Суррогат мечты - Григорий Крячко

Лебедев, выпроводив Федора, заперся изнутри на ключ. Потом включил компьютер и, порывшись в сейфе, достал целую пригоршню флешек, выбрал пару из них, вставил в разъемы системного блока. Принялся не спеша, задумчиво, внимательно читая или всматриваясь, пролистывать файлы. Текстовые документы, видео, иногда – записанные в не самом хорошем качестве аудио. Многое начинало складываться в одну, причем довольно страшную и малопонятную пока картину.

Лебедев вспомнил, а теперь еще и обратил внимание на отдельные соответствующие документы, что странности были замечены им еще и раньше. Просто тогда не обращал должного пристального внимания. А вот теперь, похоже, пришло время того самого жареного петушка, клюющего ученых в просиженные чугунные задницы. Природа вроде бы и не скрывала своих секретов. И она вовсе не виновата в отчаянной слепоте тех, кто пытается ее изучать.

А ведь знали, все прекрасно видели… Сначала наткнулись на логово одичавших собак, возле которого ползали несколько щенят, причем уже порядочно подросших, и Каланча, принесший одного из них живым все удивлялся отсутствию зрения у животного. Точнее, глазные яблоки у него имелись, причем вполне работоспособные, но они оказались глубоко утопленные в череп, буквально под кость, и накрыты сросшимися намертво веками. Лебедеву тогда заинтересоваться другими щенками, уточнить, одиночная ли это случайная мутация или уже перешло на фазу популяции, но были тогда другие проблемы, и все удачно забылось. Мало ли непонятного в аномальной зоне?

Потом подстрелили в лесу еще одну псину, на сей раз взрослую, у нее на месте глаз были гноящиеся раны, причем животное удивительно ловко удирало от охотников, уворачивалось от выстрелов, пыталось прятаться. Никто бы и не подумал, что оно незряче. Когда вскрывали труп псины, Лебедев решил, что животное потеряло глаза в какой-то переделке. Но потом обнаружил, что отсутствуют и нервы, связывающие мозг с глазными яблоками. А раны в глазницах образовались просто из-за попадания грязи в пустые провалы глазниц, плоть загнила, вздулась уродливыми буграми. Еще ученые отметили странное облысение кожного покрова собаки. Шерсть стала грубой, жесткой, большей частью повылазила, а кожа превратилась в мини-панцирь с чешуйчатыми роговыми наростами и жесткой, очень грубой щетиной. Обычная собака, потомок «друга человека», только одичавшая в вольной природе, превращалась в натуральное чудовище.

Радиационный анализ плоти собаки поразил Лебедева. Кровь, мясо и кости животного, будто губка, впитали в себя убийственные лучи и «фонили» смертельным для любого живого существа уровнем облучения. Но судя по прыти и возрасту существа (собакой это уже назвать было невозможно), оно жило и не заморачивалось по поводу лейкемии, рака и прочей ерунды. Создавалось впечатление, что целые стада собак пасутся и резвятся прямо у саркофага ЧАЭС, а потом бегали себе по всей зоне отчуждения и прекрасно себя чувствовали. ЧАЭС, похоже, вывело новую породу живых существ, адаптированных именно под свою окружающую среду.

Лебедев после этих наблюдений несколько ночей не мог толком уснуть. Перед глазами стояли оскаленные челюсти собаки – не собаки, ее гниющие заживо глазницы, сильные лапы, похожая на картон шкура. Что же за монстров стала рождать эта оскорбленная людьми земля? Кто бегает там, в темном лесу, за забором Института? Кто так страшно воет там по ночам?

Ночью грянула гроза. В Зоне это вроде бы вполне обычное и нормальное природное явление становилось похожим на настоящее светопреставление. Иван моментально проснулся, увидел, что никто из его спутников больше не спит, а Таченко вообще сидит у дыры и наблюдает за окрестностями, включив на бинокле режим ночного видения. Вспышки в небе заливали нутро купола бледным, как блики электросварки, светом, отчего лица людей казались вылепленными из гипса, а их глаза – пустыми страшными дырами.

Молнии сверкали часто, распускали свои страшные сияющие щупальца, вонзались ими в землю, и тогда мерещилось, что это показывают себя чудовищные деревья, напитывающие воздух электричеством. Дождь хлестал косыми струями, бил тысячами таранов в доски купола. Вода кое-где просочилась внутрь и стекала на пол струйками, находила себе путь в щели площадки и срывалась капелью вниз. Грохот после вспышек молний стоял такой, что закладывало уши. Иван со страхом думал о возможности попадания молнии в купол церкви. Тогда от людей останется, надо полагать, только горсти легкого пепла среди обугленных деревяшек. Но деваться все равно было некуда, и ходок перебарывал в себе страстное желание скорчиться на полу в позу эмбриона и тихонько умереть от страха.

