Чаша смерти - Ирина Петровна Шерстякова

другой — чашка с горячим чаем, это действие чуть не привело обоих в ожоговое отделение Центральной больницы.

— Шутю, шутю! Не бей меня ногами!

Захаров погасил взгляд, отставил еду в сторону и полистал ежедневник.

— Ага, на сегодня я вызывал Анатолия Ержина, владельца магазина «Продукты» на Победе, по делу антиквара.

Рогов поморщился.

— Зачем? Дело же закрыто! Все носишься со своими фантазиями?! Лучше романы на досуге пиши!

Юрий вздохнул.

— Какой такой досуг, какие такие романы? Я и словей таких не слыхивал! А между прочим, когда я вызвал Ержина, дело еще не закрыли. И Кузин был жив, и медицинского заключения о смерти Шаповала не было. Так что не знаю я, что там за баба. Ах, да, она что-то о муже говорила. А я сегодня такой кошмар видел во сне — в кино на ужастики ходить не надо!

— Ну, расскажи!

— Долго. Потом как-нибудь. А то еще дама пойдет и пожалуется начальству, что истомилась в ожидании, а опера все нет.

Захаров допил чай, дожевал бутерброды, и расслабленно откинулся на спинку стула, в который раз жалея, что все новые компьютерные кресла размело высокое начальство. Подниматься так не хотелось, что Юрий попросил Рогова:

— Будь другом, позови.

Женя, против обыкновения воздержавшись от язвительных замечаний, легко обогнул свой стол и выглянул в коридор.

— Гражданка, заходите.

В кабинете сразу стало тесно. Полноватая блондинка, казалось, заполнила все свободное место громким голосом, блеском стразов на китайском трикотажном костюме и силой эмоций. Она строила глазки Захарову и Рогову одновременно. Руки ее непрерывно двигались. Они то натягивали на круглые колени постоянно высоко задирающийся подол, то кокетливо поправляли прическу, перекладывали на то на соседний стул, то на колени пухлую парчевую сумку, расстегивали и застегивали на сумке молнию. А из ярко накрашенных губок как горох сыпались слова.

— Знаете, так трудно заниматься бизнесом! И налоговая, и санэпидстанция, и пожарные, штрафуют все время ни за что, ни про что! Доходов почти что и нет!

Рогов уставился масленым взглядом на декольте посетительницы и чарующим голосом промурлыкал:

— Да что вы говорите?! В самом деле? Тут надо разобраться!

Захаров со злостью пнул приятеля под столом ногой. Нашел время, и главное, место, кадриться! Женя зашипел от боли и тайком покрутил пальцем у виска. Блондинка ничего не заметила и, воодушевленная вниманием, продолжала рассказ:

— А если вдруг что непредвиденное случится, машина, например, сломается, или свет отключат, или на складе в Москве товара нет, то получается чистый убыток. А продавцы, продавцы! За ними нужен глаз да глаз! Чуть отвернешься — или покупателям хамить начинают, или испортят товар, не свое ведь, душа не болит! Вот сейчас нам пришлось всех уволить, и я сама за прилавок встала! А что делать?! Представляете, товар коробками воровали и по выходным сбывали на рынке всем семейством! А последняя продавщица всю выручку за день забрала и ушла! А казалась такой порядочной! Мы к ней, а она заявляет спокойно так: «Мне жить не на что! Я потом вам отдам!» Ну что с ней делать? Не нанимать же братков?! Уволили дуру, а работать кому?! Приходится мне… Дочка помогает, и в магазине же, в подсобке уроки делает. А что делать?! Сегодня вот еще налоговая приехала, Толик с ними разбирается, а магазин пришлось временно закрыть. Значит, опять не будет дневной выручки…

Захаров кашлянул. Блондинка продолжала тарахтеть. Захаров кашлянул еще раз, громче. Посетительница заохала:

— Да вы, никак, простудились?! Наверное, пива из холодильника попили? Ни в коем случае нельзя в жару ничего холодного! Но ничего, я вас вылечу! Мне бабушка рецепт оставила, отличное средство от простуды! Вылечивает ну прямо за один день!

Женщина приостановилась, чтобы вздохнуть, и Юрий вклинился в паузу.

— Погодите, гражданка, с рецептом. Спасибо, конечно, но это потом. А сейчас у нас есть к вам ряд вопросов. Кстати, ведь на сегодняшнее утро я вызывал не вас, а Анатолия Ержина. Вы, как я понял, вместо него явились? А кем ему приходитесь?

Блондинка удивленно захлопала накрашенными ресницами.

— Так жена я его, — и поинтересовалась наконец:

— А зачем вам Толик? Он ничего не делал такого, чтоб его в милицию!

Захаров вздохнул и потеребил уголок блокнота.

— Да, конечно. Мы хотели побеседовать с ним о Валерии Кузине. Ладно. Если так, я приглашу вашего мужа на другой день. А сегодня опрошу вас, раз уж пришли. Назовите ваше полное имя, отчество, фамилию, дату и год рождения.

— Это еще зачем?! — кокетливо стрельнула глазками блондинка. — Зачем это вам мой год рождения?

Захаров обреченно вздохнул. Похожую реплику выдавала чуть не каждая вторая допрашиваемая. А некоторые еще и упорствовали, не желали сообщать анкетные данные. Скандалить начинали. Что хочешь с ними, то и делай. Лизочка Савина, которой он излил душу, жалуясь на глупых баб, посоветовала прикидывать возраст на глаз, а в протокол записывать на десять лет больше. О чем и уведомлять официально Она утверждала, что если такую практику ввести во всех органах, то за пару поколений дурацкое кокетство свидетельниц и подозреваемых можно будет свести на нет.

— Обязательно. Для протокола нужно.

— Ну ладно, так и быть, пишите. Юлия Павловна Ержина, 1970 года рождения.

— И число, пожалуйста.

— 12 мая.

Захаров сделал пометки в блокноте, на всякий случай переписал паспортные данные Ержиной и попросил:

— Расскажите нам, пожалуйста, что вы знаете о Кузине.

Женщина нахмурила гладкий лоб и, помолчав минуту, сказала:

— Да вроде ничего такого особенного я не знаю. Молодой парень, веселый такой, заводной, вроде бы с Толей в одной школе учился, ну, понятно, в младшем классе. Иногда привозил мелкие партии разных продуктов. Толя с ним сразу расплачивался. Никаких проблем с ним вроде никогда не было. Не наезжал, не понтовался.

— А в последний раз когда вы его видели, и при каких обстоятельствах? Не припомните?

Ержина задумалась.

— Точную дату не помню, на днях, вечером. Можно будет потом посмотреть по накладным. С утра Толик за товаром поехал, а вечером… Ах, нет! Они только собирались