Легенды Арбата - Михаил Веллер

Хасимото предложение также принял. Японцы вообще вежливы донельзя и отказом не отвечают никогда. Если ты предложишь ему взорвать завтра Токио, он будет с поклонами благодарить за честь и извиняться, что именно завтра очень занят. Хотя всегда все сделает по-своему, например, выпустит тебе кишки. Но очень вежливо и без вот этого нашего хамства.

Таким образом, внесли мелкие изменения и раздвинули пункты программы, разместив гвоздь встречи и украшение переговоров — таежную сибирскую рыбалку.

Ну, запланировали и приступили. Свистнули главных охотоведов, лесничих, егерей, поставили задачу, посадили в вертолет и полетели выбирать поблизости наилучшее место для рыбалки. Кружили долго, снижаясь и целясь так и сяк, и ставили на карте кружочки и восклицательные знаки.

Но главное в президентской рыбалке, в отличие от обыкновенной, — это чтобы он сам уцелел. За этот шаг, как и за все прочие, в первую голову и собственными головами отвечает охрана.

Ответственные лица охраны, эксперты по снайперской стрельбе и диверсиям в условиях лесной местности и водных преград, садятся в другой вертолет и тоже долго кружат над зеленым морем тайги. Тоже тычут вниз пальцами, перекрывая гул спором, и рисуют на карте кружочки и восклицательные знаки.

Обе команды садятся, встречаются и начинают бдительно сличать свои карты. И? И! И ни одно место не совпадает.

Оно и понятно. Одних интересуют такие места, чтоб улов был больше, а других — чтоб риск меньше. Противоположность интересов совместить трудно. Без труда и рыбка из пруда матерится отчаянно.

Спорят долго, страстно. Максимальная безопасность против чана с ухой. Руками машут, крутят у виска и хрипят. Но охрана объясняет все категорические условия: чтоб в радиусе двух километров не было высотки, где может сесть снайпер; а также не было выдающегося промеж прочих по высоте дерева; чтоб сплошные заросли, «зеленка», не подходила ближе ста метров; и чтоб район рыбалки можно было блокировать двойным кольцом охраны, исходя из ее наличной численности. Короче, на карте охраны река вообще нигде не была отмечена. Это фактор повышенного риска. Оттуда аквалангист вынырнуть может. Не говоря уже о знаменитом старом случае сваливания Ельцина с моста в реку. Коржаков с тех пор рек не одобрял.

— Ващще?!! Мало Ермака на Енисее замочили?.. Хрен тебе золотая рыбка! Подводная одиссея команды Кусто...

Но поскольку рыбалку дедушка уже утвердил, вопрос государственной важности, пришлось охране скрепя сердце пойти на компромисс. Согласились на самое безопасное место.

— А-а-а-а!.. — застонали егеря, хватаясь за сердце. — Да там же вообще ни одной рыбы нет! Там перекат. И берега скалистые, и дно — голая галька, и не жила там отродясь рыба, потому что жрать там нечего... а проходит там вал только в нерест, а до него еще месяц да месяц.

— Подождем, — уступчиво соглашается охрана.

— Я вам подожду, идиоты! — вопит ответственный из администрации. — Два дня до рыбалки! Все будете уволены на хрен!

— Есть мнение, что наш президент дороже вашей рыбы.

— Сам лови!

— Сам охраняй!

— Японец уже согласился!... дед утвердил!..

— Пусть лесники ищут безопасное место, — настаивает охрана.

Полетели смотреть то, которое самое безопасное. Голые скалы, галечная отмель, волны бурлят и мчатся. Дикий пейзаж. Эстетический минимализм. Кстати, не чужд японской традиции.

Охрана прикидывает:

— Так... Здесь и вон там сажаем снайперов. И вон на той скале. Отлично, они перекрывают подходы. В расщелины — наряды. За утесом прячем катер с группой. А оцепление в кустах здесь и здесь... и вдоль той кромки. Ну... годится!

Рыбинспекция теряет сознание:

— А ловить-то, ловить-то тут чего?!

Представитель администрации:

— А вот это не вашего собачьего ума дело. Поймают.

— Здесь даже триппер не поймаешь, здесь вообще ничего нет.

Наивным лесным людям объясняют, что за поимку отвечает другой отдел, специально обученный. Их проблемы.

Специально обученные решают проблемы. Тут же достают спутниковые телефоны и звонят в Ставропольский край. И командуют, что нужна живая рыба. Сколько? М-м, ну, давайте бочку. Нет, лучше две. Присылайте четыре.

И вот Ельцин и Хасимото на политической авансцене щеголяют друг перед другом дипломатическими манерами и весомостью своих великих держав и выпивают в свете прожекторов в смокингах, все за счет бюджета. А за сценой, за кулисами, там, где в чаду и смазке со скрипом проворачиваются колеса политического механизма, кипит бешеная работа, птеродактилями реют крылатые фразы, и пар из пор пахнет адской серой.

