Красные и белые. На краю океана - Андрей Игнатьевич Алдан-Семенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как себя чувствуешь? — спросил Байкалов.
Будто новорожденный, легко и бездумно,— рассмеялся Строд.
— Легко — верю, бездумно — сомневаюсь. — Байкалов поставил под лавку чемодан. — Это, брат ты мой, «канцелярия губернатора Якутской провинции» Куликовского. А куда делся сам губернатор? Среди убитых нет.
— А что с Пепеляевым, с Вишневским?
— Пепеляев с Вишневским отступают на реку Милю. Я отдал приказ преследовать пепеляевцев, надеюсь отрезать путь на Аян. Надеюсь, но и боюсь: красноармейцы измучены переходами, многие обморозились. Вы совершили невозможное на Сасыл-Сасы, назвал Байкалов Лисью Поляну по-якутски, этим подчеркивая ее уже историческое значение.— Вы приняли на себя всю тяжесть осады и не пропустили генералов в Якутск.
Дверь кто-то дернул, в избу вошли охотник и дрожащий от холода старик.
Вот привел к тебе. Обещался заплатить золотом, если отвезу к Пепеляеву, но я привел к тебе,— сказал охотник.
— Что за человек? — спросил Байкалов.
— Перед вами несчастный ^Куликовский,— озираясь, прошептал старик.— Замерз, ужас какая была ночь!
— Где же вы прятались, господин губернатор?
— В стоге сена. Боже мой, что за ужасная ночь! Я промерз до самых костей и голоден...
— Вас накормят и согреют. Выспитесь, и мы поговорим, а сейчас один только вопрос: вы царский политкаторжанин?
— Это было давно. Я не отдаю себе отчета в происходя-
— Я тоже политкаторжанин. Не странно ли, как разошлись пути царских ссыльных?
— Да, да, вы правы.
Куликовского увели в лазарет, Байкалов раскрыл чемодан вынул бело-зеленое шелковое знамя, пачки этикеток для винных бутылок,.сверток бумаг, псалтырь, несколько шприцев визитные карточки. ѵ ’
— Даже позолота с карточек стерлась. Вот она, пыль тще-
пем В “з Я ябяяно! е д НуЛСЯ Ст Р„ од - - Бывший революционер с псалтырем. .забавно! А для какой цели винные этикетки?
г ~ РаСПЛаЧИВаЛСЯ ” ми с мес ™ыми жителями вместо денег Смотри, на хересе цена-двадцать пять рублей, на портвей-'
Н Ш ЛГ Ь - Даже «имеют хождение наравне со всеми денежными знаками» написано. — Байкалов развязал бумаги в них оказались письма, незаконченные деловые записи.
В изоу с испуганным лицом вошел фельдшер.
24 А. Алдан-Семенов
— Куликовский морфием отравился.
1 Где он взял -морфий? — спросил Байкалов.
У него был пузырек с морфием, а при обыске сумел припрятать... г
Жалкая смерть! Схожу в лазарет, проведаю раненых,— сказал Строд. Каждый, кто пережил осаду Лисьей Поляны мне стал роднее брата...
Байкалов начал писать рапорт о разгроме добровольческой дружины, но писал без особого удовольствия. Хотя Пепеляев и разбит, но не побежден, и пусть панически отступает, у красных нет сил преследовать его.
Генерал Пепеляев раньше красных вышел на старый тракт и беспрепятственно устремился к Аяну.
Вместе с ним уходил и Андрей Донауров.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
«Где вы, что с вами? Где вы, что -с вами? «Ставрополь», ваши координаты? Сообщаем пункты Охотского побережья, в которых расположены отряды пепеляевцев...»
Василий Козин записал обрывки случайно пойманной радиотелеграммы и не знал, что делать с нею. Доложить генералу Ракитину о появлении каких-то таинственных кораблей или же скрыть? Но долго скрывать такую важную новость рискованно.
Козин спрятал радиограмму в карман и вышел из радиостанции. Снег, еще вчера белый и плотный, стал синим и рыхлым; от тальников, покрытых красноватым пушком, тянуло горьковатым запахом. Стайка синичек с щебетанием пронеслась над Козиным, щебет их весело предупреждал о весне.
Между радиостанцией и Охотском было меньше версты, но на коротком пути Козин увидел лисицу, легкую и бесшумную, как оранжевый шар дыма, черного ворона, дремавшего на лиственнице. Козин прошмыгнул мимо штаба генерала Ракитина постучался в двери Феоны.
Что произошло? испугалась Феона. — По глазам вижу: Происшествие какое-то...
— Чрезвычайной важности новость. Вот отрывок из телеграммы. В Охотск идут чьи-то корабли, но только чьи, не знаю. Наши, или белые, или японцы?
— Какие же японцы, если пароход называется «Ставрополем»? г
Самураи могут прикатить и на «Ставрополе», у них наши пароходы.
— Радиограмму генералу показывал?
— Пока нет.
— Ракитин не должен видеть ее.
— Шила в мешке не утаишь.
'— Если невозможно скрыть новость, скажи, принял сооб-
щение: японцы посылают военный корабль за ними. Пепеляев-цы мечтают убраться восвояси, да не на чем. Так и скажи Ракитину, что в Охотск идут японцы,— повторила Феона.
Козин и Феона были друзьями детства, вместе учились во Владивостоке. Никто, кроме Феоны, не знал, что Козин оставлен Ильей Петровичем Щербининым в Охотске перед уходом партизан в тайгу. Козину удалось передать якутскому ревкому, что радиостанция снова работает, ревком же известил его, что в Охотск для связи с большевиками направлен Андрей Донау-ров. С большим опозданием Козин сообщил Феоне эту новость.
— Андрей жив? Андрей пробирается в Охотск? Когда ты получил такое известие? — спрашивала обрадованная Феона.
— В декабре прошлого года.
_ — Он бы уже давно был здесь, он бы не стал дремать в дороге, — разочарованно протянула Феона.
— Из Якутска к нам можно пройти только через Нелькан или через Аян, но обе дороги заняты Пепеляевым,— напомнил Козин.
Феона не верила в смерть Андрея, и надежда ее снова зазеленела. Без колебаний согласилась она помогать Козину, прятала в погребе дома все, что он приносил. А тот приносил винтовки, гранаты, даже редкие книги по истории великих географических открытий. Василий гордился тем, что он . потомок русских землепроходцев и рожден на северной земле, открытой его предками.
— Люблю наш голый городок, ощущаю здесь и дыхание истории, и трагическую быстротечность жизни, и вечную славу землепроходцев. Они сделали Охотск символом упорства, мужества, славы русского человека. А что ожидает Охотск завтра? Что будет с ним, когда вернутся красные? Они не могут не возвратиться, они обязаны это сделать. Для меня возвращение их как солнце после полярной ночи,— говорил Козин.
Для Феоны же солнцем был Андрей, ради встречи с ним она
