и обещал Конан, они пересекли южную границу Недреззара. Здесь их встретили еще один мост и еще одно укрепление - большая круглая башня в узкой лощине. Но никто не вышел им навстречу с требованием пошлины, никто не высунулся из окон поглазеть на проезжающих. Если бы не тонкий дымок, курящийся над трубой на крыше маленькой пристройки, можно было бы счесть этот пост необитаемым.

Глава 8

АСГАЛУН

Наконец Либнанское нагорье было позади, и перед воинством Конана открылось великое Море Запада. Казалось, оно простирается до самого края света, огромное и живое, словно самый древний зверь на земле. Очень немногие из баалурцев бывали так далеко от дома, а море видели уж вовсе единицы. Притихшие, смотрели они на этот бескрайний простор, словно только сейчас узнали, как велик мир.

Но красоты природы менее всего интересовали их неутомимого командира. Разъезжая вдоль колонны на своем огромном жеребце, Конан то подгонял плетущиеся повозки, то скакал впереди, высматривая, не покажутся ли вдали белые башни маяков Асгалуна. Давний приятель Маздок мог устроить ему любую неожиданную встречу, и Конан хмурился, размышляя, не напрасно ли он оставил у замка тяжелую катапульту. Но с другой стороны, она бы сильно замедлила их продвижение...

Но искренность гостеприимства Маздока не подлежала сомнению. Миновав грязные, пахнущие протухшей рыбой трущобы, окружавшие город плотным кольцом, они вышли к воротам, где их уже поджидал эскорт из полусотни всадников королевской гвардии. Конан узнал капитана, возглавлявшего высланный отряд: это был один из самых талантливых разбойников шайки Маздока. Теперь, став начальником городской и дворцовой стражи, он выглядел гораздо внушительнее, отметил про себя киммериец. Колонна торжественно прошествовала в распахнутые настежь ворота, где специальные отряды воинов сдерживали напор толпы, глазеющей на прибывших гостей. Отовсюду слышались разноязыкие приветственные выкрики: Асгалун был самым большим и богатым портом на всем побережье Шема.

Во всяком случае, Конан надеялся, что это приветственные выкрики, а не проклятия чужеземцам, принесшим в город неизвестную заразу. Но проверять это ему не хотелось. Он знал, что жители Асгалуна - самые беспокойные и неуправляемые граждане во всем Шеме и восстания вспыхивают в этом городе не менее чем раз в десятилетие. Если асгалунцы испугаются, что заразятся непонятной болезнью от баалурцев, весть о несчастье которых уже распространилась во все города и земли Шема, это может привести к кровопролитию... а может, и наооборот. Может быть, их поселят в достаточно изолированном доме и постараются как можно быстрее избавиться от опасных чужеземцев, отправив их в плавание. Но пока все шло благополучно. Конан, немного успокоившись, начал с любопытством оглядываться по сторонам. Он помнил этот город горящим, разграбленным и разоренным, с проломами в стенах и крепостных башнях, с обветшавшими дворцами и немощеными улицами. Нескольких лет разумного правления, однако, хватило на то, чтобы отстроить разрушенные здания и даже начать новое строительство: на одной из площадей, мимо которых проезжал Конан, поднимался фундамент и первые колонны будущего огромного храма. Большой канал, ранее засоренный и заросший тиной, был вычищен и заново облицован камнем. Теперь это была главная улица города, та артерия, по которой со всех морей стекалось в Асгалун богатство.

Сам король Маздок встретил их на большой площади Адониса. Огромный гирканиец мало изменился с тех пор, как был всего лишь воеводой, лишь доспех сиял золотой отделкой да рукоять меча была осыпана драгоценными камнями - не чета тому скромному оружию, которым завоевал он себе королевство. Но ястребиный нос по-прежнему воинственно торчал из-под золотого шлема, и улыбка, которой он приветствовал Конана, была исполнена прежнего ехидства.

Король восседал на черном, как ночь, жеребце, и его небрежно наброшенный на плечи белый шелковый плащ ниспадал по лошадиному крупу почти до земли. Маздок выглядел столь величественно, что ни у кого бы язык не повернулся напомнить, в результате чего он пришел к власти. Какая разница, как именно он ее получил, - он крепко держал ее в руках, правя как истинный король волею Митры.

Но первые же его слова были совсем не те, что пристали королю, приветствующему войско союзника. Он легко соскочил с седла и размашистым шагом подошел к жеребцу киммерийца, рядом с которым ехал на своей кобыле неизменный Каспиус.

- Конан, старый лис! Какие бесчинства ты затеваешь на этот раз?

- Еду собирать цветочки, о чем тебе уже, несомненно, известно, ответил Конан, смеясь. - Знаешь, такие белые и огромные, как тарелка, которых если наешься, забываешь все на свете.

- Ну да, лотос, - хохотнул Маздок. Привычным жестом он протянул руку к подносу, полному мелких серебряных монет, который за ним повсюду носил шелково-бархатный паж, ухватил горсть и швырнул в толпу. - Я его ни разу не пробовал, насмотревшись на тех, кто его поедал вместо завтрака, обеда и ужина. Но, зная тебя, я готов поверить, что ты отправишься и на край света, если тебя там ждут неведомые сокровища. Помнишь то время, что мы бродили вместе? Веселые были деньки!