Манифик - Тимур Александрович Темников

полно всякого говна, но самые жиробасные отпечатки пальцев были от убитой и еще одни. Чьи – непонятно. По базам пробивали, не пробиваются. Но отпечатки есть.

– Что же ты сразу не сказал, Семен?!

Дрозд резко открыла глаза и посмотрела в глянцевый натяжной белый потолок. Свет от ночника позволял ей увидеть контуры своего отражения. Она дотянулась рукой до простыни и натянула ее на себя, слегка скривившись то ли от того, что увидела, то ли от напряжения в руке.

– Я просто уже спал.

– Спи. Про завтрашний отчет не забудь и подключи своего напарника.

Глава 9

Исай встретился с Кирой раз восемь за последние три недели. Он изучал ее. Поначалу считал, что на это уйдет не много времени. Вообще думал, что будет достаточно и одной встречи. Он и организовал ее короткой только потому, что был в этом уверен. А потом, отдышавшись, присел на свое мягкое, широкое кресло в просторном кабинете и подумал, что он сбежал оттуда, несмотря на то что она ушла раньше.

Он тогда посмотрел на книги в своем офисе. Не на те, что расставлены на полках перед входом к нему, а на те, что стояли прямо в его просторном кабинете перед столом для совещаний. Его взгляд упал на потрепанный корешок. Он встал, подошел к полке, взял в руки старый том. Посмотрел на обложку. Это была книга Ф. С. Завельского. На маловыразительном фоне большими белыми буквами бросалось в глаза слово «время», ниже буквами поменьше, словно пирамидой, выстроились слова «и», дальше «его», еще ниже «измерение». Он пролистнул форзац, на титульном листе название повторилось, но добавились слова «от биллионных долей секунды до миллиардов лет». Внизу значилось издательство «Наука» и год – тысяча девятьсот восемьдесят седьмой. Исай не помнил, о чем она. Читал ее когда-то. Очень много лет назад. Может быть, в юности. Но точно читал. Во всем пространстве помещения, которое он снимал под свою компанию, не было ни одной не прочитанной им книги.

Исай закрыл глаза, вдохнул полной грудью и открыл издание на случайном месте. Так получилось, что большой палец правой руки соскользнул и томик открылся на странице номер двести двадцать шесть. Почти в конце. Он открыл глаза, провел взглядом по странице сверху вниз, быстро, не останавливаясь ни на одной строке, потом поднялся взором вверх, и, словно шестиграммовый тефлоновый шар, который попадает в лунку колеса рулетки, его внимание упало на последние строки второго абзаца снизу: «Таким образом, этот мир замкнут, хотя у него нет границ, и любой сигнал, испущенный внутри него, не может выйти за его пределы».

Он захлопнул книгу, задумавшись, поставил ее обратно. Та соскользнула с шуршанием и громыхнула задней крышкой по свободному пространству полки. Он не видел этого, только слышал. Исай понимал, о чем были слова, и в то же время не хотел этого понимать. Иначе его стремление сделать мир счастливым стало бы иллюзорным и убийственно обманчивым, а голос внутри обратился бы из надмирного, в голос инфернальный.

Теперь он ждал ее. Пришел за полчаса до назначенной встречи. Был первый день выходных. Она захотела сходить на выставку авангардистов, которая заканчивалась уже на следующей неделе. Он вспомнил Бродского: «Была суббота, и закупорена туго была бутылка крепкого вина. А воскресенье началось с дождя…»

Исай подумал, что сегодня уже пора. Иначе он не сделает этого никогда.

Он сидел на открытой площадке кафе и заметил ее еще издалека. Он пил воду из фужера и смотрел, как юбка ее легкого летнего платья колышется в такт походке, на секунды слегка приподнимаясь выше и едва оголяя красоту ее стройных ног. Как в его молодости, когда он, не надеясь, пригласил ту медсестру из травмопункта, а она вдруг согласилась.

Медсестра была ниже ростом, и попа у нее была выразительнее, но бедра оголялись точно так же, когда он сидел в дешевом кафе за столиком под зонтом, раздающим тень, и ждал, все так же сомневаясь, что она придет, а потом наконец увидел ее еще вдалеке. Она вышла на автобусной остановке и легким, но уверенным шагом двигалась к нему. Тогда погасли все запахи, и только ее аромат наполнил пространство, смазались все очертания домов, деревьев, людей, осталась только она одна, идущая к нему навстречу, словно бегущая по волнам Фрези из романа о несбывшемся Александра Грина.

У него тогда не было денег. Он смог осилить только покупку бутылки шипучего вина, разбавленного эссенцией пластмассовых на вкус фруктов, и плитку соевого шоколада в цветастой упаковке, которая, скорее всего, стоила больше, чем ее содержимое.

Она пришла и осталась в его жизни на целый год. Потом перевернула ее. Сначала он думал, что разрушила до самой глубины хлипкого фундамента, и только многим позже понял, что без такого переворота он не стал бы тем, кем сейчас являлся, не построил бы себя и свой дивный новый мир.

Сейчас же тех чувств не было, иначе Исай не отвлекся бы на воспоминания. Были похожие. Потому Исай знал, что эти чувства пытаются его обмануть. Одурманить и его, и голос внутри. Они занавешивают всевидящее око объективности, и поэтому в девушке напротив, которую звали Кира, Исай не находил несчастья, но он точно знал, что оно там, внутри нее, есть. И разглядеть его значит выйти на новый уровень понимания мира.

Сегодня он увидит его обязательно. Сегодня воспоминания не будут ему мешать. Он даже не будет смотреть на Киру, разве что мимолетно, потому что она очень похожа на его прошлое, то, когда он действительно был счастлив.

На последней мысли он осекся. Ему не понравилось слово «был». Оно почему-то разрушительно на него воздействовало, потому он резко сказал себе «стоп». Он порой его использовал, когда мысли вдруг начинали взмахивать плетью и хлестать его по сердцу. Он не любил этого. Может быть, раньше, когда он попал в психушку, они были для него всем, но теперь ему не нравился душевный мазохизм.

– Привет, – сказала она звонко журчащим голосом, стоя перед столиком.

Он кивнул и искусственно улыбнулся, слегка растянув губы. Смотрел ей в область живота, на ее бежевое платье в черный крупный горох.

– Привет.

– Ты заказал что-нибудь или уже закончил? Знаю, я немного опоздала. Извини. Подружка позвонила. Ее парень бросил. Нужно было утешить, а на ходу такое плохо получается.

Он снова кивнул.

– Ты еще и психолог? Хочешь мороженое? Или салат с травой? Ну, чтобы думать, как будто ты ешь, если голодная.

– Нет, Владимир, я просто хорошая