Три дня до эфира - Ямалеева Гульназ Фарисовна

— Спасибо, Виктор. — Краснов встал.

Николаев с Красновым встретились в сквере. Погода была, прямо скажем, не располагающая к беседе на свежем воздухе, и молодые мужчины, кивнув друг другу, быстро направились в ближайшую забегаловку. Недалеко от сквера располагалась уютная пельменная, это было как раз то, что нужно голодным оперативникам.

— Давай, Лешка, докладывай, что там с обыском? — давясь горячими пельменями, спросил Краснов.

Николаев загадочно улыбнулся:

— Бабулька-то наша была не промах.

— Чего нашли? Не трави душу. Николаев окунул пельмень в горчицу и через секунду жадно заглотнул его.

— Лешка, чего нашли? — повторил вопрос Краснов.

— Крупную сумму денег, Андрюха. Оказывается, покойная была подпольной миллионершей.

— Сколько?

— Пять тысяч баксов.

— Ого!

— Вот так. А ещё старики жалуются, что на хлеб не хватает. Может, их всех потрясти — и такие залежи обнаружатся…

— Я думаю, Леха, Лидия Сергеевна — счастливое исключение.

— Или несчастливое, — добавил Николаев, доедая последний пельмень и запивая его компотом — Какие соображения.?

— Версия есть.

— Купили бабульку?

— На лету подмётки рвёшь! — улыбнулся Николаев.

— А ей показалось мало, — продолжал размышлять Андрей, — и она потребовала ещё денег. Так?

— Ну почему ты так плохо о ней думаешь! Может, старушка раскаялась в содеянном…

— Может.

— Вот есть другой вопрос, Андрюха. Кто её купил?

— Тот, кто похитил Снегирёва-младшего.

— И мы опять возвращаемся к нашим баранам, — развёл руками Николаев, — кому это было нужно?

— Ответ один — конкурентам.

— Будем работать в этом направлении?

— Времени мало каждого прощупывать. Осталось-то всего ничего. У Снегирёва в восемь часов эфир. А сейчас, — Краснов посмотрел на часы, — половина двенадцатого.

В кармане у Краснова затренькало. Андрей извлёк мобильный телефон и нажал на кнопку:

— Да. Что?.. Когда?.. Где?.. Едем! Николаев вопросительно посмотрел на Краснова. Тот выключил телефон и схватил Алексея за руку:

— Только что в квартиру Снегирёва звонил его сын…

А Шуре ровно за два часа до этого позвонила се практикантка Дора.

— Алло, извини, пожалуйста, если я тебя разбудила. У тебя голос сонный.

— Что-то на работе?

Потапова была журналисткой добросовестной и не любила, когда другие выпадают из процесса без веских оснований. Оставшимся приходится делить между собой нагрузку коллеги. Некрасиво.

— Да нет, я не по этому поводу.

— Тогда что?

Дора вздохнула в трубке:

— Шура, я знаю, что ты вчера весь день пыталась найти след похитителей Саши Снегирёва. Кажется, я могу тебе помочь.

«Ну вот, ещё один помощник, — вяло разозлилась Шура. — Вчера уже один помог. И подошёл-то точно с такой же фразой. Почему они сами-то себе не помогают? Зачем им я?»

— Дора, извини, но ты вряд ли…

— Тебя уже не интересует это дело?

— Интересует. Но я плохо понимаю, при чем здесь ты. Извини за грубость, но у тебя сейчас голова должна быть занята совершенно другим, своим основным делом — освоением профессии. Или ты думаешь, что в тележурналистике ты уже все постигла?

Дора никак не отреагировала на раздражённый тон и напор Потаповой. Она снова вздохнула, выдержала паузу и сказала:

— Я говорю, что знаю один способ. Вернее, одного человека. В общем, если тебе это по-прежнему интересно…

— Хорошо. Что за человек и способ?

— Не по телефону, Шура. Я не знаю, как ты к этому отнесёшься…

Дора — девушка серьёзная и основательная, но сейчас она явно темнила.

— Шура, можно я к тебе сейчас приеду? Ненадолго, на несколько минут. Не беспокойся, я живу на этой же стороне, минут через сорок буду. Ладно?

