Кровавый век - Мирослав Попович

Особенность ислама и христианства, этих порождений религиозной культуры средиземноморского региона, заключается в том, что они являются вероучениями, и, следовательно, несовместимы с другими вероучениями. Индуистские религии не знают догматизирующих вероучений, меняют главных и второстепенных богов и держатся в первую очередь на общности культово-обрядовой стороны. Индийцы воспринимали ислам как культуру, и сами внесли в исламскую культуру немало элементов в одежде (например, знаменитая мусульманская чалма), литературу (вспомним хотя бы «Тысячу и одну ночь»), музыку, часто ассимилировали элементы ислама на основе собственной религиозной традиции, а в литературе создали прекрасную индоязычную поэзию персидской формы. Исламская, в первую очередь персидская, литературная традиция распространяется в XVII–XVIII веках на всю Индию, и не регион хинди вокруг Дели, нынешней столицы, а консервативный юг субконтинента стал центром сопротивления исламским влияниям. В конечном итоге Индия не смогла примириться именно с исламским культурно-политическим элементом и при получении независимости раскололась на исламский и неисламский («просто индийский») регионы.

Среди населения Индии ислам распространялся преимущественно в бедных слоях, тогда как землевладельцы-земиндары и процентщики-баниа были почти исключительно индийцами. Ислам, таким образом, стал или аристократической культурой государственной верхушки, или темной и слепой верой бедного крестьянства, враждебного к денежному городу, или воинственной солдатской религией. Это обусловило особенности отношений между мусульманским и немусульманским населением полуострова.

Что должно было в Индии противостоять Англии и вообще христианской Европе – и, с другой стороны, исламской духовной и политической культуре? Возможны были два варианта сопротивления: ориентация на давнюю индийскую традицию и приспособление к европейским культурно-политическим формам. В Индии представлены обе эти традиции, первая в правых и консервативных националистических партиях, вторая – в ИНК.

Индийский национальный конгресс возник в конце XIX ст. как организация европейски и английски образованных и ориентированных элементов индийского общества. В людях такого образования нуждалась английская администрация, а кроме того, к английским культурным нормам могла приспосабливаться индийская буржуазия. Джавахарлал Неру, отец которого был одним из выдающихся деятелей ИНК старшего поколения, писал о своем отношении к индийскому национальному наследию: «Индия была у меня в крови, и многое в ней меня инстинктивно глубоко волновало. И все же я подходил к ней почти как чужеземный критик, преисполненный отвращения к современным и многочисленным пережиткам прошлого, которые я наблюдал. Я пришел к ней в известной мере через Запад и смотрел на нее так, как мог бы смотреть дружественно настроенный европеец».[760] В этих словах ярко выражена либерально-прогрессистская установка («стиль мышления»), которая оценивает реальность с позиций определенных исходных принципов и возможностей. И не оставляет сомнений основной мотив – модернизация индийского уклада жизни на основе европейского культурно-политического опыта.

Индия – страна компьютеров

Альтернативное мировоззрение развивалось в русле правого, радикально консервативного, индийского национализма.

С 1996 г. у власти в Индии находилась консервативно-националистическая партия Бхаратия Джаната, враждебная Индийскому национальному конгрессу. Бхаратия Джаната Парте (БДжП) является наследницей движения Арья Самадж, которое возникло в XIX веке; на основе Арья Самадж возникла Ассоциация национальных волонтеров – Раштрия Сваямсевак Санхг (РСС), а на ее основе – Висва Хинду Паришад и Бхаратия Джаната. Арья Самадж – одно из двух движений, которое возникло во второй половине XIX века, когда Индия несколько оправилась после шока, вызванного кровавым антианглийским восстанием в 1857 г. и его еще более кровавым подавлением. Оба движения Джавахарлал Неру называет религиозными,[761] что не отвечает европейским представлениям о религии и религиозном движении. Характерно, что обе организации возникли в регионах, где в непосредственном соседстве с индуизмом находились большие группы мусульманского населения и где были особенно обострены страсти.

