Сожженные мосты - Александр Маркьянов

— Таких — почти сотня, мы возьмем только то, что мы сможем унести на себе. К каждому — идет боекомплект, думаю, у вас найдется немало патронов к этому оружию.

— Аллах свидетель, ты предлагаешь достойную плату, брат — сказал шейх — такая плата радует сердце любого мужчины и воина. Труден ли будет путь?

— Путь будет труден, но мы не из тех, кто сидит с сидящими.

Шейх кивнул, признавая достойный ответ.

— Сколько вас?

— Нас пятеро. Два воина и три бачи.

Девочку одели в мужское — на всякий случай.

— И куда ты хочешь идти, брат?

— На север.

Шейх кивнул.

— Мои люди проводят тебя на север, и да поможет тебе Аллах на твоем пути.

— И вас да благословит Аллах, но это не все. Этот автомобиль дорог нам, но мы вынуждены его бросить, потому что люди тагута бросят в погоню за нами войска. Если вы когда-нибудь пригоните этот автомобиль к русской границе — то на том берегу вам выдадут награду в сто полновесных золотых червонцев с портретом Белого царя[461].

Это не было задумано, машина была расходным материалом — но Бес решил рискнуть. Хорошая машина, бросать жаль — а сто золотых червонцев за нее ничто. Если надо — он лично внесет деньги в казну и выкупит ее, уж очень хороша машина. К тридцати годам светила отставка и пенсия, чем то же надо будет заниматься. Почему бы не этим?

Шейх Абдалла задумался.

— Это сложнее, потому что провести к границе большую машину сложнее, чем провести к границе человека, путь долог и труден, и случиться может всякое. Что ты скажешь, брат, если эту машину отнимут англизы или другие племена, или она не выдержит дороги?

— Кадару-Ллахи ва ма шаЄа фаЄаля[462] — фаталистически произнес Бес — я верю в вашу честность, шейх, и в честность мужчин вашего племени.

— Достойные слова. Когда ты хочешь выступить в путь, брат?

— Прямо сейчас.

— В таком случае, мои люди будут рады проводить тебя, и да пребудет с тобой в пути всевидящий Аллах. Через полчаса будь готов выступить в путь.

Бес пошел к кабине, коротко кивнул. Шейх отдал приказание — и одни из малишей начали выгружать из машины ящики, затаскивая их в один из домов — нетрудно было догадаться, что там выход в кяризы и ящики с таким ценным подарком будет еще до темноты спрятаны в разных местах, в том числе в тайниках под землей. Бес с Арабом начали готовиться сами и готовить детей к долгому и трудному пути.

У скаутов есть целый кодекс поведения. По легенде он был разработан ни кем иным, как самим фельдмаршалом Корниловым, который на старости лет был назначен мастер-шефом Его Императорского Величества Корпуса скаутов, и немало сделал для того, чтобы из казны выделялись немалые деньги на воспитание воинов. Ведь сила России не в армадах стратегических бомбардировщиков и не в десяти авианосцах с судами эскорта. Она — в людях. Вот в таких вот пацанах, которые с детства учатся любить Россию и защищать Россию. Когда придут — а рано или поздно все равно придут, не может быть чтобы не пришли — они возьмут оружие и станут делать то, чему их научили — защищать. Защищать землю, которая была отвоевана их предками и дарована им, на которой они родились и выросли, и которую они должны передать своим детям. Их — скаутов — по последнему году ни много ни мало пятьдесят шесть миллионов. Это — будущее России, которое у нее не отнять.

Первое правило скаутов — не бояться. Скаут не боится, если он скаут. Скаут знает, что такое опасность и встречает ее лицом к лицу. Скаут должен быть готов сделать все, чтобы защитить себя и тех кто слабее себя от опасности. Страх недопустим, потому что страх лишает сил.

Вероятно, тот, кто это писал, был очень храбрым человеком — а покоритель Востока не мог быть человеком трусливым. Он разбил сначала турецкую армию, а потом и британский экспедиционный корпус, малыми силами он завоевал землю, которая составляет едва ли не четверть территории России. Генерал, а позже фельдмаршал Корнилов не любил оборону — при малейшей оперативной возможности он наступал. Если не было сил — он все равно приказывал наступать, потому что только так можно было не дать британцам, и остаткам османов закрепиться на каком-нибудь рубеже и создать линию фронта, которую потом не прошибешь. Действия генерала Корнилова стали основой последующих теорий полковника, потом генерала Де Голля[463], который работал и в Великобритании и в России, и честь пригласить на службу которого оспаривали лучшие армии мира.

