Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Виктор Бакин

Высоцкий спал. В квартире были Янклович и Федотов, которые вскоре ушли... Аркадий остался ждать, когда проснется отец. Когда Высоцкий проснулся, Аркадий увидел, что он в «плохой форме» и его проблем не решит. Однако отец взял гитару и спел две новые песни. Это был последний раз, когда Высоцкий пел.

Аркадий: «Через некоторое время он стал говорить, что ему надо уйти... Я, естественно, считал, что он пойдет искать, где вы­пить...

—   Пап, давай подождем, пока приедет Валерий Павлович...

Он прилег. Потом вскочил, стал метаться. Я испугался и стал звонить всем, чтобы хоть кто-нибудь пришел! Я звонил практиче­ски всем, чьи фамилии знал. Золотухин и Смехов приехать отка­зались.

Нина Максимовна сказала:

—   Почему ты там находишься?! Тебе надо оттуда уйти!

И посоветовала позвонить Туманову:

—   Это очень хороший друг, позвони ему, он поможет.

Когда приехал Туманов, я спросил:

—   Почему отца не кладут в больницу, ведь явно видно, что че­ловек больной?

Он ответил, что они так и сделают. Что он еще раньше хотел это сделать, но уехал, а отец сбежал. А теперь он приехал и сам этим займется.

—   Ну, теперь иди и не волнуйся».

Днем пришли родственники со стороны отца: тетя Шура — жена Алексея Владимировича — с дочерью Ирэной и сам Семен Владимирович.

Видя состояние сына, отец спросил:

—   Вовка, что с тобой?

—   Не боись, папа! Все нормально.

Вечером 20 июля на Малой Грузинской был С.Говорухин. Они давно не виделись и не разговаривали. Оба были рады встрече, о размолвке забыли.

21  июля Высоцкий едет в ОВИР, чтобы ускорить получение пас­порта и оформление визы во Францию и США. Прямо из ОВИРа — к другу.

И.Бортник: «Он вошел в шикарном вельветовом костюме с ключами от «мерседеса». Увидел у меня бутылку водки «Зверобой» и сразу: «Давай, наливай!» Я говорю тихо жене Тане: «Спрячь ключ от машины». Выпили, он захорошел: «Поехали, — говорит, — ко мне продолжать! Возьмем у Нисанова спирту». Потом спохватился: «Где ключи-то от машины?» Я говорю: «Спрятали, лучше возьмем так­си». На Малой Грузинской мы выпили, я остался у него ночевать... Утром он меня будит: «Ванятка, надо похмелиться». Я сбегал в ма­газин, принес две бутылки «Столичной» по 0,75. Оксана устроила скандал и одну разбила в раковине на кухне. Но мы все-таки по­хмелились из оставшейся бутылки. Я попрощался с Володей, взял такси, уехал домой, отключил телефон и лег спать, потому что че­рез день у меня был важный спектакль — «Десять дней, которые по­трясли мир». Как потом рассказала Таня, вечером Володя пришел совершенно трезвый, взял у нее ключи от машины и уехал. Меня будить не стал».

Рано утром 22 июля Высоцкого навестил В.Туманов: «С Воло­дей Шехтманом, представителем нашей артели в Москве, мы поеха­ли к Высоцкому на Малую Грузинскую. Странно: дверь была полу­открыта. На диване одиноко сидела Нина Максимовна. Увидев меня, обрадовалась.

—   А где Вовка? — спрашиваю.

—  Знаете, Вадим, он позвонил часа два назад, просил приехать. Я приехала и уже около часа сижу, а его все нет.

Квартира Володи на восьмом этаже, а двумя этажами выше жил сосед — фотограф Валерка. Когда Володе хотелось расслабиться, он поднимался на десятый этаж — там всегда были готовы составить ему компанию. Кивком головы я сделал Шехтману знак: посмотри, не там ли он. Вернувшись, он дал мне понять: там.

—   Нина Максимовна, я сейчас приду, — сказал я и пошел на десятый этаж. Обругал Валерку и увел Володю домой. Я впервые ус­лышал, как мама резко разговаривала с ним:

—   Почему ты пьяный?!

—   Мама, мамочка, ты права! Это ерунда, только не волнуй­ся. Только не волнуйся!

Нина Максимовна в первый раз при мне замахнулась на сына. Мы уложили Володю спать».

В этот же день — 22 июля — Высоцкий получил паспорт и ку­пил билет в Париж на 29 июля. Позвонил Марине и сообщил дату выезда.

На короткое время забежал А.Штурмин — принес пропуска в Олимпийскую деревню на 25 июля для Высоцкого и Янкловича.

Как раз к этому времени у московских врачей разных специаль­ностей появляется конкурент — Евгения Ювашевна Давиташвили. Дочь кубанской казачки и иранского эмигранта начала свою трудо­вую деятельность с 13 лет по месту рождения — в колхозе Красно­дарского края на Кубани. После окончания Ростовского медучили­ща и курсов массажисток Евгения продолжает учебу в медицинском университете в Коломбо на Цейлоне, придумывает себе псевдоним «Джуна» и в апреле 1980-го поселяется в Москве. Она лечит биопо­лем («наложением рук») радикулит и гипертонию, язву и головные боли, импотенцию и бесплодие... По Москве ходят легенды о «вол­шебных руках Джуны». У ее дома стоят очереди, ее рекламируют друг другу самые именитые пациенты, вплоть до членов Политбюро. По данным газеты «Известия» (22 сентября 1995 г.), в разное время пациентами Джуны являлись Генеральный секретарь ЦК КПСС Ле­онид Брежнев, Папа Римский Иоанн Павел II, художник Илья Гла­зунов, актеры кино Джульетта Мазина, Роберт де Ниро, Марчелло Мастроянни, кинорежиссеры Андрей Тарковский и Федерико Фел­лини. В списке исцеленных — И.Андроников, Е.Евтушенко, А.Райкин, Р.Гамзатов, С.Герасимов... Официальная медицина относится к Джуне скептически и требует доказательств. Эксперименты в мос­ковских и тбилисских клиниках ничего нового не дают, а удачные случаи специалисты списывают на повышенную восприимчивость пациентов к гипнозу.

В.Туманов специально знакомится с Джуной и рассказывает ей о болезни Высоцкого. Она согласилась посмотреть его и помочь. Позднее на одном из выступлений Джуна рассказала, что к ней об­ратились за десять дней до смерти Высоцкого: «Я дала ему четырна­дцать дней на подготовку, но через десять дней он умер».

Из интервью Е.Давиташвили М.Цыбульскому: «...личная встре­ча была только одна. Ко мне Володю привел Иосиф Кобзон. Это было 22 июля 1980 года. Он привел Володю ко мне на лечение, но когда я коснулась его, было такое впечатление, что я коснулась пус­тоты. Это было удивительно. Меня это поразило на всю жизнь, что душа уходит раньше, чем уходит сам человек. Мне было страшно. Я ничего не чувствовала. Как будто я пронизывала все его тело. Я даже не могу это передать... Как будто человек-невидимка. Энер­гетическое излучение есть, а тела нет. Я сказала, что Володя три дня не должен пить, а через три дня пусть придет. А через три дня его не стало».

Поздно вечером 22-го Высоцкий вместе с Оксаной едут в рес­торан ВТО. Владимир въехал прямо на тротуар, к двери. Видевшие его там оценивают, что он был в «плохой форме».