Первая, очень немногочисленная организация Брахма Самадж, была создана в Бенгалии англоязычной индийской интеллигенцией; долгое время ее украшением было семейство Тагоров, самый известный представитель которого – поэт Рабиндранат Тагор. Влияние Брахма Самадж ограничивалось индуистским населением долины Ганга. Здесь, в Бенгалии, ситуация была наиболее напряженной, и местные политические лидеры отличались радикализмом.

К вырубленным в скалах древним храмам приходят паломники трех религий – буддисты, индуисты, джайны

Вторая организация – Арья Самадж – возникла в Пенджабе, ее создал Свами Даянанда Сарасвати. В отличие от Бенгалии, откуда происходило большинство индийцев-клерков английской администрации и где существовало хорошее английское образование, Пенджаб был более отсталым и консервативным, и движение Арья Самадж более близко к религиозным принципам. Основным его лозунгом сначала был призыв «Назад, к Ведам!». От Арья Самадж к Бхаратия Джаната основной культурно-политической ориентацией консервативного религиозно-националистического движения остается Хиндутва – «индийскость». Поскольку основы Хиндутва консерваторы-националисты стремятся найти не в какой-то конкретной религии или мифологии, которыми история Индии чрезвычайно богата, а в древнейших основах, в фундаменте индийской религиозной истории, – то линию, которая идет от Арья Самадж до нынешнего времени в качестве правящей партии, можно назвать фундаменталистской. Движение Арья Самадж возрождало старинную систему образования – упанаяна.

Традиционная система образования в Индии аналогична китайской в том понимании, что в основу учебы там положены невероятно старинные тексты. Только не письменные тексты, потому что в индийской цивилизации письмо появилось поздно и сначала использовалось лишь для прагматичных потребностей торговли и администрации. Сакральный корпус общей культуры оставался веками делом памяти, заучивания (зазубривания), для устного употребления – даже без понимания смысла заученного. Школы были устными и сакральными: учились на брахмана, учителя-гуру, период учебы – упанаяна – приравнивался к инициированию. Как сакральный процесс посвящения, упанаяна основывалась на личном общении учителя-жреца и ученика. Лесная школа, где учеба в древности продолжалась от 12-ти до 24 лет, имела ту же цель, что в Китае, – овладение сакральными текстами.

С языком этих древних текстов в лесных школах брахманов были проблемы – санскрит, на котором творилась древнеиндийская культура, был уже давно непонятен для учителей и учеников, так же как и древнекитайский язык. А дальше разные судьбы индийской и китайской культур определялись различием в их социально-политическом статусе.

Как и в Китае, в Индии духовное наследство сакрализовано и близко к таинству. Однако если в Китае эта особенность знаний обязана сакральности государя и государства и потому распространяется на все, что зазубривает новое поколение учеников, то в Индии брахман учил только заведомо сакральным текстам. Запоминали колоссальные объемы гимнов «Ригведы» (десять циклов-мандал, каждый из которых приписывается определенному роду певцов-пророков риши), которая рассматривалась как шрути – откровение; дополнением к ним была «лесная книга» араньяка, своеобразная теософия обрядов, а «сокровенное учение» упанишад содержало уже конечную и окончательную мудрость жизни. Экстатическая пророческая культура отделена от «исполнительской» жреческой временами: брахманы не имеют тех полномочий глашатаев откровений-шрути, которые имели давние роды риши, но «учение», оставленное пророками, имеет характер приложений к обрядам и таким образом открывает дорогу для транса. Поэтому именно Индия сохранила нераздельную связь экстатического шаманства и теософии в сакральной «физкультуре» йогов.

Сакральное омовение в Ганге

В дальнейшем обиталища индийских носителей разных языко-этнических групп и религий становятся центрами постсакрального литературного творчества, а разные религиозные учения и литературные школы творятся разными языками. Каждая субкультура имела свой язык. Так, на близком к хинди языке брадж бхагха сложилась кришнаитская поэзия, на языке майтхили писал в XV ст. свои вишнуистские поэмы знаменитый Видьяпати, в наше время на калькуттском говоре бенгали писал Рабиндранат Тагор. Существенно, что высокая литература не входила в корпус учебной мудрости и не транслировалась в обязательном порядке.