Но вот Вадим не был таким как генерал де Голль и фельдмаршал Корнилов. Может возраст не тот, а может просто он трус, трусом и останется. Но ему было страшно.

Страх не отступал, он чуть спрятался в темную нору только тогда, когда один из русских офицеров, который его спас, достал из кузова автомат и сказал ему — на, это твой. Ему нельзя было такое оружие, ему еще не было восемнадцати, и потому что на что он мог рассчитывать — это мелкокалиберная тренировочная винтовка. Ну… можно было еще охотничье ружье, потому что он жил в Сибири, а в Сибири охотничье ружье часто не баловство, а суровая необходимость. Больше ему ничего было нельзя, они ездили на настоящее армейское стрельбище, и там стреляли из настоящих автоматов — но рядом с каждым из них стоял нижний чин и присматривал, чтобы ничего не случилось. А этому офицеру видимо было наплевать на правила, он просто дал ему автомат с таким видом, как будто ничего такого не происходит. Все просто и привычно.

— С предохранителя не снимай! — сказал офицер, заталкивая что-то в большой рюкзак — снимешь, только когда скажу. Иди, проверь свой личный состав, ты их командир.

Свой личный состав… Ему дали автомат, потому что он взрослый и имеет право получить такое оружие, он сам сказал что скаут — и теперь к нему относятся как к взрослому. И он должен поступать как взрослый.

Но он же не взрослый!!!!!

Среди скаутов были командиры, их выбирали и они отдавали приказы, которым надо было подчиняться. Но он командиром не был, никогда не хотел быть командиром, потому что командир отвечает не только за себя, но и за других людей — а он очень боялся не справиться. Он боялся, что люди не выполнят его команд, а потом произойдет беда и виноват в этом будет он, потому что командир отвечает за все. Да, как скаут-разведчик он должен был вести за собой отряд, и в какой-то степени он тоже отвечал за него — но тут все зависело от него и только от него. Проблема была еще и в том, что перед ним были не дисциплинированные скауты — а пацан, который жирный и постоянно хнычет, и девчонка, которая старше его. Ни с тем, ни с другой он не знал, что делать. Будь это русская тайга — жирному он бы просто навешал трендюлей и отправил домой, или заставил бы делать то, что нужно, побив его. Но тут была не Россия, и он догадывался, что бить нельзя, а что делать — он не знал. Что касается девчонки, да еще и старше его — то с девчонкой он вообще не знал что делать. Девчонки были для него совершенно непредсказуемыми и опасными в своей непредсказуемости — хотя он уже догадывался, что это не просто крикливые и задиристые существа, что… Короче, девчонка у него уже была, он бы умер — но не признался никому, что это так, но это было так. И… в общем, девчонка эта, учащаяся в параллельном и у которой отец был концертирующим пианистом отчего та задирала нос… в общем, она не знала, что она у него есть, и он не знал, что делать и как ей об этом сказать.

Взрослая жизнь — сложная штука, в общем.

Повесив автомат так, как он обычно вешал мелкокалиберку — стволом вверх, за спину, он подошел к своему «личному составу». Что говорить — он не знал, но знал, что что-то говорить надо. Не знал он и того, что офицеры исподтишка наблюдают за ним. Наверное, он бы гордился, если бы узнал, что сейчас проходит проверку на пригодность к службе в частях спецназа. В командовании специальных операций нужны были люди, которым для действий не требовался ни инструктаж, ни команда, потому что в глубоком тылу противника не будет ни того ни другого, а ситуация меняется быстро и непредсказуемо. Нужны были люди, которые бы по прибытии на место оценивали обстановку, сами понимали что нужно делать, а потом делали бы это. Сейчас парнишка, назвавшийся скаутом, должен был сам решить стоящую перед ним проблему, без поддержки и помощи взрослых. Если сумеет…

Немного помог парнишка с Москвы — он смотрел вокруг ошалелыми глазами, а потом выдал такое…

— Это Россия? — сказал он, и по хныкающему голосу Вадим понял, что тот вот-вот разревется как девчонка.

— Нет, это не Россия. Это Афганистан как ты и сказал.

Жирняк сделал то, чего от него и ожидали — сел на подножку и всхлипнул.

— Я домой хочу.

Девчонка, переодетая в мужскую одежду — впрочем, при таких условиях нет женской и мужской одежды, есть одежда подходящая и неподходящая для дальнего перехода по горам — больше уделяла внимание тому, что посматривала на Беса, который стоял чуть подальше и разговаривал о чем-то с пуштунами. С чего бы это.