Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлиньский насмешник

А пока расскажем о Лоботрясе Чжане и его дружках. Выбрались они из управы напуганные и по дороге начали упрекать друг друга. Их мучил один вопрос: кто же все-таки уготовил им такую неприятность.

— Что ни говорите, а тут не обошлось без столичного главнокомандующего Лу Хуана, — заявил Лоботряс Чжан. — Это он распорядился.

— Будет тебе! — оборвал его Магометанин Бай. — Нам бы тогда так легко не отделаться. А то вышло как в поговорке: нет хитрее певицы, нет ловчее прилипалы.

— Нет у вас смекалки! — выпалил Не Юэ. — Я сразу догадался. Ван Третий у Симэня зазнобу отбил, вот Симэнь на нас и отыгрался. Как говорится, волки грызутся, а у овец шерсть летит. Вот отчего тебе, Лоботряс, и досталось.

— Да, ты, пожалуй, прав! — говорил Лоботряс Чжан. — Вот Сунь Молчун и Рябой Чжу тоже с нами были, а нам отдуваться пришлось.

— Ишь чего захотел! — заметил Юй Куань. — Они ж Симэню друзья-приятели. Они, что ж, на коленях должны стоять, а он с ними свысока будет говорить? Неловко получится. — А почему ж девок не взяли? — спрашивал Лоботряс. — Да потому что они зазнобы его, — отвечал Не Юэ. — Особенно Гуйцзе. Неужели он ее забирать будет? Нет уж, как ни кинь, а мы в тенета попали, вот нам и наломали бока. А надзиратель Ся, заметили, хоть бы словом обмолвился. Симэнь тут все свое пристрастие выказал. А ну, пойдем к Ли Гуйцзе! Вана Третьего вытребуем. Что нас, за здорово живешь что ли отодрали, а? Из-за него ни встать ни сесть. Пусть за побои серебром возместит. А то над нами девки смеяться будут.

Они повернули и, колеся переулками, добрались до «кривых террас». Ворота дома Гуйцзе были крепко-накрепко заперты, так что сам Фань Куай[1201] не сумел бы открыть. Долго они стучались. — Кто там? — послышался наконец голосок.

— Это мы, — отозвался Лоботряс Чжан. — Нам с Ваном Третьим надо поговорить.

— Его у нас нет, — отвечала служанка из-за ворот. — Он тогда же ночью домой ушел. У нас все ушли, и мне не ведено открывать.

Компания направилась к дому полководца Вана. Они проникли в гостиную и уселись.

Когда Ван Третий узнал, что за ним пришли, то со страху забился в спальню и не показывался. Наконец он выслал слугу Юндина.

— А господина нет дома, — объявил слуга собравшимся в гостиной.

— Ишь какой ловкий! — загудели они. — Нет дома! А где же он?

— Пускай не отвиливает! — заругался на барича Юй Куань. — Правду сказать, нас только что выпороли, а теперь надзиратель хочет ему допрос учинить. — Юй Куань обхватил колени руками и, уставившись на Юндина, велел так и сказать хозяину. — С какой это стати из-за его милости нас избили, а?

Битые повалились на скамейки и застонали от боли. Ван Третий тем более не осмелился к ним выходить.

— Мам, а мам! — звал он мать. — Что ж делать? Как мне от них избавиться?

— Я женщина, сам посуди, — говорила госпожа Линь. — Куда я пойду, где буду искать заступника?

Время шло, и у пришедших лопнуло терпение. Они велели пригласить хозяйку, но и та к ним не показалась, а предпочла вести переговоры из-за ширмы.

— Заждались вы, должно быть? — обратилась она. — Он, наверно, в поместье уехал. Нет его. Может, слугу послать?

— Быстрее пошлите, сударыня! — говорил Лоботряс Чжан. — А то нарыв зреет-зреет да и прорвется. Плохо будет. Мы ж из-за него пострадали. Вон нас как избили. Сам господин надзиратель распорядился его доставить, а не явится, нам тогда и вовсе не отделаться. Беды не оберешься.

Госпожа Линь велела слуге угостить пришельцев чаем, а не на шутку перетрусивший Ван Третий тем временем умолял мать найти защиту.

— Ведь тетушка Вэнь знакома с надзирателем Симэнем, — больше не в силах сопротивляться мольбам сына, сказала госпожа Линь. — Она его дочь сватала и к нему в дом вхожа.

— Ну так в чем же дело! — ухватился Ван Третий. — Вот и пошли за ней слугу.

— Но ты сам ее тогда оговорил, и она перестала к нам заглядывать, — засомневалась мать. — Обиделась, наверно. Вряд ли пойдет.

— Мамаша, дорогая! — умолял сын. — Но войди в мое положение! Позови ее, прошу тебя! Я у нее попрошу прощения. Госпожа Линь незаметно провела Юндина через задние ворота. Пришла тетушка Вэнь.

— Мамаша! Мамаша! — повторял Ван Третий. — Ты знаешь надзирателя господина Симэня, прошу тебя, спаси человека! Тетушка Вэнь наигранно удивилась.

