Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

страданий, — сказала я сама себе. — Пусть твой злейший враг делает с тобой всё что хочет, ты должна жить, чтобы стать орудием его гибели. Повтори наизусть всё, что просил запомнить джинн, пусть каждое слово врежется в твою память, как клеймо».

Я начала прилежно повторять наставления Кардаша и трудилась до тех пор, пока все заклинания не превратились в звенья одной неразрывной цепочки. День клонился к вечеру, а я всё еще твердила свой урок, как вдруг земля дрогнула, и я поняла: Мограбин вернулся.

Я ожидала, что он тут же набросится на меня, но я ошибалась: его задержали доносы осведомителей.

Наконец он предстал передо мной. Никто и никогда не видывал более ужасающего и дикого несоответствия между сиянием и блеском, которые он силился придать своему лицу, и гневом и смятением, искажавшим его черты.

«Изменница! — кричал он. — Ты связалась с моими врагами! Ты рисуешь круги, чтобы провести сюда нечестивых духов Мухаммада! Так получай по заслугам!»

Он накинул мне на шею венок, который я отдала ему в день нашей роковой свадьбы, а на ногу — цветочную гирлянду. Я не сопротивлялась, он лишь дунул на меня и, как видите, превратил в птицу. Зеленые, красные и желтые перья на моей шее — это и был мой венок, а гирлянда сделалась цепью на моей лапке.

Мучитель перетащил меня в свой кабинет и ударил по щеке статую. Дверь в вольер распахнулась, и он приковал меня к жердочке.

Благодаря моим познаниям мне известно, что я смогу обрести человеческий облик и свободу только после смерти Мограбина. Таковы последствия моей ошибки, того, что я по своей собственной воле отдалась во власть чародея.

Мограбин был влюблен в меня и любит до сих пор — об этом я расскажу вам чуть позже — и потому он не лишил меня разума, как всех остальных животных, среди которых я находилась. Ему хотелось, чтобы мое ужасное, тоскливое положение сломило меня, чтобы я попросила пощады и снова стала его женой хотя бы по ночам. Именно поэтому сирийский царевич смог вернуть мне дар речи.

Когда Мограбин оставил меня в вольере вместе с другими птицами, я попыталась возблагодарить Аллаха и Мухаммада за то, что они избавили меня от присутствия моего мучителя, но из горла моего вырвался лишь крик попугая. Я отчетливо произнесла только слово «Ара», и все птицы в вольере повторили его за мной.

Тогда я подумала, что они так же, как и я, сохранили рассудок, хотя Кардаш уверял, что здесь все люди, превратившись в животных, теряют способность мыслить. Позднее я убедилась, что у них осталась лишь способность бездумно повторять отдельные слова.

Сидя на жердочке, я думала о своем положении. За исключением цепочки, оно ничем не отличалось от положения бедных тварей, окружавших меня, но было лучше прежнего, когда я испытывала только страх. Я даже радовалась тому, что теперь мне не придется терпеть ласки своего жестокого и нечестивого похитителя! Но, увы, я заблуждалась.

Прошло два дня, да, только два дня я была избавлена от его невыносимого присутствия, а на третий вечер Мограбин вошел в вольер, стараясь по возможности придать своему лицу то выражение, которое когда-то покорило меня.

«Аухета, — сказал он, — ты провинилась, ты изменила Баалу, сердце мое разрывается из-за суровости наказания, которому я вынужден тебя подвергнуть. Я возвращу тебе человеческий облик, ты разделишь со мною ложе, но будешь вести себя как покорная жена. И когда ты осознаешь свои ошибки, когда пообещаешь отказаться от всего, чему научила тебя твоя старая нянька, я попытаюсь уговорить божество, оскорбленное тобой, смягчить твою участь».

С этими словами он бросил несколько крупинок благовоний на угли курильницы и отцепил цепочку от жердочки. Я предстала перед ним совершенно обнаженной.

«Жестокий Мограбин! — воскликнула я. — Слышать не хочу ни о тебе, ни о твоей страсти, ни о Баале, который отдал меня в твои руки. Верни меня отцу и сделай так, чтобы я смогла тебя забыть».

Мое хладнокровие и сухость привели изверга в бешенство.

«И ты еще говоришь о жестокости! Следуй за мной, женщина», — приказал он и потащил меня за цепь, которая по-прежнему болталась на моей ноге.

Я попыталась воспротивиться, но он затянул другой конец цепи у меня на шее, так что я едва не задохнулась, и отнес в спальню.

Когда он обнял меня, я хотела плюнуть ему в лицо, но лишилась сил. Из всех чувств мне остались лишь зрение, обоняние и слух, и все они терзали меня.

Я видела самое ужасное чудовище, какое только может создать горячечное воображение, ощущала его зловонное дыхание, слышала поток брани и хулы, и при этом мне приходилось терпеть отвратительные ласки этого варвара, в чьей полной власти я находилась из-за своего полуобморока.

Эта ужасная сцена, которую я вам описала, вот уже пять лет повторяется каждую ночь, и жестокость Мограбина только возрастает. Мне удается передохнуть лишь тогда, когда он покидает дворец ради своих гнусных дел или для того, чтобы погрузиться на дно морское и принять участие в омерзительных оргиях Асмодея.

Каждый раз, когда земля содрогается и тем самым сообщает о возвращении моего мучителя, мне хочется, чтобы мой клюв обратился в меч и я смогла бы вонзить его в свое сердце. Однако теперь я благодарю Провидение за то, что оно лишило меня всякой возможности покончить с жизнью и позволяет вложить непобедимое оружие в руки своего посланца и моего освободителя. Я говорю о любимце Мухаммада, о царевиче Хабеде-иль-Румане.

ЧАРОДЕЙ,

или РАССКАЗ О МОГРАБИНЕ

Окончание

— Юноша! — обратилась египетская царевна к сирийскому рыцарю. — Ты избран самим Небом, дабы отомстить за род человеческий, и должен немедля отправиться в путь и пробраться в гробницу, в которой хранится урна с пеплом Халь-иль-Мограбина и Яндар. Гробница эта скрыта в потаенном месте у восточной стены города Хареная. Я расскажу, как туда попасть, а ты внимательно слушай… В известном тебе вольере есть птица по имени Фессефце{360}. Когда-то Сулейман отправил ее в ливанские леса, чтобы она нашла дерево, из которого он смог бы сделать свой посох{361}. С тех самых пор пророк полюбил ее и облагородил разными необыкновенными свойствами ее сердце, тело и оперение. Эта большая тяжелая птица беззащитна словно страус. Тебе с пятью царевичами надо окружить ее и всем вместе сказать: «Позволь нам взять тебя