Шпион и лжец - Ребекка Стед

папе, как бабушки и дедушки этих попугаев вырвались на волю из аэропорта Кеннеди, и показываю кондиционер, под которым гнездо.

Сейчас то самое время суток, когда солнце подбирается к тебе всё ближе и свет получается такой необыкновенный, как будто сбоку. И вдруг мы видим яркую вспышку цвета и потом, целую долгую секунду, – ярко-зелёный веер из перьев на фоне неба.

– Вау, – говорит папа. – С ума сойти! – И я вижу, что он не притворяется.

Когда мы входим, Ям Ли стоит у настенной вешалки в своей поварской форме, которую папа называет белыми одеждами.

– Снова вы? – говорит Ям Ли, завидев нас. – Нет чтобы самим себе приготовить ужин! Вы что, забыли, где супермаркет? Я вам карту нарисую, если что.

Папа хохочет и направляется к свободному столику, но я не двигаюсь с места. Я стою как вкопанный, потому что большой стол в центре зала весь оккупирован семейством Джейсона. И Джейсон тоже там. И Картер Диксон.

Папа тоже их видит, кричит: «Привет!» – и сразу начинает болтать с родителями Джейсона. Я слышу, как мама Джейсона спрашивает: «Ну как там Сара?»

Я заставляю себя наконец-то сделать шаг, потом другой. Не понимаю, отчего я так расстроился. Я же вижу Джейсона с Картером практически каждый день – и целый день.

Я подхожу к их столу и держу улыбку, пока родители Джейсона рассказывают мне, как я вырос. Джейсон машет мне и говорит: «Привет». Картер Диксон смотрит в свою тарелку. Я вслед за папой иду к нашему угловому столику.

– Знаешь что? Надо бы пригласить к нам гостей, – говорит папа. – Когда всё устаканится.

Я киваю.

– Курица или говядина? – спрашиваю я его. Потому что мы всегда берём либо то, либо другое. Мало того, что мы вечно ходим в одно и то же место – мы ещё и заказываем всё время одно и то же.

– Как хочешь, – говорит он.

Когда мы доедаем ужин и расправляемся с апельсинами, официантка приносит тарелочку с печеньем.

– Три печенья с предсказаниями, – говорит она, – и ещё послание от шефа.

Третье печенье с предсказаниями Ям Ли положил в коробочку, чтобы мы унесли его с собой. Это самая маленькая коробочка в мире. А под ней – салфетка с какими-то надписями.

Папа берёт салфетку, крутит туда-сюда и хохочет:

– Неплохо!

Это нарисованная от руки карта, где большим красным крестиком помечен ближайший «Мет фудз» – тот самый, где птица врезалась в стекло.

На случай если мы забыли, где супермаркет.

Войдя в квартиру, мы слышим голос, оставляющий сообщение на автоответчик: «Мартин, это София. Я звоню просто сказать, что…»

Папа хватает телефон и бежит с ним в спальню.

– Алло! Я тут, я тут. Что…

И дверь за ним закрывается.

Я оставляю крошечную белую коробочку с печеньем из «Ям Ли» рядом со стопками фишек для скрэббла и собираю записку для мамы:

ПЕЧЕНЬЕ ДЛЯ СЛАДКИХ СНОВ

ЛЮБИ МЕНЯ

И засыпаю так стремительно, как, кажется, не засыпал ещё никогда в жизни.

Незаконное проникновение (3)

В воскресенье утром телефон звонит и перестаёт, звонит и перестаёт, медленно вытягивая меня из сна, пока я не просыпаюсь до такой степени, чтобы задуматься, почему же папа не берёт трубку.

Я сажусь и смотрю на свой стол. Белая коробочка из «Ям Ли» исчезла, зато появилось послание от мамы:

ЯМ НЯМ

ЛЮБЛЮ ТЕБЯ

Телефон снова звонит.

– Джордж, день настал. Утром мистер Икс покинул здание. Мы должны выяснить, от чего этот ключ. Сегодня или никогда.

– Ни за что, – говорю я. – Никто из нас больше в эту квартиру не войдёт.

– Последний раз, Джордж. Обещаю. Слово чести.

– Нет.

– Я тебя когда-нибудь о чём-нибудь просил? – говорит Верней.

Я подхожу к холодильнику. Вижу папину записку:

Я о5 у мамы

– Ты шутишь? – говорю я Вернею. – Вчера ночью ты просил меня стоять в дозоре, пока ты будешь совершать преступление.

– Но ты отказался, – уточняет он.

– А потом ты хитростью заманил меня в чужую квартиру.

– Это был с твоей стороны чисто добровольный поступок. И очень отважный. И вообще, ты сказал, что простил меня.

– А ещё ты просил меня отвлечь твою маму, пока ты рылся в белье мистера Икс. Я выглядел как идиот и к тому же измазался какой-то бурой слизью.

– Окей, кроме этих двух раз.

Ты просил меня соврать папе, думаю я.

– Ну вот видишь, а сейчас я тебя прошу, – говорит он, как будто мы только что сошлись на том, что он святой, ни разу в жизни никого ни о чём не попросивший. – Мне нужно, чтобы ты подстраховал меня на домофоне. Только и всего, Джордж. Больше мне ничего не нужно.

– А я говорю нет.

– Последний раз, Джордж. Я вешаю трубку и даю тебе несколько минут на размышление.

Я съедаю тарелку хлопьев.

Телефон звонит.

– Ответ прежний: нет, – говорю я в трубку.

– Ты вообще когда-нибудь говоришь «алло»? – интересуется Боб Инглиш с Фломастером.

– Извини! Я думал, это…

– …кое-кто другой. Я понял.

– Что случилось?

– Я тут подумал…

– Что, опять?

– Очень смешно. Слушай, я подсчитал, что вкусовой тест будет во вторник или в среду. Мы уже почти прошли тему.

Он прав. Через два или три дня я официально буду объявлен самым здоровенным вонючим куском урода среди семиклассников.

– Так что если во вторник и среду тебя не будет в школе, ты с большой вероятностью его пропустишь.

– Ты предлагаешь мне прогулять?

– Нет, конечно. Просто говорю, что если ты, к примеру, будешь неважно себя чувствовать и всё такое.

– Я нормально себя чувствую.

– Но ты всё-таки подумай.

Я обещаю Бобу, что подумаю. Как только я вешаю трубку, телефон снова звонит.

– На этот раз я точно знаю, что я ищу, – говорит Верней. – Но мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты меня подстраховал. Я дам тебе ещё время на раздумье.

Я одеваюсь, говоря себе, что, когда он позвонит, я не возьму трубку. Но беру.

– Ты меня подстрахуешь, Джордж? Я могу на тебя рассчитывать?

Я стою с трубкой в руках и думаю о том, что вообще-то Верней мой единственный настоящий друг. Если не считать Боба Инглиша с Фломастером. А кстати, считать его или нет?..

– Ты ещё там? – спрашивает Верней.

– Я тут.

Я подхожу к домофону. Это же не может быть незаконно – стоять в своей собственной прихожей и смотреть на экран собственного домофона?

– Окей, – говорю я ему. – Но это в последний