Солнечный змей - Токацин

— Жаль, — вздохнула Речница, ускоряя шаг, чтобы поспеть за сарматом. — Это очень большая честь для меня, Гедимин. Очень! Я… это ведь не опасно для него было, да?

— Разумеется, — отозвался Древний, останавливаясь у второй двери. Шлем снова скрывал его лицо, и тёмный щиток опустился на глаза, но в голосе сармата ещё чувствовалось что-то странное. Он как будто был растроган — и Кесса снова побагровела от смущения. «Никто не поверит,» — промелькнуло в голове. «Детёныш Гедимина! Вот Фрисс обрадуется…»

— Держись, знорка, — Древний осторожно постучал по стене, и она налилась изнутри зеленоватым светом и тихо забулькала. — Верну тебя на вашу территорию.

Глава 39. Аста

Срезав последнюю прядь, Фрисс покосился в плошку с водой, вздохнул и нахлобучил на лоб широкую повязку. Со дна посудины на него смотрела скуластая обветренная рожа цвета тёмной меди, безбровая и покрытая мелкими щербинами. «Вылитый сармат,» — покачал головой Речник. «Ещё бы напялить скафандр да научиться хоть какому-нибудь ремеслу…»

— Фрисс, держи. Смешал для тебя, может, пойдёт на пользу, — Некромант вручил ему чашку красновато-бурой жижи. Речник тяжело вздохнул.

— Побереги силы, Нецис. Нам ещё топать и топать…

Двухвостка под ним возмущённо всхрапнула и огрела седока хвостами по спине.

Давно скрылся за стеной высоченных деревьев и переплетениями кустарника медлительный канал Миакондо, где-то слева дышала прохладой большая река, и Фрисс поневоле поворачивался к ней лицом. Вокруг покачивались жёсткие колючие ветки. Папоротники обмякли, свесили листья, те, что понежнее, вовсе пожухли и лежали теперь под ногами. Вздыбленные корни торчали из засохшей грязи, и мох похрустывал под лапами Флоны, — вода ушла глубоко, и ему не дотянуться было до неё. Гигантские деревья ещё держались, запустив корни к подземным ручьям, буйная зелень поднималась там, где в тени листвы журчали крохотные ручейки — всё, что осталось от потоков, ещё год назад переполненных дождевой водой. Над макушками деревьев клубился белый пар, и перегревшиеся хасены, безвольно свесив щупальца, замерли под его покровом, дожидаясь ночной прохлады. У них уже не было сил ни на охоту, ни на скрытность.

Откуда-то слабо тянуло цветущим Кенриллом, и Фрисс долго крутил головой, высматривая пурпурные цветы. Для Кенрилла в начале осени не время, да и не растёт он тут…

Запах шёл от высокого дерева, подножье которого, как шуба, покрывала молодая поросль. На ветвях темнели маленькие сморщенные плоды, они же россыпью лежали на земле и хрустели, рассыпаясь в пыль под лапами Двухвостки. Речник сорвал сухой плод, с трудом отгрыз кусочек — сладкий песок заскрипел на зубах.

— Чинпа, — Нецис подобрал плод, повертел в пальцах и бросил в пасть Двухвостке. — Урожай этого лета. Когти Каимы, как же это мне не нравится…

— И мне, — шевельнул хвостом Алсаг. — Значит, этой осенью никто не прриготовит мвенгу?

«Беда-беда,» — хмыкнул про себя Речник. «Река моя Праматерь! Водоросли — не Чинпа, но что, если этим летом даже кислуху не сварили?!»

Фриссу никогда не нравилась темень, но сейчас он нарочно выбирал деревья потенистее и заросли погуще — лишь бы не видеть багрового шара в небесах и золота с медью, разлитых от горизонта до горизонта. Но и в лесном полумраке чувствовалась испепеляющая жара, и ветер забился в самое тёмное дупло, и воздух стал вязким, как смола.

Издалека донёсся вопль Квэнгина — визг, переходящий в заливистый вой, а затем — в сердитое шипение. Следом раздался треск ветвей, кто-то истошно заверещал. Снова завизжали, и кусты качнулись от ветра, поднятого огромным крылом. Тени скользнули по панцирю Двухвостки, вой и громкий треск раздались в стороне, за пожухшими папоротниками. Что-то рухнуло с неба, ломая ветки, и Флона, сердито всхрапнув, подалась в сторону. Алсаг зашипел, поднимая дыбом шерсть, и припал к панцирю Двухвостки, как будто намеревался прыгнуть. Фрисс положил руку ему на загривок — кот тихо зарычал.

Чёрные тени мелькали над поломанными кустами, кто-то хрипел, кто-то утробно рычал. Визгливые смешки послышались с ветвей. Здоровенный Квэнгин вылетел из зарослей и замер в воздухе, широко раскинув крылья. В его жёлтых глазах Фрисс не увидел мыслей — только голод.

— Тирикка! — крикнул Речник, подбрасывая на ладони трескучую молнию. От грохота, как показалось ему, качнулись деревья — и крылатые демоны, визжа от боли, взлетели и бросились врассыпную. Вслед им летел ослепительно-яркий луч, брошенный Алсагом. Кот расправил хвостовые перепонки, и они горели золотым огнём в лесном сумраке.

Речник спрыгнул на землю, раздвинул шевелящиеся кусты и подался назад. Среди поломанных веток раскинул дёргающиеся крылья огромный Квэнгин. Его шерсть выцвела, белые клочья торчали среди серых и чёрных, крылья странно выгнулись — его передние лапы будто винтом завились, так, что едва не хрустнули тонкие кости перепонок. Фрисс осторожно потрогал скрюченную кисть — она была каменно-твёрдой и едва тёплой. Крылья уже не вздрагивали, и кровь не текла из рваных ран. Квэнгин с разорванным горлом и истёрзанной мордой лежал неподвижно, мёртвый, как сухая земля под ним.

Нецис подошёл, пощупал мохнатую лапу, попробовал разогнуть пальцы и разворошил шерсть там, где крыло крепилось к руке.

— Хока, — сказал он коротко, указав на цепочку мелких язв.

Речник посмотрел мертвецу в лицо и поёжился — пасть Квэнгина была приоткрыта, губы растянулись в широкой ухмылке, обнажившей острые клыки. Нецис потрогал шею хеска и показал Фриссу язвы под подбородком.

— Та-а… Он умер раньше, чем его убили, — покачал головой Некромант, глядя на Квэнгина с холодным любопытством. — Обрати внимание на гримасу, на положение лап и крыльев. Это судорога хоки, то, что случается, когда эта болезнь убивает. Немногие, должно быть, доживают до такой смерти.

Фрисс недовольно покосился на Нециса, но не сказал ни слова. Ему казалось, что крыло хеска едва заметно шевелится. Он поднял руку, отстраняя Некроманта, и медленно вытянул меч из ножен. Из-под плеча Квэнгина высунулась тонкая когтистая лапа, обмотанная плотной тканью, из которой торчали кривые спицы, затем показалось широкое ухо и мерцающий жёлтый глаз. Увидев Речника, существо испуганно пискнуло и забилось обратно под крыло. Фрисс изумлённо мигнул и спрятал меч обратно в ножны.

— Нецис, смотри! Мелкий Квэнгин!

Наверху снова захлопали крылья. Демоны вернулись, и Фрисс затылком чувствовал их недобрые взгляды. Алсаг с тихим рыком швырнул в небо ослепительный луч. Квэнгины шарахнулись в разные стороны, но далеко не улетели — Речник слышал их сердитое шипение с ветвей.