Ну что ты будешь делать?

— Ладно, — проворчала Шура и, положив трубку, снова пошла на кухню ставить чайник. Странная эта Дора — вроде бы скромная и серьёзная, а тут говорит — я к тебе сейчас приеду. Мы же не подружки, и не накоротке, а может, у меня кто-то есть, а с ней только служебные отношения наставницы и практикантки.

Ровно через сорок минут. Дора позвонила по домофону снизу. Проходить и раздеваться не стала, встала у порога и серьёзно сообщила:

— Шура, я знаю способ, но он несколько нестандартный.

— В каком смысле нестандартный? Может, разденешься все-таки? Чай, кофе?.. Пройдём на кухню, поговорим…

— Да нет, спасибо. Действительно, я ненадолго.

— Ну и что?

— Это моя тётка. Родная тётка.

— Она сыщик? Частный детектив? — Шура добавила в тон немного яда.

— Нет, Света по профессии программист. Сейчас, правда, дома, её сократили, но не в этом дело, дело не в её профессии…

— А в чем?

— Она гадает, понимаешь? Она гадает очень хорошо. Света видит то, чего не видят другие.

— Дора, извини…

Практикантка умоляюще подняла руку:

— Шура, я понимаю, что это звучит несколько диковато и странно, но это действительно так. Я поэтому и не стала тебе говорить по телефону, это лично надо. Если бы я не была племянницей Светы, я бы сама не поверила ни в один из рассказов про неё. Шура снова начала раздражаться.

— Дора, ты взрослая, надеюсь, умная девушка… Этих гадалок и ясновидящих столько сейчас развелось…

— Она не такая, как все. И она не называет себя, кстати, гадалкой. Это уж мы так, чтоб привычнее. И ясновидящей. Она просто действительно все видит.

Света — потомственная гадалка, наша прабабушка по Светиной линии, Мария Константиновна, была при дворе…

— Постой, постой, при каком дворе?

— У Романовых, — буднично пояснила Дора и, расстегнув верхнюю пуговицу плаща, сползла спиной по стене, усевшись на низкую тумбочку для обуви: хозяйка ведь стула не предложила. — Она была у Романовых личным советчиком, об этом даже в записках княгини Трубецкой можешь прочитать. Там не вымысел, в этой книжке, потому что я знаю — это наша семейная история. И не легенда, потому что Мария Константиновна все Светиной маме передала, когда в конце сороковых поехала умирать на родину, в Саратовскую губернию. Но об этом тогда вслух не говорилось, а мы говорили у себя дома полушёпотом. Так вот, Светина мама практически не использовала эти знания, и Света с детства догадывалась, конечно, что её способности необыкновенные, а технологию не знала. И вот, когда Ксения, это мама Светина, заболела сильно… Ну, в общем, тебе это не должно быть интересно.

— Ну почему же, — чуть убавив, но не отключив до конца иронию, сказала Шура, — интересно. Семейные истории очень даже интересные… А по профессии ты собираешься работать?

— Конечно, Шура, извини… В общем. Света — она самая настоящая. Она действительно все видит, это проверялось тысячу раз, она невероятная женщина.

Так вот, если тебе ещё нужно что-то в этом деле, если тебе до сих пор интересно, — Дора произнесла последние слова с несвойственным скромной практикантке нажимом, — мы можем съездить к Свете.

В Шуриной голове опять пронеслась крошечная комета азарта и любопытства. Но совсем крошечная.

— Хорошо, давай.

Дом Светланы был самый обыкновенный, стандартная девятиэтажка с домофоном, консьержем и двумя лифтами — грузовым и пассажирским, в меру чистым подъездом и относительно недавно покрашенными стенами. Никакой таинственности, загадочности, никаких ухающих сов и бархатных портьер. Двухкомнатная квартира, хозяйка — женщина лет сорока пяти, со стрижкой, в очках с тонкой металлической оправой, вылитая программистка или учительница математики, которая любит формулы, но не использует косметику, — поздоровалась и сразу пригласила в комнату, стандартно обставленную и чистую.

— Дора сказала по телефону, что дело очень срочное, — Светлана убирала газеты с журнального столика в шкаф, — но ко мне все со срочными делами, так что вы не исключение.