Аэропорт. На грани катастрофы - Артур Хейли

на высоком табурете и через плечи диспетчеров, работавших каждый у своего экрана, наблюдал за происходящим. Тевис сам приделал к своему табурету ролики и время от времени разъезжал на нем по радарной точно на лошади, отталкиваясь от пола каблуками сшитых на заказ техасских сапог.

Еще час назад Уэйн Тевис обратил внимание на Кейза и с тех пор не выпускал его из поля зрения. Тевису хотелось быть наготове на случай, если придется срочно заменить Кейза, а инстинкт подсказывал ему, что такая необходимость может возникнуть.

Главный диспетчер был человек добрый, хотя и вспыльчивый. Он понимал, как может подействовать на Кейза такая замена, и ему очень не хотелось к этому прибегать. Но если будет надо, он это сделает.

Не сводя глаз с экрана, находившегося перед Кейзом, Тевис неторопливо протянул:

– Кейз, старина, ведь этот «Браниф» может столкнуться с «Истерном». Надо бы завернуть «Браниф» вправо, тогда «Истерн» может следовать прежним курсом.

Это Кейз должен был заметить сам, но не заметил. Главная проблема, над которой лихорадочно трудилась сейчас вся радарная, заключалась в том, чтобы расчистить путь для военного самолета КС‑135, который уже начал спуск по приборам с высоты в десять тысяч футов. Это было нелегко, потому что под большим военным самолетом находились пять гражданских самолетов, круживших на расстоянии тысячи футов друг от друга в ограниченном воздушном пространстве. И все они ждали своей очереди, чтобы приземлиться. А на расстоянии двух-трех миль от них с каждой стороны летели другие самолеты, и еще ниже три самолета уже заходили на посадку. Между ними были оставлены коридоры для взлетов, тоже сейчас забитые самолетами. И вот среди всех этих машин надо было как-то провести военный самолет. И при нормальных-то условиях это была задача непростая, даже для очень крепких нервов. А сейчас положение осложнялось тем, что на КС‑135 отказало радио и связь с пилотом прекратилась.

Кейз Бейкерсфелд включил микрофон:

– «Браниф» восемьсот двадцать девятый, немедленно сверните вправо, направление ноль-девять-ноль.

В такие минуты, как бы сильно ни было напряжение и в каком бы взвинченном состоянии ни находился человек, голос его должен звучать спокойно. А голос Кейза звенел, выдавая волнение. Он заметил, как Уэйн Тевис бросил на него настороженный взгляд. Но на экране приближавшиеся друг к другу огоньки начали расходиться. Пилот «Бранифа» точно выполнил указание. В решающие минуты – а именно такой была эта минута – воздушные диспетчеры благодарили Бога за то, что пилоты быстро и точно выполняли их указания. Они могут возмущаться и даже нередко возмущаются потом вслух по поводу того, что им вдруг изменили курс и они вынуждены были сделать внезапный резкий поворот, так что пассажиры полетели друг на друга. Но если диспетчер говорит: «немедленно», они повинуются, а уже потом спорят.

Через минуту-другую «Браниф», как и «Истерн», летевший на той же высоте, получит новые указания. Но прежде надо дать новый курс двум самолетам «ТВА» – тому, что летит выше, и тому, что летит чуть ниже, – а кроме того, самолетам «Лейк-Сентрал», «Эйр Канада» и «Свиссэр», только что появившимся на экране. Пока КС‑135 не пройдет на посадку, все эти самолеты будут летать зигзагами в пределах ограниченного пространства, поскольку ни один из них не должен выйти из своей зоны. В известном смысле это напоминало сложную шахматную игру, только в этой игре все пешки находились на разных уровнях и передвигались со скоростью нескольких сот миль в час. Причем в ходе игры их надо было не только двигать вперед, но и поднимать или опускать – да так, чтобы каждая фигура отстояла от всех других минимум на три мили по горизонтали и на тысячу футов по вертикали и ни одна из них не вылезала за край доски. А пока шла эта опасная игра, тысячи пассажиров сидели в своих воздушных креслах и с нетерпением ждали, когда же наконец завершится их полет.

Стоило напряжению на секунду ослабнуть, и Кейз тотчас вспоминал о пилоте военного самолета – каково-то ему сейчас пробиваться сквозь буран и забитый другими машинами воздух. Наверное, ему очень там одиноко. Таким же одиноким чувствовал себя и Кейз – все люди одиноки, даже в толпе. У пилота есть второй пилот и команда, и у Кейза рядом коллеги – только протяни руку. Но важна не эта близость. Она ничего не значит, когда человек замыкается в своем внутреннем мире, куда никому нет доступа и где он остается один на один со своими воспоминаниями, с пониманием и осознанием происходящего, со своим страхом. Совсем один – с той минуты, как появился на свет, и до самой смерти. Всегда, постоянно один.

Кто-кто, а Кейз Бейкерсфелд знал, как одинок может быть человек.

Кейз дал новый курс самолетам компаний «Свиссэр», «ТВА», «Лейк-Сентрал» и «Истерн». Он услышал, как за его спиной Уэйн Тевис вновь пытался вызвать по радио КС‑135. По-прежнему никакого ответа, но сигнал бедствия, посылаемый пилотом КС‑135, продолжал мигать на экране. Местонахождение зеленой точки показывало, что пилот четко выполнял указания, которые были даны ему перед тем, как отказало радио. Он, естественно, понимал, что диспетчеры тогда смогут предвидеть его действия. Знал он и то, что радар на земле засечет его местонахождение, и не сомневался, что все другие самолеты будут убраны с его пути.

Военный самолет, насколько было известно Кейзу, вылетел с Гавайских островов, не останавливаясь, заправился в воздухе над Западным побережьем и следовал на воздушную базу Эндрюс близ Вашингтона. Однако западнее срединной линии, перерезающей континент, у него отказал мотор, затем обнаружились неполадки в проводке, побудившие командира самолета принять решение о незапланированной посадке в Смоки-Хилле, штат Канзас. Но взлетно-посадочные полосы на аэродроме в Смоки-Хилле не были очищены от снега, и КС‑135 повернули на международный аэропорт Линкольна. Воздушные диспетчеры проложили военному самолету трассу на северо-восток, через Миссури и Иллинойс. А затем, когда он находился милях в тридцати от аэропорта имени Линкольна, заботу о нем принял на себя Кейз Бейкерсфелд. Вот тут-то вдобавок к прочим бедам на самолете отказало еще и радио.

Обычно, в нормальных условиях, военные машины держатся вдали от гражданских аэропортов. Но в такой буран пилот, естественно, запросил о помощи и тотчас получил ее.

В темной тесной радарной было жарко не только Кейзу. Однако ничто в голосе диспетчеров при переговорах с воздухом не выдавало волнения или напряжения. У пилотов и без того хватает забот. Особенно сегодня, когда буран швырял самолеты и приходилось лететь по приборам, при нулевой видимости, а это требовало всего