Око Гора - Кэрол Терстон

– Ладно. Предположим, она действительно была левшой. И что?

– Надеюсь, вам не покажется, что я повернулась на «нью-эйдже», но мне кажется, что перед нами некая головоломка, где каждый кусочек содержит часть общей картины – и мы должны понять, что девушка могла делать своей левой рукой. – Кейт отыскала в куче на столе клочок бумаги и написала на нем «swnw». – Это слово означает «врач». – Рядом она написала «swnw.t». – «Т» – частица, обозначающая женский род, так что теперь это женщина-врач. Египтологи долго утверждали, что такого не было, а дополнительный знак – всего лишь ошибка писца, пока французский доктор в Каире не доказал, что речь идет о враче, который, судя по всему, был женщиной. – Кейт остановилась. – Что, если стрела обозначает мужчину, а хлеб – женщину?

– Два врача, он и она?

– Наверняка тот, кто разрисовывал эту маску, был близко знаком с Ташат, если знал, что она представляет себе рай в виде сада, полного целебных растений. Надпись на гробе гласит, что она получила хорошее образование, смысл такой. Почему бы ей не оказаться врачом, целителем? Ведь с этого можно начать? Как с рабочей гипотезы?

– Почему бы и нет? По-моему, стоит попробовать – и посмотрим, к чему это приведет.

Кейт выдохнула и хихикнула:

– Ох, Макс, я так рада, что вы заехали. Иначе, наверное, я никогда бы… – Она чуть было не дала себе волю и не обняла Макса, но Сэм залаял и начал прыгать – он тоже хотел повеселиться. Кейт схватила своего любимца за передние лапы и начала с ним танцевать. – Время для угощения, Самсон, а мы с Максом отметим наш успех бокалом вина. – Она внезапно остановилась и опустила лапы Сэма, и пес озадаченно посмотрел на хозяйку, наклонив голову. – Если картуш с хлебом символизирует Ташат, тогда картуш со стрелой – того, чья голова лежит у нее между ног. Они вместе идут по дороге в вечность. Но ведь, разумеется, никто не осмелится поместить изменника-любовника к девушке в гроб.

– А кто еще это может быть? Ее отец? Я знаю, что у них тогда были жрецы-лекари, но с какой радости класть его голову ей между ног? – Макс снова закачал головой. – Господи, я и раньше думал, что меня зацепило.

Кейт поняла, что он говорит серьезно – Максвеллу Кавано так же, как и ей, нелегко оставить загадку Ташат, не исследовав всех возможностей – даже тех, что кажутся слишком смелыми, не говоря уже – невероятными. Более того, ставить под вопрос общепринятую точку зрения, какой бы неприкосновенной она ни была, – это их общий метод. И единственный.

– Присоединяйтесь, – пробормотала она, пряча за избитым выражением желание принять его предложение. Ее очень радовало, что Макс подключится к их группе, но это не означало, что она полностью ему доверяет. Пока еще нет.

– Ну, на сей раз достаточно, – решил он. – Пойдемте пить вино. – Он по-дружески приобнял Кейт за шею, и они направились на кухню.

Сэм скакал сзади, не желая выпускать их из виду.

– Помимо того, что извлекли внутренности, тело девушки показалось мне совершенно нетронутым, – поделился Макс с Дэйвом, который согласился встретиться с ними в музее, несмотря на то, что обычно по субботам не появлялся. – В глазницах видны скопления мягких тканей, тянущихся назад. Возможно, это то, что осталось от глазных яблок и зрительных нервов. В результате мы получили тридцать четыре параметра, ввели их в формулу, помогающую установить возраст, так что мы уверены, что Ташат было где-то от двадцати двух до двадцати пяти. Мужской череп можно было оценить только по зубам и швам черепа, так что приходится довольствоваться более широким диапазоном – от сорока до сорока восьми.

– А что насчет того канопического[40] свертка у него во рту? – спросил Дэйв. – Вы выяснили, что это?

Макс перелистал пачку прозрачных папок с рентгеновской пленкой – цветные диапозитивы по двадцать изображений на листе, пять в ширину и четыре в высоту: искал нужные осевые снимки. Найдя то, что надо, он положил лист на светящийся негатоскоп, ради которого они перешли из кабинета Дэйва в мастерскую Кейт.

– Я показал их своим коллегам в Хьюстоне, но все безрезультатно. Может, вы что-нибудь узнаете. Это основание верхней челюсти, а вот недостающий коренной зуб, о котором я упоминал. А здесь, в неподвижном центре свода, находится какой-то прямоугольный объект – видите, форма от снимка к снимку не меняется? Обмотка соответствует контуру рта, но у этого прямоугольника, лежащего внутри, рентгеноконтрастность – как у кости. Там еще полый объект, похожий на трубку. – Макс обвел серый круг внутри белого прямоугольника. – Единственное, что приходит в голову – что это какая-то коробочка.

