Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлиньский насмешник

Симэнь сел в паланкин и, сопровождаемый двумя солдатами с фонарями, покинул заведение. Чжэн Чуня он вскоре отпустил. На том этот вечер и кончился.

На другой день утром к Симэню прибыл посыльный от надзирателя Ся с приглашением в управу для слушания дела о грабеже. Заседание длилось вплоть до полудня.

После обеда к Симэню явился от свояка Шэня слуга Шэнь Дин с письмом, в котором свояк рекомендовал в атласную лавку молодого повара по имени Лю Бао. Симэнь взял Лю Бао, а Шэнь Дину передал в кабинете ответ. Рядом с хозяином оказался Дайань.

— Поздно вчера вернулся учитель Вэнь? — спросил его Симэнь.

— Я успел в лавке выспаться, — говорил слуга. — Слышу: Хуатун стучится в ворота. Уже, наверно, третья ночная стража шла. Учитель трезвый вернулся, а батюшка Ин, говорит, так захмелел, что его рвало. Время было позднее, и барышня Айюэ велела Чжэн Чуню проводить его до самого дома.

Симэнь расхохотался. Потом он подозвал Дайаня поближе и спросил:

— Знаешь, где тетушка Вэнь живет, а? Ну та, которая зятюшку когда-то сватала. Разыщешь? Мне с ней поговорить надо. Пусть в дом напротив подойдет.

— Нет, я не знаю тетушку Вэнь, — отвечал Дайань. — Я у зятюшки спрошу.

— Поешь и ступай спроси, да поторапливайся, — наказал Симэнь.

Дайань поел и направился прямо в лавку к Чэнь Цзинцзи.

— А зачем она тебе? — спросил Цзинцзи.

— А я почем знаю, — говорил слуга. — Батюшка спрашивает.

— Большую Восточную пройдешь, — начал объяснять Цзинцзи, — повернешь на юг. За аркой у моста Всеобщей любви повернешь на восток в переулок Ванов. Там примерно на полпути увидишь участок околоточного, а напротив будет Каменный мост. Обойди его и неподалеку от женского монастыря заверни в узенький переулочек. Пройдешь его — и на запад. Рядом с третьим домом — лавкой соевого творога — сразу заметишь на горке двустворчатые красные ворота. Там она и живет. Только крикнешь: «Мамаша Вэнь», она к тебе и выйдет.

— Так просто! — вырвалось у Дайаня. — Наговорил с три короба и думаешь, я запомнил? Ну-ка, еще раз объясни.

Чэнь Цзинцзи повторил.

— Совсем рядом! — воскликнул слуга. — Придется лошадь седлать.

Дайань вывел рослого белого коня, оседлал его, взнуздал и, вдев ногу в стремя, ловким движением вскочил в седло. Достаточно оказалось удара хлыста, и конь помчался галопом.

Дайань миновал Большую Восточную улицу и помчался на юг. За аркой у моста Всеобщей любви он поскакал по переулку Ванов. Примерно посередине его в самом деле располагался участок околоточного, а напротив, за ветхим Каменным мостом, тянулась красная стена монастыря Великого сострадания. Когда Дайань повернул в узкий переулочек, там на северной стороне ему бросилась в глаза вывеска торговца соевым творогом, а у ворот суетилась пожилая женщина, сушившая конский навоз.

— Мамаша! — крикнул Дайань, оставаясь в седле. — Здесь живет сваха тетушка Вэнь?

— Вот в доме рядом, — отвечала женщина.

Дайань устремился к соседнему дому и очутился, как и говорил Цзинцзи, у двустворчатых красных ворот. Дайань спешился и постучал хлыстом в ворота.

— Тетушка Вэнь дома? — крикнул он.

Ворота открыл сын хозяйки Вэнь Тан.

— Вы откуда будете? — спросил он.

— Меня прислал почтенный господин Симэнь, здешний надзиратель, — объявил Дайань. — Желает видеть тетушку Вэнь как можно скорее.

Узнав, что перед ним слуга судебного надзирателя Симэнь Цина, Вэнь Тан пригласил его в дом. Дайань привязал коня и пошел за сыном хозяйки. В гостиной были развешены амулеты с пожеланием барышей и жертвенники. Несколько человек подводили счета принесенным пожертвованиям.

Чай подали нескоро.

— Моей матушки сейчас нет дома, — заявил Вэнь Тан. — Я ей передам. Она завтра утром прибудет.

— Нечего меня обманывать! — оборвал его Дайань. — Как это ее нет, а осел на дворе?

Дайань встал и направился во внутренние комнаты. Тем временем тетушка Вэнь с невесткой и несколькими женщинами как ни в чем не бывало распивала чай. Спрятаться она не успела, и ее увидал Дайань.

— А кто это?! — вопрошал Дайань. — Что ж ты мне голову-то морочишь? А что я батюшке скажу? Ты меня в грех не вводи!

Тетушка Вэнь громко рассмеялась и поприветствовала Дайаня поклоном.

