Экипаж машины боевой - Виталий Кривенко

– Хасан, чего они орут? – спросил я.

– Спорят, кто патроны возьмет.

– Кто больше заплатит, тот и возьмет, че тут думать.

– Ага, хрен они больше заплатят, будут целый день спорить, а больше пятнадцати ни один не даст.

– Ну и пошли они тогда нахер, не ждать же, пока они наорутся.

Мы залезли на броню, Хасан достал цинк с патронами, и что-то крикнул им, оба дуканщика сразу заткнулись и уставились на Хасана.

– Чего ты им такого сказал? – спросил я Хасана.

– Предложил, как ты советовал, кто больше даст, того и цинк, и они заткнулись сразу.

Потом Хасан показал пальцем на дуканщика, с которым договаривался я и, говоря ему что-то по-таджикски, указал на меня, после чего протянул ему патроны, тот подошел ко мне и протянул деньги, я взял их и положил в карман. После афганцев деньги можно не пересчитывать, они обычно не надувают, это наши вечно «кидают» духов на каждом шагу. То солидол им спихнут вместо масла, в канистру натолкают солидола, а сверху нальют немного масла, то вместо тушенки пропихнут хрень какую-нибудь в банке. Поэтому духи нам не очень то доверяют, прежде чем дать деньги они говорят: «Шурави, давай контрол», мол, давай проверим.

И так удачно сторговавшись, мы загрузились на броню и направились в сторону, где стояли разведчики, там же недалеко стояли машины комбата и ротного.

– А че ты своему дуканщику патроны не продал?

– Тот, с которым ты договорился, таджик по нации.

– А, ну тогда понятно, родная кровь, значит. Слушай, а ты чарса взял? –спросил я Хасана.

– Взял, конечно, я чарс всегда в первую очередь беру.

– Ну тогда забей косяк, что ли.

– Я уже забил.

– Ну взрывай.

– Кто будет? Сапог, курнешь?

– Не, я не буду.

– Ну, дело хозяйское. Урал, спроси Туркмена.

– Нет, он не будет, – ответил Урал.

Мы втроем курнули косяк, БТР как раз подкатил к БМПшкам разведчиков. Из люка торчал Серега.

– Серега, где остальные? – крикнул ему я.

– По кишлаку шарахаются где-то.

– А че вы здесь делаете?

– Комбат здесь со старейшинами базарит о чем-то.

– А Пипок где?

– Не знаю, там по кишлаку лазит, только что на горизонте мелькал, потом свалил куда-то.

Мы с Хасаном спрыгнули с брони и направились в кишлак, Урал запрыгнул на БМПшку к разведчикам, а Туркмен с Сапогом остались в БТРе. Километрах в двух виднелись руины старого города, и немного позади видно было духовский мост, вдалеке виднелась бетонка и кусочек нашего моста с заставой, мы находились на возвышенности, и поэтому видели всю окраину старого и нового города.

В кишлаке жизнь била ключом, женщины что-то колдовали возле глиняных печей находящихся во дворах, наверное, пекли лепешки, старики курили чилим и о чем-то судачили между собой. Мужиков и парней в кишлаке видно не было, в основном они были в бандах, а тех, кто не успел уйти в банду, забирали в армию. Жители кишлака смотрели на нас с подозрением, явно они нам не доверяли, да как нам доверять, наши военные частенько заезжая в подобные кишлаки, занимались тут беспределом. Заходили во все дома, забирали все, что понравится, одним словом просто грабили их, и возразить местные ничего не могли, а все делалось под видом того, что, мол, ищем здесь оружие и боеприпасы и тайники душманов. Чумазые как чертята детишки со стороны глазели на наших солдат, а те, что были посмелее, подбегали и протягивали ручки со словами: «Шурави – бакшиш, бакшиш» (это значит подарок). По всему было видно, что кишлак бедный, это было видно и по одежде обитателей и по постройкам. Зелени тоже здесь было мало, по окраинам кое-где виднелись редкие виноградники, в низине ближе к речке были разбиты небольшие участки огородиков. Рядом с огородами паслось небольшое стадо баранов и пара коров, по кишлаку бродил худой и облезлый верблюд и пара оседланных ишаков.

– Куда мы идем? – спросил я Хасана.

– Да никуда, просто походим по кишлаку, посмотрим, как люди живут. А че еще делать?

Вдруг рядом с нами прогремел выстрел, потом крик и очередь из автомата. Мы с Хасаном моментально вскинули автоматы и стали озираться. Очередь прервалась, но крик продолжался, в кишлаке сразу все забегали, перепуганные жители начали прятаться по домам, военные держали оружие наготове.

Я заскочил за дувал, и вдруг увидел орущего Пипка, он кричал как дурак, направив автомат на дверь дувала, палец его сжимал курок, но в магазине закончились патроны, и слышен был только его крик. Я подбежал к нему и тряхнул за плечо:

– Пипок, че ты орешь?! Что случилось?! Черт возьми! – я развернул его к себе лицом.

– Не, ты видел?! Мля, Душара, сука рваный! Чуть не замочил, пидор! Не, ты видел? Мля, гад – падла! Ты видел? Юра, ты видел?! – Пипок талдычил как сумасшедший.

– Да успокойся ты, Пипок! – крикнул я ему в лицо.

Пипок смотрел на меня ошалелыми и перепуганными глазами. Я первый раз в жизни видел перепуганную улыбку.