У Кейт была идея, чем могут оказаться эти предметы, если диаметр трубки не меняется по всей длине, но она не хотела прерывать речь Макса.

– Может быть, это пенис? – спросил Дэйв. – Либо да, либо нет.

– Сомневаюсь.

– Я так и подумал, иначе Клео распушила бы хвост, как павлин.

– Вы придаете какое-нибудь значение тому, что ребенок Ташат не упоминается в надписи на гробе? – поинтересовался Макс.

– Потому что его отцом был любовник? Вряд ли. Возможно, ребенок умер в младенчестве, или это была девочка. Если вы не обратили внимание, мать тоже не упоминается. Женщины особо важной роли не играли, только царицы.

Макс нажал на выключатель негатоскопа.

– Ну ладно, тогда все. По нашим оценкам, девушка была футов четырех роста, очевидных отклонений в скелете не наблюдается… если не считать того, что она левша. Обычно локтевая и лучевая кости немного длиннее в рабочей руке, в данном случае – в левой. То же и с плечевой костью.

Смысл этих слов оглушил Кейт, подобно раскату грома, после которого осталась одна сплошная тишина. Если по скелету видно, что Ташат левша, почему он вчера слушал все ее рассуждения по этому поводу, основанные на одних рисунках?

– Головка плеча тоже закруглена чуть больше, – сообщил Макс Дэйву, прежде чем наконец посмотрел на Кейт – и больше не смог сохранять серьезное выражение. Внезапно до нее дошло, что он мстит ей за Сэма.

– Что смешного? – проворчал Дэйв.

– Дело в том, что Кейт сделала то же открытие, но другим способом, вот и все, – ответил Макс. – Таким образом, сходятся некоторые концы. Гроб не предназначался другому человеку, и не было подмены, в результате которой в нем оказалась Ташат.

– Как так? – поинтересовался Дэйв.

– Девочка, а затем женщина, изображенные на внутренней стороне крышки, – обе левши.

Дэйв прошествовал к крышке, прислоненной к стене, и сел на корточки, чтобы самому убедиться. Когда он встал, его лицо было нездорового розового цвета, кроме мелово-бледного кольца вокруг губ.

– Придется отдать вам должное, Маккиннон. Для любителя вы провели достаточно неплохое расследование. Но тем не менее вы – наемный работник, так что не ждите, что ваше имя появится в публикациях по этому проекту.

– Да, кстати, – вставил Макс, не давая Кейт сказать что-нибудь такое, о чем она потом пожалеет, – статьи, которые вы мне дали, оказались крайне интересны.

– Рад слышать, – ответил Дэйв, забыв о Кейт.

– Эхнатон был что, совсем сумасшедшим? Зачем ему кто-то еще, раз у него была такая красавица жена, как Нефертити?

Кейт замерла, не смея смотреть куда-нибудь, кроме окна. Макс начал бой на территории противника!

Дэйв пожал плечами.

– Может, это все же что-то генетическое.

– Меня заинтересовало, как у вас все сходится, – продолжал Макс, обезоружив Дэйва восхищенной улыбкой. – Исчезновение Нефертити, то, что он сделал Сменхкару своим соправителем, этот рельеф с двумя фараонами, ласкающими друг друга, то, что он дал ему ее тронное имя. После того как вы сказали, что имена для египтян имели большое значение, это наверняка было беспредельно подлым шагом. – Из-за какой-то нотки в голосе Макса – словно это был предупредительный выстрел поверх палубы, – у Кейт вдоль позвоночника пробежал холодок. – Мне просто любопытно, чем же она заслужила такую кару?

Дэйв нервно хихикнул, выдыхая:

– Доктор Кавано, в моей области часто приходится мириться с тем, что не всегда имеются все необходимые доказательства. Вам никогда не приходится делать выводы на основе имеющихся данных, даже если они неполны?

– Думаю, такое бывает у всех. Но ведь логичнее предположить, что обнимающиеся фараоны – это муж и жена и что за ней сохранится имя, которое она получила, сев на трон, вместе с тем именем, которое Эхнатон дал ей как соправителю.

Тут Дэйв потерял дар речи и залепетал что-то бессвязное, словно угасающий бенгальский огонь. Но спасся он, нагрубив вестнику:

– Эта теория была уже не первой глупой ошибкой того египтолога, который высказал ее первым.

– Но разве не разумнее было послать в Фивы царскую наследницу, дабы усмирить жрецов Амона, затевающих смуту, а не гея-любовника?

– Царицу Тийю тоже иногда называли наследницей, хотя она была незнатного происхождения. Так что иногда незначительные сведения могут сбить с толку. – Дэйв взглянул на часы, поднялся и протянул Максу руку, завершая встречу. Но не смог удержаться от прощального выпада. – Боюсь, доктор Кавано, сегодня у меня больше нет времени давать уроки истории, но мы действительно ценим все то, что вы сделали.