Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не знаю. Как-то звучит… куцо. Либо отчество, либо отчество и звание. Я же не могу называть вас «дядя Толя».
– Вот уж нет, – под седыми усами губы его растянулись в улыбке. – Никаких дядь, дядей, дядьев – чего я только тут не наслушался. Знаешь, какие нахальные сопляки сейчас бывают?
– Еще бы, – я вспомнил Мишу, который называл себя Майклом. Парнишка приезжал на лето к родне в поселок, где я жил, и представлял собой жуткий контраст современного сленга с нормальной речью остальных людей. – Надеюсь, вы не подумали, что я такой же, как они?
– Есть в тебе что-то такое… – он задумался. – Нет, не как ты рассказывал, я не вижу особой разницы между людьми, которые убивали, и которые – нет. Иногда на других жизнь оставляет такой сильный отпечаток, что аж в глаза бросается. Так что ты…?
– Я бы не хотел об этом, – ответил я, – Анатолий, поймите…
– Давай пройдемся, – предложил он, по-отечески мягко.
– Хорошо, – кивнул я и продолжил начатую фразу: – я не знаю, как вам ответить. Все, что со мной происходило – это непривычно. Ненормально с точки зрения простого человека.
– Вот мы и добрались до отпечатка, который наложила на тебя жизнь, – философски заметил Анатолий. – Сейчас тебе это кажется непривычно. Но когда ты делал то, о чем так не хочешь говорить, ты чувствовал, что сделал что-то непоправимое?
– Нет, – признался я. – И мне кажется, что ни разу. Почти всегда это была самозащита.
– Вероятно, у тебя имелась возможность даже пощадить кого-то? – продолжил свой расспрос Анатолий.
– Была, – неуверенно ответил я, потому что не сразу вспомнил про помощника графа Апраксина. – Я ей воспользовался. Но он все равно умер. Так что вряд ли это говорит о моем милосердии.
– Милосердие – странная вещь. Иной раз оставишь в живых человека, а через год он тебя захочет убить. Особенно, когда речь идет о родственниках, – хмыкнув, добавил Анатолий. – Не хочешь продолжить?
– А что тут продолжать? – уточнил я.
– Например, раз ты не испытываешь сожаления о случившемся, то мне интересно, как это происходит. Знаешь, полезных навыков много не бывает, – он указал ладонью на стол по правую сторону от меня.
Щит, сколоченный из грубых досок, расположился на толстых, поставленных стоймя бревнах. Поверх него, словно в противоположность самой конструкции, идеально ровными рядами было разложено оружие. К моему приезду явно подготовились.
– А если бы ваши ребята меня выкинули?
– Тогда это стало бы большим разочарованием для меня. А для Трубецкого тем более. Признаюсь, он сказал мне чуть больше, поэтому я организовал небольшую проверку. Тест низшего уровня сложности, поскольку опасался за твою ногу. Теперь посмотри на все это и скажи мне, что ты уже видел и чем пользовался.
– Стоп. Насколько больше сказал Трубецкой?
– Что оружие ты впервые в руки взял в августе этого года, проткнул первого насквозь и далее предпочитал исключительно огнестрельное оружие. Думаю, в этом нет ничего лишнего и того, что ты хотел бы от меня скрыть. Например, этот нижегородский говор. Ты ведь не местный?
– Это снова проверка? Если так, то отказываюсь отвечать на вопросы личного характера.
– Но-но-но! – притворно возмутился Анатолий. – Господин барон корчит из себя обиженного!
– Ладно, – смягчился я. – Вы не угадали, я местный. И родители мои тоже отсюда. Так что намек относительно нижегородского говора я не понял.
– Пускай, – отмахнулся старый вояка. – Давай-ка лучше к делу.
Я осмотрел импровизированный стол. Нашел «стрелец», «туляк», которые имели узнаваемые формы, «коротыш» почему-то лежал отдельно. Но было еще несколько пистолетов, которые мне еще не встречались. И это только в поле моего зрения – дальше я мельком захватил взглядом автоматическое оружие и что-то посерьезнее, но все это загородил Анатолий.
Тогда я указал на знакомые мне виды, на что вояка предложил мне опробовать, к примеру, «стрельца». Магазины, уже заполненные патронами, в обилии лежали на ближней стороне стола.
Привычным движением я зарядил «стрелец», потянул затвор, убедился, что патрон встал на место и посмотрел на Анатолия:
– А предохранитель? – спросил он.
– Команды стрелять еще не было, – отозвался я, и старый вояка снова довольно улыбнулся.
– Еще мне сообщили, что ты не бывал на армейских сборах, хотя учился на первом курсе университета – и раз ты сказал, что местный, да с учетом титула, вероятнее всего, посещал Императорский Университет. Но знаешь такие вещи.
– Это же нормы безопасности, – ответил я вместо того, чтобы сказать про телеканал «Дискавери».
– Теоретик, значит. Тогда мишень впереди, – Анатолий указал на ростовую фигуру, выпиленную из листа фанеры или чего-то наподобие, метрах в тридцати от меня, прямо на полигоне.
Я щелкнул предохранителем, взял пистолет в одну руку и…
– Ты дуэлянт, что ли? – вот теперь вояка заговорил с нетерпением. – Почему одной рукой? Двумя держи, так ствол уведет в сторону меньше, после первого выстрела прицелиться сможешь быстрее. Опусти. Так, предохранитель, ага. Взял обеими руками, поднимай… Да пока ты целишься, я успею снять сапог и расчекрыжить им твою барскую физиономию. Не надо прямых рук!
– Да как же тогда?
– Локти согни. Ты не палки поднимаешь, а руки. Свои руки. А выглядит так, точно тебе их выдернули, а потом другим концом вставили!
Мне стало смешно от его слов, но Анатолий наоборот посуровел:
– Не вижу ничего забавного! – рявкнул он. – Отставить смех! То-то же. Дай сюда, – он забрал пистолет из моих рук, быстро его разрядил. «Стрелец» выплюнул последний патрон из затвора, и вояка его ловко поймал, а затем положил на стол рядом с магазином. Несколько раз начал на курок, проверяя, разряжено ли оружие, и кинул его обратно мне: – На примере тебе будет лучше понятно, раз ты теоретик.
Он тоже вооружился, вытянул руки вниз, прижав пистолет к бедру, и знаком указал мне сделать то же самое.
– А теперь на счет «три» ты целишься. Давай, раз, два…
На счет «три» я вскинул руки, как привык делать, но затормозился задолго до того, как пистолет оказался на нужном уровне. Потому что заметил, как Анатолий уже сделал это.
– Теперь ты понимаешь разницу? Давай-давай, ты уже с моими ребятами размялся, пора и подвигаться, – подзадорил он меня. – Еще раз. Еще…
Это продолжалось довольно долго, как мне показалось. До тех пор, пока я не приноровился целиться практически так же быстро, как и вояка.
– А если не только поднимать руки, но еще и самому присесть? – спросил я, вспомнив, как лихо это делали в старых фильмах.
– Это еще как?
– Да вот… – я присел, одновременно вскинув пистолет.
– Плюс тут только один – от неожиданности твой противник промахнется. В остальном – ты становишься неустойчивым. А если тебе придется некоторое время в такой позе провести. Нет, стой, как стоишь, – приказал Анатолий, когда я попробовал встать ровно. – И, если ты так же разводишь колени, позаботься, чтобы брюки
