Чердынец - taramans

как же! У нас в классе тоже мальчишки так обещают, а потом снова — двойки одни!

— Не… Я серьезно!

Сколько там выйти из дома бабы Маши, и дойти до дома бабы Дуси.

Катька сидела у окна, читала какую-то книжку.

— Вот привел тебе подругу! Вдвоем-то все веселее будет!

Катька на меня взглянула без улыбки, а вот к Лизке повернулась уже с интересом.

— Ну ладно, оставайтесь! Не балуйтесь здесь! А где твои подопечные мужского пола? — вспомнил про теть-Надиных сыновей!

— Покормила, да спать уложила! Все — топай, топай отсюда! — Катька добротой привычно не блистала.

— Ох и неласкова ты ко мне, Катерина Иванна! Не ласкова! Иль чем обидел тебя, душа красавица? — попридуриваться решил.

Лизка с интересом смотрела на нас, переводя взгляд с одного на другую.

— Все! Иди! Мы найдем, чем заняться! — мда… как-то надо налаживать отношения с Катькой. Только вот как?

Вернувшись, доложил тете Наде, что ее пацаны спят, кивнул Галине — «Там Катя с Лизкой вместе посидят, все в норме». Шепнул маме:

— Пойду прилягу — что-то голова прибаливает!

Мама уже обеспокоенно на меня посмотрела, потрогала лоб.

— Да нет… все нормально. Полежу и пройдет.

Голова и вправду чуть побаливала, клонило в сон.

За прикрытыми в этот раз дверями в комнату, опять гомонили, смеялись, явственно доносился табачный дым. Я задремал.

Проснулся от того, что в комнату кто-то вошел. Сколько времени прошло — непонятно. Ага — дядька вместе с Галиной.

— Юрка! Я… мы тут тебя решили поблагодарить, вот… Мы ж понимаем, что ты… вот… спасибо тебе, в общем! — О! а дядька Володька-то изрядно поднабрался — веселенький, радостный и даже чуть покачивается. Я его таким вроде бы и не видел раньше!

— Вова! Ты иди. Дай я сама с Юрой поговорю! Я недолго! — красавица улыбнулась дядьке.

Дядька махнул рукой, кивнул мне, и потряс над головой сцепленные ладони. Вышел.

Галина подтянула от стола ближе к дивану стул, села.

— Ты как себя чувствуешь? Опять голова болит? Мне Светлана говорила, — моя, теперь уже тетя, чуть наклонилась, протянула руку и положила ее мне на лоб.

«А рука у нее такая нежная, чуть прохладная и очень приятная. И пахнет как-то приятно. Крем какой-то, что ли…»

Она что-то начала говорить, а я, прикрыв глаза в полудреме, смотрел на нее. «А что? Сейчас-то можно на нее смотреть…».

«Да уж… даже и не знаю, повезло дядьке Володьке или наоборот — не повезло! Такую красавицу «отхватить» — это везение или нет? И кто кого отхватил, он — ее, или она — его?».

Она сидела от меня так близко, что можно было рукой коснуться. Галина была красива!

Нет! Даже не так! Она была ОЧЕНЬ красива! Даже как-то страшно становилось от такой красоты!

Когда-то в будущем, увидев ее на фото, подумал — «женщина красивая, но какая-то холодная, как Снежная королева». Чуть приподнятые уголки губ были ни то насмешливы, ни то презрительны. А здесь… нет здесь никакой Снежной королевы!

Ее платье, когда она села, очень обтянуло ее, и чуть поднялось по ногам. «Ага… ножки у нее — ну просто на «пять баллов»! В меру широкие бедра; небольшие, аккуратные коленные чашечки; ровные, не худые и не толстые голени, я бы даже сказал — подкачанные; очень красивые, тонкие лодыжки, какие-то аристократические что ли… И длина эти ножек — обалденная! Да шикарные ножки, что тут говорить! И чулки еще! (Ага, здесь колготок еще нет. Или они — очень большой дефицит! Так, что женщины, в основном, чулки носят!)

Х-м-м… талия тоже очень отчетливая… не совсем уж «осиная», но так — «в плепорцию». Никакого животика даже близко нет, очень изящная спинка.

Сидит она как-то «продуманно», чуть «полубоком» ко мне; очень скромно, даже плотно сдвинутые ножки, чуть наклонены и получается… как-то уже и не скромно получается… абрис бедра — такой, очень отчетливый! или я так воспринимаю… вот же старый сатир! Даже здесь, в теле пацана, реакции и оценки — далеко не скромные!

Полубоком» — значит и изящный изгиб спины мне тоже виден! Груди… не понять, но уверенная «двойка», как минимум! Руки тоже очень красивые, не тонкие, но и не перекаченные… кожа ровная, загорелая! Хотя — какая загорелая-то? Еще и май толком не начался?! Откуда загару быть? Это она — смуглая такая, что ли? Обалдеть!!!

И шея… какая же красивая шея… прямо — лебединая!

Лицо… овал правильный; брови — как говорится — соболиные; носик ровный, хотя вроде бы чуть горбинка есть; губы… ах какие губы! Полные, четко очерченные, чуть улыбающиеся.

Вот лицо — не пойму… не наше, не русское — точно! Похожа на какую-то актрису, что ли. Но не из наших… Франция? Или Италия? Скорее — Италия! А кто? Софи Лорен? Нет… Хотя что-то от нее здесь есть… Тэйлор? Ну может быть… но тоже — не точно! Моника Беллуччи? Вот! Уже ближе, но тоже — не совсем то! Лоллобриджида? Вот похоже, да. Хотя я и смутно помню Джину по фото, но кажется — вот она ближе всего. Но и от Моники тоже что-то есть!

Нет! Ну какая женщина!!! Обалдеть! Как она могла у нас, в Кировске появится?! Ей бы — Москву покорять, или Ленинград там! Да — Европу! что уж тут! И вдруг — в нашем Мухосранске?! Да-а-а, дядька Вовка — хапнул ты проблем полной грудью!!!

— Потому что нельзя! Потому что нельзя! Потому что нельзя быть на свете красивой такой! — вот что на ум приходит, глядя на «это»!

— Что, прости, Юра?! — Галя чуть удивленно выгнула бровь (опять же — какую бровь!), и снова наклонилась ко мне.

«Это что, я вслух сказал? Или даже спел?».

— Песня такая есть… — хрипловато пробормотал я.

— Да? — опять эта бровь выгнулась, — не слышала, — чуть растерянно сказала красавица.

«А что она говорила-то все это время, пока я ее так осматривал?»

«И вот какая мысль: вот если бы в прошлой жизни рядом со мной какая-то женщина так вела себя — так села, так говорила, негромко, как-то проникновенно и прочее! Однозначно бы сказал — она меня соблазняет! Но тут-то что?! Я ведь пацан двенадцатилетний! Не, тут что-то другое… наверно… Ха-а-а… а щечки-то у нее порозовели! Я что, так откровенно на нее пялюсь?! Ага… а как я еще на