— Верно, я сватала его дочь, — говорила она. — Но это было давно. А больше мне ни разу не приходилось бывать в богатом доме. Да и как решиться солидное лицо беспокоить?! Ван Третий опустился перед свахой на колени.

— Спаси меня, мамаша! — просил он. — Век не забуду благодеяния и щедро награжу. Они в гостиной собрались: требуют, чтобы я на допрос явился. А как я пойду? Тетушка Вэнь бросила взгляд на госпожу Линь.

— Ладно! — говорила хозяйка. — Уж замолви за него слово.

— Но одна я не пойду, — предупреждала Вэнь. — Одевайтесь, батюшка, я вас провожу к господину Симэню. А просить его сами будете. Если надо, я свое слово вставлю. Авось, и сообразуется.

— Но они тут, требуют, — говорил Ван Третий. — Что если увидят?

— Не волнуйтесь, батюшка! — успокаивала его Вэнь. — Погодите, я их успокою. Подайте им чаю, вина, закусок и сладостей, а мы тем временем в задние ворота выйдем. Так что им не до вас будет. Тетушка Вэнь вышла в гостиную и поклонилась пришельцам.

— Меня к вам, братцы дорогие, хозяюшка послала, — заговорила сваха. — Заждались, небось, господина, а? Нет его, в поместье отбыл. За ним послали, вот-вот пожалует. Досталось вам, братцы. Посидите, отдохните. Да и то сказать: кому не достается. Вот прибудет господин, он вас не обидит. А то, выходит, друзьям шишки, а мне пышки? Нет, всем надо умом пошевелить, как беду отвратить. А потом, вы же не по собственной воле пришли — вас начальство послало. Вот придет молодой господин, все и уладит.

— Мамаша дело говорит, — в один голос выпалили бездельники. — Давно б тебе, мамаша, выйти да сказать толком, мы бы тихо-мирно обождали, а то, знай, твердят: «дома нет» и весь разговор. Да мы, что ли, кашу заварили? Ведь нас из-за него выпороли. Его в управу требуют, а они заладили свое. Пировать ты первый, а ответ держать? Ты нас поймешь, мамаша. Раз ты вышла, мы тебе откроемся. Попросила бы от нашего имени у хозяйки, пусть немножко подкинет, на том бы и покончили. Тогда он может не показываться, если не желает. В управе быстрее разберутся. Заберут и допросят.

— Вот это другой разговор! — подхватила тетушка Вэнь. — Вы, братцы, пока посидите, а я с хозяюшкой потолкую. Пусть насчет закусочек да винца распорядится. Давно ведь ждете, проголодались, небось.

— Вот мамаша — душа человек! — воскликнули все. — Точно, после порки глотка в рот не брали.

Тетушка Вэнь удалилась в дальние покои и поторопила, чтобы купили на два цяня вина, на один цянь сладостей, а также свинины с бараниной и говядины. Закуски разложили на большие блюда и подали пришельцам.

Пока в гостиной шел пир горой, Ван Третий облачился в темный халат, повязал повязку студента и написал прошение. Тетушка Вэнь потихоньку провела его через задние ворота, и они пешком направились прямо к Симэню. Ван Третий на всякий случай укрыл лицо пылезащитной маской. Когда они остановились у парадных ворот, тетушку Вэнь сразу узнал привратник Пинъань.

— Батюшка только что направились в залу, — сказал он. — В чем дело, мамаша? Сваха протянула ему визитную карточку.

— Будь добр, братец, доложи, — попросила она и, обратившись к Вану, попросила два цяня серебра, которые тотчас же протянула Пинъаню. Привратник только тогда согласился доложить хозяину.

Симэнь взял визитную карточку. На ней значилось: «По-родственному преданный Ван Цай коленопреклоненно бьет челом». Хозяин велел позвать сначала тетушку Вэнь и, расспросив в чем дело, распорядился открыть двери большой залы. Слуги поспешно отдернули тяжелые зимние занавеси и ввели Вана Третьего.

На Симэне, вставшем ему навстречу, была парадная чиновничья шапка и домашнее платье.

— Что ж ты мне раньше не сказала, мамаша? — деланно воскликнул, обращаясь к свахе, Симэнь, когда увидел вошедшего в парадном облачении. — У меня такой затрапезный вид. Симэнь послал, было, слугу за халатом, но Ван удержал его.

— Зачем это, досточтимый дядюшка? — говорил Ван. — Я ж осмелился нарушить ваш покой. Не извольте беспокоиться, прошу вас!

Когда они прошли в залу, гость попросил хозяина занять подобающее место, чтобы отвесить ему земной поклон.

— Вы мой гость, — заявил тот с улыбкой и поклонился первым.

— Как я виноват перед вами, дядюшка, — начал Ван. — Давно собирался засвидетельствовать вам свое почтение, но до сих пор мне не представлялся случай.

— К чему церемонии?! — заметил Симэнь.

— Разрешите мне попросить прощение за столь запоздалый визит, — продолжал пришедший, — и как племяннику почтить вас глубоким поклоном.