Сочинения - Оноре Бальзак

– Хотя вы и не поклонник светских удовольствий, вы, надеюсь, не осудите нас за то, что мы собираемся отпраздновать освобождение Франции. Но это еще не все. Я приглашаю друзей также и для того, чтобы отметить награждение меня орденом Почетного легиона.

– А! – протянул судья, не имевший ордена.

– Быть может, я заслужил эту награду и монаршую милость, ведь я был членом суда… коммерческого, конечно, и сражался за Бурбонов тринадцатого вандемьера на ступенях…

– Да, знаю, знаю, – проговорил судья.

– …церкви святого Роха, там я был ранен Наполеоном. Надеюсь…

– Охотно приду, – сказал судья. – Если жена будет здорова, я приду с ней.

– Ксандро, – сказал, уходя, Роген своему клерку, – ты и думать перестань о женитьбе на Цезарине. Месяца через полтора оценишь мой добрый совет.

– Почему? – спросил Кротта.

– Бирото собирается истратить тысяч сто на бал, да еще, вопреки моим советам, вкладывает все свое состояние в спекуляцию земельными участками. Через полтора месяца эти люди останутся без куска хлеба. Женись-ка лучше, мой милый, на мадмуазель Лурдуа, дочери подрядчика малярных работ. У нее триста тысяч франков приданого; я приберег для тебя этот выход. Отсчитай мне всего лишь сто тысяч франков, и завтра же можешь получить мою контору.

О великолепном бале, затеваемом парфюмером, газеты протрубили на всю Европу, купечество же узнало о нем совсем иным путем, – по толкам, вызванным ночными работами. Утверждали, что Цезарь Бирото снял три дома, что залы у него будут раззолочены, что к обеду подадут специально по этому случаю изобретенные блюда; одни рассказывали, что купцов на бал не пригласят, что праздник дается лишь для представителей власти; другие строго осуждали честолюбие парфюмера, высмеивали его политические претензии, некоторые даже сомневались, был ли он когда-либо ранен. Немало интриг породил бал во втором округе; друзья не надоедали Бирото, но люди едва знакомые с парфюмером не считались ни с чем в своих притязаниях. Всякое благополучие порождает льстецов. Нашлось немало лиц, которые всеми средствами добивались приглашения. Супруги Бирото были напуганы количеством дотоле неизвестных им друзей. Эта жажда попасть на бал испугала г-жу Бирото, она становилась все мрачнее и мрачнее с приближением дня торжества. Констанс призналась Цезарю, что не знает, как ей себя держать, ее страшили бесчисленные мелочи подобного празднества: где раздобыть серебро, хрусталь, прохладительные напитки, посуду, слуг? И кто будет за всем следить? Она просила Бирото встречать гостей у дверей и впускать только приглашенных, ибо наслушалась странных историй о людях, являвшихся на балы в буржуазные дома и ссылавшихся на каких-то друзей, имена которых они не могли назвать.

За десять дней до знаменательного воскресенья 17 декабря Брашон, Грендо, Лурдуа и Шафару, подрядчик строительных работ, заверили, что квартира будет готова в срок; вечером в маленькой гостиной состоялось забавное совещание между Цезарем, его женой и дочерью: они занялись составлением списка приглашенных и заготовлением пригласительных билетов; присланные типографом еще утром, эти приглашения были отпечатаны изящным шрифтом на розовой бумаге по всем правилам кодекса буржуазной учтивости.

– Ах, как бы не забыть кого-нибудь! – воскликнул Бирото.

– Если мы кого и забудем, – ответила Констанс, – каждый сам себя не забудет. Госпожа Дервиль, никогда у нас не бывавшая, пожаловала вчера во всем параде.

– Она мне понравилась, – заметила Цезарина.

– А до замужества ее положение было еще скромнее моего, – сказала Констанс, – она работала в бельевой лавке на Монмартре и шила сорочки твоему отцу.

– Итак, внесем в список сначала самых знатных, – провозгласил Бирото. – Пиши, Цезарина: герцог и герцогиня де Ленонкур…

– Господи, Цезарь! – взмолилась Констанс. – Не посылай, пожалуйста, приглашений лицам, которых знаешь лишь как поставщик. Не собираешься же ты пригласить княгиню де Бламон-Шоври, а она еще более близкая родственница твоей крестной матери, покойной маркизы д'Юкзель, чем герцог де Ленонкур? Да, может быть, ты думаешь пригласить заодно и обоих Ванденесов, де Марсе, де Ронкероля, д'Эглемона, – ну, словом, всех покупателей? Ты с ума сошел, почести вскружили тебе голову.

– Прости, но уж графа-то де Фонтэна с семьей я приглашу. Еще до памятного дня тринадцатого вандемьера он заходил в «Королеву роз» под именем «Большого Жака» вместе с «Молодцом» – маркизом Монтораном и господином де ла Биллардиером, известным в то время под кличкой «Нантиец». Что за горячие были тогда рукопожатия!.. «Смелей, дорогой Бирото, смелей! Умрем за правое дело!» Мы с ним – старые товарищи по заговору.

