Сладкий обман - Акваа К

— Проблемы мужа и жены, — вот что я ей сказала, и это помогло.

Теперь мы ждем, когда Ремо выйдет из лифта и войдет в свой кабинет, где сижу я.

— Доброе утро, мистер Кэйн, — говорит Амина слишком громко для обычного разговора.

В ответ я слышу негромкое ворчание "доброе утро".

Проходит секунда. Сердце замирает в горле, и я задерживаю дыхание. Я не хочу ничего пропустить.

Проходит еще одна секунда.

Громкий удар заставляет меня вздрогнуть. Я зажимаю рот рукой, чтобы не издавать никаких звуков.

— Черт! — От этого глубокого гортанного крика мне становится не по себе. Я знаю, что это должно быть больно.

— Смотри, куда идешь. Что ты делала с таким тяжелым ящиком? — Голос Ремо громко гремит в офисе, так как на его этаже пусто.

— Куда ты идешь?

Камари, должно быть, идет или убегает.

— Она просто пришла забрать доставку для третьего этажа. Я поговорю с ней. Ты в порядке? — быстро говорит Амина, видимо, пытаясь отвлечь его, чтобы он не остановил Камари.

Хорошо, что Камари была в светлом парике, закрывающем половину лица.

— Иди, посиди в своем кабинете. Я принесу пакет со льдом.

Я вскакиваю с дивана, стоящего сбоку от кабинета, и стою, ожидая, пока ручка двери опустится, а затем медленно откроется.

В комнату входят блестящие черные туфли, за ними — знакомые чистые брюки, ведущие вверх по большому, сильному телу Ремо. На его лице глубокое хмурое выражение, он идет, совершенно не хромая. Он скрывает свою боль, и от этого я вдруг чувствую себя виноватой.

Может быть, я зашла слишком далеко.

— Ремо? — Мой голос тихий, как шепот в темноте.

Сколько книг упало и задело его? Это была целая коробка? Может, мне стоит просто извиниться? Нет, тогда он будет относиться ко мне еще более настороженно, чем сейчас.

Ремо поворачивает голову в мою сторону, его темные глаза прищуриваются. Он закрывает их, вздыхает и сжимает переносицу.

— Вот, позволь мне ответить. Что случилось? — Я изображаю бесстрастность, быстро беру из его рук портфель и кладу его на стол.

Я поворачиваюсь, готовая помочь ему, но он уже идет к своему креслу за столом.

Он со стоном опускается в кресло, и его голова откидывается назад.

— Ты в порядке?

Я смотрю, как покачивается его адамово яблоко, и у меня перехватывает дыхание.

Не время думать о том, что он красив, Аврора.

— Просто помолчи минутку.

Это не грубость, а просто просьба, как будто он пытается все обдумать.

Я медленно обхожу его стол и бросаю взгляд на его туфли. На кончике левого ботинка есть небольшая вмятина, но я бы ее не заметила, если бы не искала ее специально. Я поднимаю глаза и вижу, что его красивое лицо напряжено. Он поднимает руку и массирует плечо.

— У тебя болит плечо?

Ремо открывает глаза и смотрит на меня. В его глазах плещутся досада, растерянность и раздражение.

— Я не уверен. Я каждый день делаю такое лицо?

Его вопрос риторический, я знаю, что так оно и есть, но все равно пролепетала: —

Ты выглядишь так, будто собираешься убить меня каждую секунду, так что да?

Я пожимаю плечами и оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, могу ли я чем-нибудь ему помочь. Конечно, я не могу делать ему массаж здесь, в его кабинете, так рано утром.

Может быть, я могу наложить какую-нибудь мазь, чтобы помочь ему. Что-нибудь.

— Ты…

Крепкая хватка на моем запястье не дает мне отойти от него.

Я смотрю вниз на большую загорелую руку, держащую мое запястье. Нервы бросились мне в живот.

Ремо выглядит еще более растерянным, чем раньше.

Почему хмурый взгляд не может быть плохим?

Почему оно тебе так идет?

Его сильные черты лица только подчеркивают его красоту и заставляют меня снова почувствовать слабость внутри.

— Что ты сказала? — Его тон спокоен, глаза пристально смотрят на меня.

— Вообще-то, я даже не успела закончить предложение.

Я нервно хихикаю.

Он качает головой.

— Что ты сказала до этого? — требует он, его голос достаточно глубок, чтобы вызвать у меня дрожь, но я воздерживаюсь от какой-либо реакции. Крепкая хватка на моем запястье удерживает меня в заложниках.

— Что ты смотришь на меня так каждый день? — спрашиваю я.

Мое сердце подскакивает, когда он притягивает меня к себе, пока я не оказываюсь между его ног. Я хочу прочитать в этом маленьком жесте нечто большее, но не стоит.

Мой разум говорит мне, что он просто хочет выслушать меня и не хочет, чтобы я убежала, а мое сердце — глупый, бредовый орган — думает, что он тянет меня к себе, чтобы прикоснуться ко мне поближе, чтобы обнять меня.

— Как например? — Он снова спрашивает, и я не знаю, что… ох.

— Как будто ты… хочешь… убить меня? — Я говорю это медленно, надеясь, что он не придет в еще большую ярость.

Я не могу смотреть на него. Я не могу видеть, как в его глазах нарастает гнев. Он все крепче сжимает мое запястье.

Мое дыхание учащается, а в глазах появляются крошечные точки.

— Почему ты так думаешь? — Он легонько дергает меня за руку.

Я сглатываю, не глядя на него. — Ты… Это не имеет значения. Я смирилась с…

Еще один более резкий рывок.

— Почему ты так думаешь, Аврора? — Его тон становится жестким.

Вот так, я становлюсь слабой в руках этого человека.

— Ты всегда смотришь на меня так, будто я тебя раздражаю. Ты отворачиваешься или уходишь, когда я нахожусь в комнате. Ты даже не хочешь слушать, что я говорю. Я знаю, что говорю слишком много, но я думала, что, может быть, мы сможем быть вежливыми, находясь в этом браке, чтобы наши жизни не усложнялись, но я чувствую, что ты просто ненавидишь меня.

Я резко вдохнула и прикусила губу. Я не могу позволить своим эмоциям взять верх.

Шрам за ухом начинает гореть.

Глаза горят.

Ремо не отпускает меня.

Зачем я это сказала? Зачем я так опозорилась?

Нос Ремо вспыхивает, глаза сужаются.

Он резко дергает меня. Я взвизгиваю и падаю к нему на колени. Я быстро перекладываюсь, сидя боком на его сильных бедрах, и стараюсь держать голову ясной.

Она не ясная. Совсем.

Я не могу сосредоточиться, когда мы так близко.

Вчера я поцеловала его в щеку ради его родителей. Я сидела рядом с ним, и мне пришлось держать лицо, чтобы никто не догадался, что я схожу с ума от этого. Он прикоснулся ко мне, обнял меня за