К его уху вдруг приблизил лицо капитан и проорал, надрывая голос:

-Там, внизу, кто-то ходит!

Иван схватился за бинокль и быстро переместился к «смотровому окну».

-Где?

-Слева! У большого дерева с развилкой!

Ходок нацелился туда окулярами, и в очередной вспышке молнии действительно увидел там высокий человеческий силуэт. Дыхание перехватило от вспышки ужаса. Значит, все-таки дождались ночного гостя. Кого там еще черти принесли? Хотя кому, как не им самим еще шляться возле заброшенной и оскверненной церкви? Иван продолжил наблюдение, опершись локтем о колено.

-Он там уже минут десять стоит, - сообщил Анатолий. – Неподвижно, хотя я не видел, откуда он пришел и как вообще появился. Похож на человека, только одет странно.

Иван присматривался и в бликах вспышек, как в диафильме, пытался изучить пришельца. Да уж, странно – это еще мягко сказано. Какие-то обрывки ткани вместо рубашки и куртки, драное рубище, заменяющее штаны, кажется, вообще босой. Лицо разглядеть не получается, но вряд-ли там что-то красивое. Черт побери, ну зачем кому-то в грозу шляться?!

-Будто из могилы вылез, - проорал в ухо Анатолий.

Иван, не поворачивая головы, кивнул.

Новая вспышка молнии, сокрушающий удар грома – и картинка внизу изменилась. Продернули ленту диафильма на следующий кадр. Странный пришелец двинулся вперед, он шел прямо к церкви ненормальной, изломанной походкой, дергаясь и шатаясь, приволакивая ноги и взмахивая руками, как паяц. Таченко передернул затвор автомата, поймал в прицел фигуру, но стрелять пока не стал, ведя стволом за нежданным гостем. Иван навел бинокль на человека и тихо выругался, разглядев, наконец, его лицо. Лицо… бывшего человека!

Отвисшая челюсть, оскаленные зубы, провалы глаз, куски гнилой плоти, свисающие с черепа. Провалившиеся внутрь щеки, черная дыра на месте носа, голова нелепо откинута на одно плечо и безвольно мотается в такт шагам. Это не мог быть живой человек. Действительно, покойник, вылезший из могилы! Могилы! Черт побери, там же рядом кладбище! Иван отшатнулся от щели. Лицо Таченко было злым, напряженным, челюсти крепко сжаты, буквально окаменели. Но капитан не стрелял. Иван указал пальцем вниз.

-Убей его! Он же сейчас внутрь забередет! Нас чует!

-Не блажи, - оборвал его капитан. – Наверх не залезет, он же едва ноги волочит. А начнем палить, хрен его знает, какая еще живность на звук прискачет. Тогда точно не отобьемся. Сидим и смотрим, что будет дальше. Огонь не открываем до последнего, пока сюда внутрь не полезет.

Иван лег на живот, свесив вниз голову, чтобы глаза привыкли к мраку внутри храма. Но ночной гость не появлялся. Прошло несколько минут. Никого. Иван начал нервничать. Что этот урод замыслил? А вдруг уже как-то непостижимо карабкается по мокрой, скользкой и вертикальной стене, чтобы вломиться в купол? Да ну, бред. Он же не птица и не обезьяна.

Иван повернул голову и вздрогнул, как от удара током. Страшное существо уже стояло у противоположной стены церкви и, задрав голову, смотрело прямо на него. Иван отчетливо видел в постоянном высверке молний ужасное полуразложившееся лицо и нелепую, лишь отдаленно напоминающую человеческую фигуру. По спине вовсю гуляли ледяные мурашки, нервный озноб колотил тело. Этого всего не должно быть! Мертвые не оживают! Нет! Но дурной сон не заканчивался.

Щеку охолодил металл – Анатолий лег рядом и просунул ствол автомата в люк. Живой покойник явно видел оружие, но никак не отреагировал на это. Просто стоял и смотрел. И все. Ивану это могло казаться, но его челюсть будто бы шевелилась, как от попытки что-то сказать. Или это просто казалось приникшему к биноклю Ивану?

Мертвец стоял, покачиваясь, не делая никаких попыток хотя бы подойти к лесам. Знаков агрессии тоже не проявлял. Ничего не делали и люди. Такой молчаливый поединок живого и мертвого взглядов длился минут десять. Потом на несколько мгновений воцарилась кромешная ночная тьма, а когда молния полыхнула снова, страшного гостя уже след простыл. Иван внимательно оглядел углы – никого. Только все также однотонно тужится во все стороны «карусель», да волнуются от ветра лужи дождевой воды на полу. Мистика, да и только. Таченко в ответ на вопросительный взгляд только пожал плечами…