К нам подбежали бойцы и офицеры, они в непонятках смотрели на нас с Пипком.

Подбежали наш ротный с комбатом и летеха – взводный разведки.

– Что здесь происходит?! – закричал комбат.

Пипок показывал на дверь дувала и повторял дрожащим голосом:

– Душара, сука, чуть не застрелил – гад.

Мы все бросились к двери дувала, первым заскочил в дувал комбат, за ним ротный и взводный разведки, за ними зашли мы с Хасаном. В дувале была жуткая картина. На полу лежал старик, рядом валялся бур, рядом со стариком лежала женщина, а возле нее плакал ребенок двух лет примерно. Старик был весь изорван пулями, женщина была тяжело ранена, но еще дышала, ребенок вроде был цел. Пипок от страха выпустил в двери дувала весь рожок на сорок пять патронов.

– Выходим отсюда! Быстро! Мудаки, е… вашу мать! – крикнул комбат.

Мы выскочили из дувала.

– Ко мне иди, Пипонин! – крикнул Пипку Комбат.

Пипок подбежал к нему.

– Ну почему с тобой вечно что-нибудь приключается? Росту от горшка два вершка, а чтоб где не случилось, везде Пипонин. Ну, что здесь было? Черт тебя возьми!

– Душара этот из бура, товарищ майор, пуля по макушке задела, чуть не убил, сволочь такая, – талдычил Пипок, глядя на комбата.

– Кто давал команду бродить по кишлаку?! А ты, лейтенант, какого хрена смотрел?! А-а, – комбат махнул рукой и крикнул:

– Все по машинам, и уходим отсюда! Быстро!

Мы все быстро направились к машинам, я посмотрел на Пипка и увидел, что макушка у него обоженная, меня разобрал смех. Пипку повезло с его ростом, этот дед намеривался попасть в лоб первому, кто из военных сунется в дверь его дома.

– Юра, ну че ты смеешься? Тебе бы так.

– Не дай бог, Пипок. Если б я был на твоем месте, то дырка была бы у меня, как раз между глаз. Ну, ты не переживай Пипок, живой ведь остался, и благодари бога за свой рост.

– Ага, не переживай. У меня вон руки дрожат как с похмелья.

– Ну так похмелись. Сейчас запрыгнешь на минутку на наш БТР, он рядом стоит с вашей БМПшкой.

– А зачем?

– Потом узнаешь, а сейчас пошли быстрей на машины.

Мы бегом добежали до своих машин, и запрыгнули на броню.

– Что случилось? – Спросил Туркмен.

– Потом расскажу.

– Сапог, налей кружку браги побыстрее.

– Да в чем дело? – опять спросил Туркмен недоумевая.

– Пипку надо стресс снять, когда расскажу – уссытесь.

Сапог налил браги в кружку, Пипок дрожащими руками схватил ее, и с присербом стал пить, выпив, он немного отдышался, потом, поблагодарив мня, побежал к своей БМПшке.

– Давай похаваем, я жрать хочу, как из пулемета, – предложил Хасан после того, как БТР наш тронулся.

Мы все расположились в десантном отсеке, разлили брагу и приготовились спокойно поесть.

По ходу мы с Хасаном стали рассказывать, что приключилось с Пипком в кишлаке. Пацаны падали со смеху, когда я рассказывал про перепуганную улыбку и обоженную макушку. После мы помянули мужиков, тех, кто не вернулся с прочески и, сытно поев лепешек с виноградом, расположились немного отдохнуть, а колонна в это время медленно двигалась в сторону бетонки. Кишлак остался позади, позади также остались мертвый старик, смертельно раненная женщина и чудом уцелевший перепуганный ребенок. А мы катили по дороге, не задумываясь о том, какое горе причинили этой семье, близким этих людей, нам было на это наплевать, у нас была другая мораль, а если сказать точнее, то не было ни какой морали, мы просто были на войне.

В ГОСТЯХ У САРБОСОВ

Спустя время колонна выехала на бетонку и, минуя сторожевую заставу, направилась в центр советского Герата. На въезде в город, по обе стороны бетонки возвышались стройные тополя. Особого внимания жители города на нас не обращали, для них это было обычным делом, наши колонны частенько мотались туда-сюда по бетонке, проходящей через город, патруль постоянно мелькал по Герату, да и район, где находились наши советники, находился прямо в городе.

Центр Герата пестрел дуканами, они располагались по обе стороны бетонки, глаза разбегались от обилия товаров. На витринах красовалась японская аппаратура: двухкассетники и телевизоры рядами были выставлены в стеклах витрин, каких моделей здесь только не было, все сверкало и переливалось. Союз не больно баловал нас импортной аппаратурой, поэтому нам было в диковинку все эти навороты японской техники, за две три тысячи афганей здесь можно было приобрести не плохую магнитолу. Одежды и обуви здесь тоже был широкий выбор, на витринах весели костюмы самых знаменитых западных фирм, от спортивных до строгих. Женского белья тоже было в изобилии, особенно пользовались спросом у наших офицеров «недельки» (это женские трусики, в комплекте на каждый день недели), они брали их своим женам или подругам. Из обуви в основном были кроссовки любого типа и расцветки. Продуктовые дуканы были напичканы разными экзотическими фруктами, в атмосфере витал запах жареных шашлыков. Мы ехали и смотрели на все это, как в музее, Сапог вообще тонул во впечатлениях от увиденного, он же практически не вылезал из расположения полка.