Чужие уроки — 2007 - Сергей Голубицкий

Семь хлебов

«И спросил их: сколько у вас хлебов? Они сказали: семь. Тогда велел народу возлечь на землю; и, взяв семь хлебов и воздав благодарение, преломил и дал ученикам Своим, чтобы они раздали; и они раздали народу. И ели, и насытились; и набрали оставшихся кусков семь корзин. Евших же было около четырех тысяч. И отпустил их».

Опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №11 от 05 июня 2007 года.

Утопия № 2

В 1846 году юный бургомистр германского городка Вайербуш Фридрих Вильгельм Райффайзен, наблюдая за страданиями крестьян, агонизирующих от голода и беспредела банкиров-кровососов, задумался о переносе идеи общинной взаимовыручки на финансовые отношения. В 1864 году Райффайзен создал первый в истории Darlehnskassenverein — кредитный союз, учреждение банковского типа, в котором держатели счетов не только пользовались льготным кредитованием, но и были полноправными (и единственными) дольщиками самого предприятия.

В 1901 году кредитный союз Райффайзена разросся до двух миллионов сельских работников, а имя легендарного бургомистра стало нарицательным для обозначения всякого сельскохозяйственного кооперативно-кредитного учреждения (Raiffeisen Bank). Сегодня в германоязычных весях насчитывается 477 разнообразных «Райффайзен-банков», а его австрийская ипостась весьма успешно продвигается на восток: «Райффайзен Банк Аваль», входящий в «Райффайзен Интернациональ Банк-Холдинг АГ», стал крупнейшим банком Украины, и, думаю, не за горами тот день, когда резные лошадиные головы, скрещенные на крыше прусского домика, превратятся в символ банковской деятельности и на просторах одной шестой суши1.

«Райффайзен» — банк замечательный во всех отношениях, кроме одного: к иллюзиям своего идейного вдохновителя он не имеет ни малейшего отношения! Жаль, конечно, но ничего здесь не поделаешь: Европа давно пережила собственные утопии. Духовное наследие Фридриха Вильгельма Райффайзена сумел возродить совсем другой человек и совсем в другом месте, хотя и при схожих обстоятельствах. В 1974 году бенгальский профессор экономики Мухаммад Юнус, наблюдая за страданиями крестьян из окрестных деревень родного Читтагонга2, агонизирующих от голода и беспредела банкиров-кровососов, всерьез задумался о злободневности коммунально-финансовых иллюзий немецкого бургомистра и, дополнив их современными достижениями экономической науки, создал банк «Грамин» (Grameen Bank3), о котором, собственно, и пойдет наш рассказ.

Если бы Мухаммад Юнус дополнил идеи Райффайзена лишь уроками движения за народную кассу квебекца Альфонса Дежардена (1900) или опытом сельскохозяйственного кооператива «Комилла» (1959), созданного Ахтаром Хамидом Ханом, первопроходцем современной теории микрофинансирования, банк «Грамин» никогда бы не добился ошеломляющей популярности, всемирного признания и поистине религиозного поклонения. Изюминка состоит в том, что бенгальский профессор семь лет стажировался в университетах Америки (с 1965-го по 1972 годы), в которых глубоко проникся идеалами экономического неолиберализма. Как следствие, детище Юнуса — банк «Грамин» — явило собой уникальный в истории человечества симбиоз несовместимых понятий: социалистических утопий первой половины XIX века и капиталистических иллюзий второй половины века XX.

Именно по этой причине банк «Грамин» в равной мере восхищает с одной стороны — Билла Клинтона и Джорджа Сороса, с другой — Уго Чавеса и Нельсона Манделу. Кульминацией признания стало присуждение Мухаммаду Юнусу и его банку Нобелевской премии мира 2006 года «за достижения в деле продвижения экономического и социального развития снизу», борьбу с бедностью, за развитие демократии и права человека.

Полноводный поток всеобщего одобрения омрачает разве что тоненький ручеек критиков, намекающих на безнадежную иллюзорность и утопичность достижений «Грамина», однако делают они это неуклюже и весьма неубедительно. Вот, к примеру, «аргумент против» из уст Патрика Бонда, аналитика ZNet Daily Commentaries: «Юниса поддерживают друзья в норвежском правящем классе, включая бывшего старшего чиновника министерства финансов и менеджеров «Теленор» — норвежской телефонной компании. «Теленор» владеет 62% «Граминфон», который, в свою очередь, контролирует 60% рынка сотовых телефонов в Бангладеш».