В бывшем образцово-показательном рыбоводческом хозяйстве Ставрополья крутят телефоны и хвосты соседям: скребут по сусекам, иначе тебе наскребут по сусалам. Подстанывая от исполнительности, набивают по бочке судака, карпа, форели и стерляди. А пятую бочку, на всякий случай, от всего пролетарского сердца, наполняют отборной икоркой черной паюсной. Показывают свое понимание политики Кремля. Прессуют это все да под самую под крышечку, чтоб — щедро, спрыскивают для свежести водичкой и грузят в самолет. Рыба взмывает в поднебесье и мчит со скоростью девятьсот километров в час. И холодеют от зависти теплые океаны со своими порхающими мальками: получите летучую рыбу по-русски!

Когда рыбинспекторы в Красноярске узнают подробности, у них начинается икота, переходящая в инсульт. Не водится в той речке тая рыба! Звонят мичуринцам в Ставрополье. Уж и от стерляди рыло воротят, а, удивляются там. Вот он, пресыщенный оскал капитализма. Где ж мы вам возьмем нельму? Какой чир?.. Пускай ловят что дают! Ихтиандры... А рыба уже к Уралу подлетает.

В Красноярске бочки перегружают в вертолет и везут на место. План простой: перед рыбалкой выпускать ее из бочек выше по течению, за поворотом, а поскольку течение быстрое, то деваться ей некуда: поплывет вниз. Тут ее и поймают.

На месте выясняется неувязка: река прямая, как стрела. Охрана позаботилась о безопасности. Ближайший поворот — в направлении горизонта. Километрах в шести.

— Доплывет! — уверяет охрана. — Рыба же.

— Да там сесть негде, — стучат по лбу вертолетчики.

В самом деле: тайга и скалистые берега. Сгоряча попробовали переть бочки на себе, но быстро остыли. Там и без груза пешему трудно пробраться.

— Да давайте их по одной на катер — и отвозите вверх.

— Да нету катера!.. Идет. Перед рыбалкой только и успеет.

Прыгают, курят, бьют комаров: переходят к личным оскорблениям.

— Ты ж — вертолет! Завис — и спускай бочки на тросе.

— Завис он... над очком... Да нет у нас троса.

— Пач-че-му нет?!

— Не возим. Без надобности. Не положен так-то.

— В Красноярск за тросом — мушкой полетел! Полетел мушкой. Через три часа тарахтит с тросом.

— Так. Давай, стропь. Смотри сюда! — вот так спустите.

— Да как же мы ее спустим?..

— Молча, тля!!!

— Да она ж... ух-х, с-сука... здоровая! Хрен ты ее на руках спустишь. Тут лебедка нужна.

— Да? Кулибин! Механизатор. Так давай лебедку!!

— Да откуда у нас лебедка?!!

Скопом оттеснили охрану, которая рвалась к мордам вертолетчиков — линчевать за саботаж. Позвонили на аэродром в Красноярск. Позвонили военным. Вертолеты отдельно, лебедки отдельно; и море ценных советов.

Все вибрируют, скелет как кастаньеты. Часы тикают. Зарплата капает, но завтра время может остановиться навсегда.

— Какого хрена! Стропь на тросе, закрепляй конец и вези по воздуху.

Застропили. Примерились.

— А там кто примет?

Черт. А там никого нет.

— Так! Ковригин — давай в вертушку. Там спустишься по тросу.

Ковригин давится сигаретой, дым идет из ушей, как у пораженного дракона. Лететь отказывается категорически. Я не десантник, не спецназ, по тросу сто метров из вертолета спускаться не буду. Готов заявление по собственному желанию.

— Суки! Д-о-л-г! Падлы! П-р-и-с-я-г-а! Кретины! Г-р-у-д-ь-ю з-а-с-л-о-н-и-т-ь! Четыре человека — по берегу — бегом — арш!!!

Опера «Жизнь за царя» забуксовала и перешла в балет. По скалам и доброй тайге шесть километров бегом — это два часа на рекордный результат.

Через два часа вертолет тужится, отрывается, молотит воздух, наискось дергает бочку и разбивает об валун. С представителем администрации обморок. Стерлядь, живучая доисторическая фауна, резиновыми запятыми скачет в воду. Охрана ловит себе закуску. Вертолет с крышкой на веревочке криво удаляется.

— Садись, тварь!!! — орут все и трясут оружием, как партизаны на поляне.

От выстрела над ухом представитель администрации вскрикивает, переходя из наркоза к кошмару, и звонит в Красноярск. На его информацию они отвечают своими пожеланиями, из которых усыхание гениталий и перелом ног самые милосердные. Из трубки летят молнии, разя живых и мертвых.