Шпион и лжец - Ребекка Стед

если ты испытываешь дискомфорт, можешь просто постоять в дозоре.

– Вот прямо здесь? В пижаме? А если кто-то пройдёт мимо?

Он вытягивает из заднего кармана свою кредитку.

– Пижама – это была твоя идея.

– Можно подумать, если бы я стоял тут в костюме Джеймса Бонда, в этом было бы больше смысла!

– Тш-ш-ш. Никто не пройдёт мимо, Джордж. Сейчас два часа ночи.

– Тогда зачем стоять в дозоре?

Он просовывает кредитку между дверью и косяком, повыше ручки.

– Пойми, мне нужно знать, есть у меня дозорный или нет.

– Нет, – отвечаю я.

– Ну хорошо. – Верней одним быстрым движением проталкивает карточку вниз и одновременно поворачивает дверную ручку. Дверь открывается, он протискивается внутрь и бесшумно закрывает её за собой.

Я с минуту хожу туда-сюда по площадке, потом бегу вниз, домой. Забираюсь в кровать и лежу ровно, но сон не идёт. Я вслушиваюсь, пытаясь различить шаги наверху, хотя, по правде говоря, из квартиры мистера Икс ещё ни разу не доносилось ни звука.

И тут у меня звонит мобильный. Я оставил его на письменном столе, и теперь он вибрирует на деревянной поверхности, и от этого звука у меня чуть не выскакивает сердце.

– Алло!

– Если бы ты был ключом, что бы ты открывал?

– Верней, – шепчу я, – ты где?

– Ты прекрасно знаешь, где я, Джордж. Вообще-то ты единственный, кто об этом знает.

– О боже… тогда как же ты звонишь? Ты звонишь с его телефона?!

– Это ж не междугородний звонок. Он не узна́ет.

– Верней!

– Ключ, Джордж. Ты – ключ. Думай!

– Сматывайся оттуда быстро! Мне за тебя страшно!

– Ой-ой, – говорит Верней.

– Ой-ой что?

– Тш-ш-ш – не отключайся.

Я не отключаюсь. Я стискиваю телефон с такой силой, что не удивлюсь, если он выпрыгнет из руки и врежется в потолок.

– Верней, – шепчу я. – Всё в порядке?

– Погоди, – говорит он, – я… – И отключается.

Или кто-то его отключает.

Не успев опомниться, я взлетаю по лестнице – и вот я опять стою на дверном коврике мистера Икс и пялюсь на кроссовки Вернея. Прикладываю ухо к двери – тишина. Затаив дыхание, я обхватываю пальцами дверную ручку и поворачиваю. Дверь не заперта.

Тихо, очень тихо я открываю её и делаю шаг в квартиру мистера Икс.

Здесь темно, и мне удаётся разглядеть не так уж много: плетёный столик, заваленный почтой и журналами, старомодную стойку для зонтиков, зелёную пластмассовую лейку на полу. Я вижу угол кухни, потому что там горит свет. Кухня совсем как наша, с большим белым холодильником и белыми рабочими поверхностями.

– Верней? – шепчу я.

Верней вразвалочку выходит из кухни, отхлёбывая воду из бутылки.

– Если бы ты был ключом, – говорит он, – что бы ты открывал?

От злости я теряю дар речи. Я хватаю Вернея за руку повыше локтя и выволакиваю из квартиры. Он не сопротивляется.

– Да что это с тобой?! – говорю я, захлопнув за нами входную дверь мистера Икс.

Верней суёт ноги в кроссовки.

– Со мной всё нормально. Правда, одна проблема всё-таки есть: я так и не нашёл, что этим открывают, – он показывает ключик, зажатый между большим и указательным пальцами.

– Ты меня до смерти напугал. А главное – из-за тебя я стал преступником! Ты это понимаешь?

– Преступником? Да ты герой!

– Что ты несёшь?

– Ты примчался ко мне на помощь, правда же? Это и есть героизм.

– Да при чём тут? Я вломился в чужую квартиру. Ночью. Это называется незаконное проникновение!

– Но ты же ничего не взял, – возражает Верней. – Пить хочешь? – и он протягивает мне бутылку с водой.

– Ты её спёр? Ты открывал холодильник?

– У меня в горле пересохло.

– Ты больной, – говорю я и иду вниз по лестнице.

– Я сделал тебе подарок, – негромко говорит Верней мне вслед. – Теперь ты точно знаешь, что ты за человек. Ты храбрый, Джордж. Навыков тебе пока не хватает, но ты храбрец!

Облом

В субботу утром папа предлагает пойти в Музей современного искусства, который «в двух шагах» от маминой больницы – куда, говорит папа, мы можем «заскочить» пообедать.

Я говорю ему, что больничная еда – не мой идеал обеда и к тому же мне надо делать целую кучу уроков. Папа утешается совместным завтраком в «Моём любимом кафе», и потом я провожаю его до метро. Он взял с собой мамину рабочую форму и несколько этих её любимых йогуртов.

Вернувшись в наш холл, я понимаю, что не хочу домой. Не хочу валяться на диване с сэром А, не хочу жевать волокнистый сыр, не хочу втыкать в телек и уж точно не хочу делать уроки. Поэтому я звоню из холла через домофон в квартиру Вернея, хотя ещё рановато и хотя официально я всё ещё злюсь на него за то, что прошлой ночью он вёл себя как полный и абсолютный псих. Верней отвечает мгновенно.

– Ты не купил жвачку, когда выходил? – спрашивает он через домофон. – Я бы пожевал жвачку.

– Я на тебя ещё злюсь, – информирую я его.

– Утром у меня жвачка была, но кончилась. Достань мне жвачку, ладно?

Верней, похоже, думает, что я идиот. Он нажимает у себя на домофоне «ДВЕРЬ» и впускает меня, и я бегу вверх по лестнице. На четвёртом этаже я смотрю на дверь мистера Икс и вижу, что обёртка от жвачки аккуратно всунута в дверь. Верней, видимо, ночью засунул её обратно, уже после того, как я сбежал.

Но сегодня я не в настроении шпионить. Я выдёргиваю обёртку двумя пальцами, бегу наверх и звоню в звонок Вернея, вытянув перед собой руку с обёрткой, – и у меня напрочь вылетает из головы, что Верней никогда сам не открывает дверь.

– Это что? Зачем? – спрашивает Карамель, глядя на обёртку в моей вытянутой руке.

– Так, ничего, – быстро говорю я. – Просто люди такие свинтусы!

– Это верно, – говорит она и странно на меня смотрит.

Я меняю тему:

– Ты никогда не говорила, сколько тебе лет. Это большой секрет или что?

– А ты никогда не спрашивал, – парирует она, сузив глаза. – Мне десять.

– Десять, – повторяю я.

– Почти десять. Я просто маленькая для своих лет.

– Да.

– Если бы я ходила в школу, я была бы в четвёртом классе. Я смотрела в интернете.

– Да, скорей всего так.

– Если бы я ходила в твою школу, в четвёртый класс, – спрашивает она, – я была бы там самая маленькая?

– Я не очень хорошо знаю четвероклассников, – отвечаю я ей. – Но в моём классе есть одна девочка примерно твоего роста.

– Честно? Кто?

– Тереза Гантини.