– Ну, хорошо, впиши его, – согласилась Констанс. – Надо же господину де ла Биллардиеру и его сыну с кем-нибудь поговорить, если они придут.

– Пиши, Цезарина, – сказал Бирото. – «Primo» – префект департамента Сены; придет он или не придет, дело его, но он глава муниципалитета, а «по месту и честь»! Господин де ла Биллардиер с сыном, мэр. Число приглашенных пиши сбоку. Мой коллега, господин Гране, помощник мэра, с женой. Она ужасная уродина, но все равно, нельзя ее обойти! Господин Кюрель, ювелир, полковник национальной гвардии, с женой и двумя дочерьми. Ну, начальство, кажется, все. Теперь – знать! Граф и графиня де Фонтэн и их дочь мадмуазель Эмилия де Фонтэн…

– Дерзкая особа, она вечно вызывает меня из лавки, и изволь стоять и разговаривать с ней у дверцы кареты в любую погоду, – сказала г-жа Бирото. – Поверь, если она и придет, то лишь для того, чтобы поиздеваться над нами.

– Ну, тогда она, наверно, придет, – сказал Цезарь, жаждавший видеть у себя знатных особ. – Пиши дальше, Цезарина: граф де Гранвиль с супругой, мой домовладелец, самая светлая голова при дворе, как утверждает Дервиль. – Ах, да, господин де ла Биллардиер представит меня завтра графу де Ласепеду, который лично вручит мне орден. Следовало бы послать приглашение на бал и обед великому канцлеру ордена Почетного легиона. Затем – господин Воклен; отметь, Цезарина, – на бал и обед. Да, чтоб не забыть, запиши всех Шифревилей и Протесов. Далее: господин Попино, судья департамента Сены с женой, господин Тирион, придверник кабинета короля с супругой, – это знакомые Рагонов, их дочь скоро выходит замуж за одного из сыновей господина Камюзо от первого брака.

– Цезарь, не забудь Opaca Бьяншона – племянника господина Попино и кузена Ансельма, – напомнила Констанс.

– Ну еще бы! Цезарина уже написала четыре приглашения для Попино. – Господин Рабурден, начальник канцелярии господина де ла Биллардиера, с женой; из того же ведомства – господин Кошен с женой и сыном – компаньон Матифа, да заодно и господин Матифа с супругой и дочерью.

– Супруги Матифа, – заметила Цезарина, – просили за своих друзей – Кольвилей и Гюнне, а также за Сандеров.

– Посмотрим, – ответил Цезарь. – Наш биржевой маклер Жюль Демаре с женой.

– Она будет первой красавицей на балу, лучше всех! – воскликнула Цезарина. – Она мне так нравится.

– Супруги Дервиль.

– Впиши супругов Коклен, преемников дяди Пильеро, – попросила Констанс– Они так рассчитывают на приглашение! Бедняжка заказала у моей портнихи великолепный бальный наряд, тюлевое, расшитое цветами цикория платье на белом шелковом чехле. Хорошо еще, что она не додумалась заказать себе расшитое золотом платье, как на придворный бал! Если их не пригласить, – наживем себе заклятых врагов.

– Внеси их в список, Цезарина; мы должны оказать честь купечеству, мы сами к нему принадлежим. Дальше – супруги Роген.

– Мама, госпожа Роген наверняка наденет бриллиантовое ожерелье, все свои драгоценности и платье, отделанное кружевами.

– Супруги Леба, – диктовал Цезарь. – Затем господин председатель коммерческого суда с супругой и двумя дочерьми. Я забыл о них, перечисляя начальство. Господин Лурдуа с женой и дочерью. Господин Клапарон, банкир, господин дю Тийе, господин Грендо, господин Молине. Пильеро и его домовладелец, супруги Камюзо, богатые торговцы шелком, с сыновьями; один из них – преподаватель в Политехнической школе, другой – адвокат.

– Он скоро получит назначение на пост судьи в провинции, – заметила Цезарина. – Правда, благодаря женитьбе на мадмуазель Тирион.

– Господин Кардо, тесть Камюзо-старшего, с семейством. Подожди, чуть не забыл. Гильомы с улицы Коломбье, тесть и теща Леба; старички будут подпирать стенки. Александр Кротта, Селестен…

– Папа, не забудь господина Андоша Фино и господина Годиссара: эти молодые люди очень нужны господину Ансельму Попино.

– Годиссар! Он был под следствием. Ну, ладно, ведь он через несколько дней покидает Париж и отправляется в провинцию сбывать наше масло… пиши! Ну, а господин Андош Фино, он-то нам зачем?

– Господин Попино говорит, что Фино далеко пойдет, он умен, как Вольтер.