Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А так… А так пришлось послать в крепость гонцов. Успеют ли?
Князь посмотрел на взмокшие спины орудовавших веслами воинов:
– Скорее, робятушки, скорее! Догоним – каждого собольей шубой пожалую!
Солнце уже клонилось к вечеру, пряталось, золотилось за вершинами елей, росших по крутым берегам. Река стала уже, течение резко усилилось, тут и там крутились уже буруны, и суденышки заметно покачивало, а один челнок так и вообще чуть не перевернуло.
– Там, слева, протока прокопана, господине, – пояснил главарю татей кормщик. – В обход порогов, как раз для лодей. Пройдем дотемна. А уж потом заночуем.
– Нет уж, – обернувшись, жестко бросил белесый – красномордый Епифан подобострастно зал его «господин Тимофей». – До самой Ладоги без остановки пойдем.
– Ночью?!
– А что такого? Течение там бурное?
– Нет…
– Тогда в чем дело?
Кормщик покачал головой:
– Мелей много. Можем не заметить, застрять.
– А внимательнее смотреть надо! – тряхнув головою, усмехнулся главарь. – Осторожно пойдем, приглядываясь. Тем более и ночи-то сейчас, слава Святой Деве, светлые. Да ты не бойся, мужик, – награжу щедро.
Разбойник шевельнул пальцами, засиявшими на солнце золотыми перстнями. Особенно сильно блистал самый крупный – с красивым голубым камнем.
Когда повернули к берегу, княгиню с детьми заперли в кормовой каморке… К тому времени знатная пленница изучила свое узилище весьма хорошо и теперь прекрасно знала, что делать. Для чего и прихватила незаметненько валявшуюся на дне ладьи уключину, которой и расшатывала сейчас подгнившие кормовые доски, шепотом наставляя внимательно слушавшего сына, семилетнего отрока Мишеньку:
– Протока та неширока, чай. Я первая вылезу – ты мне Аннушку и подашь, а потом и сам осторожно, брызги не подымая, выберешься. Плавать-то как – не забыл?
– Да что ты, матушка! – сверкнул синими глазенками отрок. – Я и под водой могу, и… Каталонцы наши меня плавать учили, помнишь? Алеша Зубов, Рванов Гостинец да Рыбин Иван. Хорошие парни – зря батюшка их на родину отпустил.
– Зубов, Рыбин, Рванов… – осторожно вытаскивая досочку, повторила княгинюшка. – Беззубый, Рыбина и Рвань – так их там, у себя в Манресе, звали. Потому и отпустил их князь, что хорошие люди, верные. За королем Леона присмотр постоянный нужен!
Мишенька вдруг округлил глаза:
– Ой, матушка! Вона, уже и водицу видати. Посейчас и вылезаем?
– Нет, – Елена склонилась над проделанною дырою. – Чуть позже. Но уже надо готовыми быть… Рубаху сымай, порты… и я платье скину… Аннушку подержи, да не разбуди, смотри. Эх, только бы не заплакала, не закричала…
– Крепко спит-то!
– Макового отвару дала. У кормщика было.
Снаружи вдруг резко стемнело, да и течение стало заметно спокойнее – судя по всему, ладейка вошла, наконец, в протоку. Княгинюшка, обняв сына, погладила его по голове:
– Ну… пошла я! Как скажу – Аннушку мне подаешь.
Ловкая, гибкая, словно пантера, молодая женщина юркнула в щель, проскользнула, мягко войдя в воду… Да, встав на ноги – глубины-то оказалось – по шею, вытянула руки:
– Давай!
Приняв спящую Аннушку, бочком прошла к берегу, положив дочку на траву, выбралась… оглянулась, подхватив вынырнувшего Мишу.
– А мы теперь куда, маменька?
Елена улыбнулась – давно уж она все продумала:
– Деревню на холмах видишь?
– Угу. Так мы туда пойдем? Ой, славно, а то есть уже хочется…
– Не совсем туда, чадо, – укрывшись в зарослях ивы, княгиня осторожно раздвинула ветки, всматриваясь в кисельную полутьму белой июльской ночи.
Суденышки неспешно пробирались протокою – точнее, прокопою – одно за другим, головная ладья похитителей уже удалилась шагов на полтораста, и, похоже, тати еще не заметили пропажу. Впрочем, скоро заметят – времени до того оставалось немного.
– Я чаю, там, у деревни, и пристань есть. Там и возьмем лодку.
– Украдем, да, маменька?
– А хоть бы и так! Спасаться-то нам надо, чадушко.
Невдалеке от порогов Егора вдруг что-то словно ударило в голову, да так сильно, что князь пошатнулся, едва не полетев за борт, в глазах вспыхнула какая-то зелень, а потом и вовсе вдруг потемнело кругом, словно бы внезапно сделалась вдруг ночь – не летняя, осенняя, темная, с черной водой реки, отражавшимися в ней желтыми холодными звездами… и чем-то большим, сияющим волшебным светом, видимым из самого дальнего далека!
Князь вскинул голову: плотина! Залитая электрическим светом плотина, строения в стиле двадцатых – двадцатого века – годов… Волховская ГЭС, творение знаменитого инженера Графтио, один из первенцев советского плана ГОЭЛРО…
– Княже! Княже! Что с тобой, княже?!
Вожников тряхнул головой, улыбнулся воинам – все по-прежнему, река, раннее летнее утро, светлое, с белесым небом… и ревущие впереди пороги.
– Приготовить стрелы, ручницы заряж-жай! – живо распорядился князь. – Сворачиваем к протоке. Как прикажу – стреляйте без раздумий в первый же встреченный челн!
Лодки быстро поплыли протоку, на берегу которой воины князя заметили бестолково бегающих парней, отроков…
Вожников мазнул рукой, и один их воинов тут же перемахнул на берег, спросил, «цокая» по-новгородски:
– Поцто егозите, робяты?
– Ишшем!
– И цто же вы ишшете?
– Целнок наш увели по ночи ишшо.
– Челнок? – насторожился князь. – И кто ж его увел? Что, какие-то лихие люди были?
– Лихие, не лихие, а были, – трое отроков лет по двенадцати, подошли к протоке, к челнам, да, увидев богато одетых людей, ратников, поклонились. – Цузые, не по-нашему говорили, один кормщик – из наших, Глотов Степан. На лодье, на целнах больших плыли, наш не должны бы украсть…
– Ясно, – покусав губу, Вожников приказал воинам грести живее.
Кто бы мог украсть челнок – у Егора сомнений не имелось. Конечно же – пленники, княгиня… не зря ведь видение было, не зря! Хорошо свою супружницу зная, князь ни секунды не сомневался в ее способности к любой авантюре… увидела первую же возможность бежать, тут же ею и воспользовалась, и чад, конечно же, с собой прихватила. Вот только куда сии беглецы подались? Конечно, ежели сказать, не рассуждая – так назад, к Новгороду. Однако, ежели чуть подумать, так и станет ясно – что не туда. Ну, где там княгинюшке против течения выгрести? Даже если и Феофан с нею бежал – все равно тяжковато. Значит, вниз по течению, поплыли, а там – к берегу, да ветра в поле ищи.
– Вниз идем. Быстрее, парни! Быстрее!
Спустившись по течению версты на полторы-две, княжьи ратники вдруг увидели жмущиеся к левому берегу суда – челны и небольшую купеческую ладейку – насад. Они!
– Тати, – тихо промолвил князь. – А ну, давай туда… Живее. Луки, ручница