Согласитесь, мелковато. «Наезд» со страниц Wall Street Journal, бастиона тех самых хрестоматийных «банкиров-кровососов», что вдохновили Райффайзена и Юнуса на финансовое сектантство, мелковат в равной мере, однако оперирует не кулуарными догадками, а живыми цифрами, и оттого вредит имиджу бенгальского банка уже не по-детски: «Реальные показатели «Грамина» последних лет сильно отличаются от собственных рекламных заявлений. Согласно ежемесячной статистике, публикуемой «Грамином», в двух северных провинциях Бангладеш, призванных демонстрировать успех банка, задержки выплат по половине всех предоставленных кредитов составляют по меньшей мере один год. В целом по банку годовые задержки насчитывают 19% кредитного портфеля. «Грамин» определяет срок дефолта по кредиту в два года. Но даже при таких условиях 10% всех займов, предоставленных банком, подпадает под собственное определение дефолта, а это в два раза выше цитируемого на каждом углу уровня в 5%».

Любопытно, что «наезд» Wall Street Journal, чуть было не похоронивший банк «Грамин» в глазах мировой общественности в ноябре 2001 года, вышел из-под пера Даниэля Перла, обезглавленного через два месяца после публикации то ли пакистанскими соратниками бин Ладена, то ли агентом британской разведки Ми-6.

Отечественную «критику» мы постараемся представить фигурой умолчания в силу ее откровенно ернического характера. Приведу лишь небольшой образец — для полноты картины: «По словам председателя Нобелевского комитета, присуждение награды — это не только признание заслуг Мухаммада Юнуса и банка «Грамин», но и символичный жест в поддержку исламского мира. Это особенно трогательно, потому что Коран строго и недвусмысленно запрещает взимание ссудного процента. Профессор экономики Мухаммад Юнус, получивший образование в США, родился в 1940 году в Бангладеш — одной из самых бедных стран мира. С 1974 года Юнус участвовал в борьбе с голодом на родине, но уже в 1976-м он основал банк «Грамин», который занимался выдачей микрокредитов бедным бангладешцам, — в общем, был довольно шустрым борцом с голодом и бедностью. С 1976-го по 2005 годы банк выдал более четырех миллионов кредитов на общую сумму около пяти миллиардов долларов».

Как бы там ни было, но Мухаммад Юнус и банк «Грамин» интересуют нас совершенно в ином аспекте, а именно — уже помянутой выше химерической амальгамы иллюзий классического европейского социализма и ультрамодных теорий «Чикагской школы» (Мильтона Фридмана, Арнольда Харбергера и проч.) Сочетание несочетаемого и его место в истории — примерно так можно охарактеризовать ракурс, в котором мы попытаемся рассмотреть «деревенский банк» доктора Юнуса.

Три кита

Легенда гласит, что как-то раз, прогуливаясь по окрестностям читтагонгского университета, Мухаммад Юнус повстречал одинокую женщину, промышлявшую изготовлением плетеных стульчиков из бамбука. Женщина пригласила Юнуса в родную деревню, где доктор собственными глазами смог лицезреть беспросветную нищету, разбивающую надежды на лучшее будущее местных предпринимателей. Вернее, предпринимательниц, поскольку у мужчин не было времени на занятие бизнесом — с рассвета до заката они гнулись на рисовом поле.

Ситуация усугублялась не столько голодом, вызванным традиционным для Бангладеш сезонным разливом Ганга, сколько бессовестным нежеланием банкиров традиционной ориентации ссужать деньгами бедноту, у которой ничего не было за душой для обеспечения залога. И тогда Мухаммад Юнус совершил исторический поступок: собрал местных плетельщиц бамбуковой мебели воедино (общим числом 42) и ссудил им из собственного кармана 27 североамериканских долларов (разумеется, в местной валюте — така).

Мухаммад Юнус был реалистом, поэтому деньги одолжил без всякого залогового обеспечения и под умеренный процент. Деревенские предпринимательницы оценили оказанное им доверие и, преисполненные благодарности, взялись за плетение бамбуковой мебели с удвоенной энергией, исправно погасив задолженность в срок. Все 42. Так родился банк «Грамин».

Сегодня величие «Грамина» покоится на трех китах. Имя первого мы уже знаем — это кредитный союз, определяющий распределение собственности между самими держателями счетов в банке. Заемщикам «Грамина» принадлежит 94% акций. Остальные 6% контролирует правительство Бангладеш.