— Прости, братец! — говорила она. — Скажи батюшке, что у меня гости. Я завтра приду. А зачем он меня, собственно, зовет?

— Велел тебя доставить, а зачем, он мне не докладывал, — отвечал слуга, — не знал я, что ты в таком захолустье обитаешь. Замаялся, пока разыскал.

— Все эти годы батюшка без меня обходился, — начала Вэнь. — А ведь он и служанок покупал, и личные дела устраивал. Тогда ему Фэн, Сюэ и Ван, выходит, угождали. Во мне он не нуждался. С чего ж это вдруг в холодном котле бобы начали трескаться, а? С чего это вдруг обо мне вспомнил? Впрочем, догадываюсь. Небось, посватать попросит. Ведь со смертью матушки Шестой гнездышко пока пустует.

— Да не знаю я! — повторил Дайань. — Батюшка сам скажет.

— Устал ты, братец, присаживайся! — предложила Вэнь. — Погоди, вот провожу гостей и пойдем.

— А кто ж за конем посмотрит? — спросил слуга. — Батюшка мне приказал доставить тебя без малейшего промедленья. Дело, говорит, неотложное. А ему еще надо на пир к почтенному господину Ло успеть.

— Ну ладно! — согласилась наконец сваха. — Я тебя пока сладостями угощу, потом пойдем.

— Никаких мне сладостей не надо.

— Да! — продолжала Вэнь. — У молодой госпожи наследник не появился?

— Пока нет.

Хозяйка угостила Дайаня сладостями, а сама пошла переодеваться.

— Ты верхом поезжай, а я потихоньку дойду, — сказала она.

— У тебя ж, почтенная, осел вон стоит, — заметил слуга. — На нем поедешь.

— Какой еще осел? — удивилась сводня. — Это же соседа-лавочника. Попросил во дворе попасти. А ты думал — мой, да?

— Помнится, ты, бывало, на осле разъезжала, — заметил Дайань. — Куда ж он девался?

— Был когда-то! Да у меня ведь служанка руки на себя наложила. Родные жалобу подали, дело затеяли. Пришлось и дом-то продать, а ты про осла толкуешь.

— Дом — совсем другое дело, — заметил Дайань. — С домом проститься можно, но как ты с ослом своим рассталась, мамаша, прямо ума не приложу. Ведь ты ему ни днем ни ночью покою не давала. Да, заезживала ты его что надо — от усталости падал.

Сводня захохотала.

— Ах ты, макака несчастная! — заругалась она. — Чтоб тебе ни дна ни покрышки! Я, старуха, дело тебе говорю, а ты как мне отвечаешь? Какой ты зубастый стал. Гляди, жениться подоспеет, поклонишься еще старухе.

— Я ведь быстро скачу, а ты будешь до вечера плестись, — говорил Дайань. — Батюшка из себя выйдет. Садись-ка на коня — вместе поедем.

— Да я ж не зазноба твоя! — воскликнула Вэнь. — А люди увидят, что скажут?

— Тогда на соседского осла садись, — предложил слуга и добавил: — А лавочнику потом оплатим.

— Вот это другой разговор, — согласилась сводня и велела Вэнь Тану седлать осла.

Тетушка Вэнь надвинула на глаза пылезащитную повязку, и вместе с Дайанем они направились к Симэнь Цину.

Да,

Когда взбредет тебе на умс красоткой в тереме спознаться,Ее наперснице тогда,как свахе, можешь доверяться.Тому свидетельством стихи:Персиковый источник,нету к нему дорог!Радует ветер весеннийперсика росный цветок.Где-то в горах затерянчудный источник тот.Пусть же рыбак разузнает,к влаге волшебной проход.

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Глава шестьдесят девятая

Он попытать решил судьбу и получил ответ:К небесной фее путь открыт. Ступай, препятствий нет.Она мела крыльцо и вдруг записку подняла,А лунной ночью песнь Сыма[1186] красотку увлекла.Свиданье в тутах[1187] гонит прочь тоску, унылый вид,А ласка даже и Люся[1188] сурового смягчит.Смеркается — бежит иной за полог поскорей,Чтоб отходную заиграть невинности своей.

Так вот. Добралась наконец тетушка Вэнь до дома Симэня.

— Батюшка напротив, — объявил Пинъань и пошел доложить. Симэнь сидел в кабинете с сюцаем Вэнем. Завидев Дайаня, он прошел в малую гостиную.

— Тетушка Вэнь пожаловала, — доложил Дайань. — У ворот ждет.

— Зови! — приказал хозяин. Сваха едва слышно приподняла дверную занавеску и принялась бить челом Симэню.

— Давненько мы с тобой не видались! — говорил хозяин.

— Вот и явилась, — протянула Вэнь.

— Где ж ты теперь проживаешь?

— Беда у меня стряслась, — говорила сваха. — По судам маялась. Прежний дом потеряла. Теперь в переулке Ванов обретаюсь. Это у Большой Южной.