Развод по-русски - Диана Машкова

Врач появился быстро – как только главный человек в ночной больнице соизволила ему позвонить. «Мамаше» велели сидеть тихо и ждать, а мальчика унесли в смотровую. Но оставаться на месте Алла не могла – открыла дверь и высунула голову в коридор.

– Представь себе, – приглушенный шепот был отчетливо слышен в ночной тишине, – сама в норковой шубе, а мальчонка – беспризорник беспризорником.

– Таким разве дети нужны?! Из той породы, что рожают и бросают на бабок. Им свободу подай!

Алла вздрогнула от этих слов, хотела закрыть дверь, но не смогла справиться с собой.

– Вот-вот, – медсестра горячо поддержала подругу, – такие стервы только ради себя и живут. На, посмотри!

– Ишь ты, вице-президент, – голос приглушенно хмыкнул, – спит наверняка с кем надо, вот и пишут невесть чего.

– На вид и тридцати нету, какой еще «вице»?! – медсестра помолчала и тяжело вздохнула: – Мальчишечку только жалко. Растет небось без отца да при такой матери-стерве. Ни любви, ни заботы. Еще и поломался неудачно. Бедняжка.

– Что у него?

– Винтовой перелом голени. Многооскольчатый, как пить дать. Операция.

– Ладно, разберутся хирурги, – собеседница зевнула, – еще не таких латали.

В коридоре послышались тяжелые злые шаги, Алла в испуге отпрянула от двери и бросилась к кушетке. Забилась в угол.

Борис Кузьмич – пожилой врач мощного телосложения с кустистыми бровями и седыми усами – не вошел, влетел словно смерч. С силой захлопнул за собой дверь и, не поздоровавшись, впился в женщину ненавидящим взглядом.

– У ребенка, – он говорил на предельной громкости, от которой закладывало уши, – по всему телу многочисленные синяки!

Алла от страха перед этим могущественным человеком перестала соображать.

– Он попал под машину, – пролепетала она.

– Вы что, – Борис Кузьмич разъярился еще сильнее, губы его тряслись, – решили сделать из меня идиота?! До того, как ребенок попал под колеса, его беспощадно били. И не один день!

– Что?! – Глаза Алла стали величиной с блюдца. – Такого маленького?!

– Кто вы ему? – Он смотрел в глаза Алле немигающим взглядом, и его зрачки прожигали насквозь.

Алла молчала, но уже понимала, что врать хирургу не сможет.

– Говорите! – нетерпеливо потребовал он.

– Никто, – Алла зашептала в страхе, оглядываясь на дверь, – чужой человек. Я шла по двору, мимо меня пронеслась машина. Потом крик. Стук. И этот малыш…

– Вы назвались его матерью!

– Медсестра сама так решила! Я просто боялась ее переубедить. Думала, ребенка не станут оформлять!

– Вы в своем уме, голубушка?!

– Простите меня, – Алла смотрела на человека-глыбу, часто моргая, – ваша приемная медсестра…

– Что не так с Викторией Львовной?

– Она, – Алла замерла, подбирая слова, – слишком строгая.

Борис Кузьмич неожиданно улыбнулся, и Алла поняла, что этот человек, от которого теперь зависела жизнь малыша, ей поверил. Даже проникся необъяснимой симпатией.

– Есть такое дело, – пробормотал он сквозь усы, – сам ее иногда боюсь. Где родители мальчика?

– Я не знаю…

– Полиция там была?

– Полицейские остались на месте аварии, – Алла помолчала, – но они тоже подумали, что я его мать.

Борис Кузьмич осмотрел Аллу с головы до ног, потом осуждающе покачал головой.

– Глупо с вашей стороны, – резюмировал он, – ребенку требуется операция! Родители должны быть рядом. Документы, бумаги…

– Я попытаюсь их найти! Обязательно!

– Думаете, все так просто?

– Я буду стараться!

– Ладно, оставьте свой телефон.

Алла вытащила еще одну визитку и протянула врачу.

– Если что, найду вас, Алла Георгиевна. Мобильный тут правильный?

– Да!

– Хорошо, – он кивнул, – езжайте домой, голубушка.

– Куда?! – Алла смотрела на него как на божество, несправедливо вершившего над человеком суд.

– Я не знаю куда, – Борис Кузьмич устало вздохнул, – езжайте, куда хотите. Вам нельзя оставаться в больнице.

– Почему?! Мне нужно знать, что мальчик в порядке…

– Он не в порядке, – оборвал ее завотделением, – предстоит сложная операция. Но это не ваша забота.

– Я не могу уехать, – Алла жалобно смотрела в измученные глаза, – пожалуйста…

– Что за блажь?

– Ребенок совсем один. Я вас прошу, разрешите…

– Вы не мать.

– Но мы же не знаем, где она. Это я вызвала «Скорую», я была рядом. Поверьте, исчезну, как только объявятся родственники!

– И что прикажете с вами делать? – Борис Кузьмич покачал головой.

– Пожалуйста! Оставьте меня с ним.

– Исключено.

– Я вас умоляю! Я буду ухаживать. У всех детей кто-то есть…

– Родственники, а не чужие люди.

– Борис Кузьмич, – Алла продолжала жалобно смотреть на хирурга снизу вверх, – я вас очень прошу! Пожалуйста! Вы сейчас оперировать будете?

– Нет, – взгляд врача стал суровым, и Алла испугалась тяжелой морщины, которая легла между его бровей, – нужен рентген и анализы. Ребенок в крайнем истощении. Мы не знаем о состоянии внутренних органов…

– Тем более, – слезы сами потекли у Аллы из глаз, – я ему нужна.

– Не толкайте меня на преступление!

– Спасти маленького человека не преступление…

– Ладно, голубушка, – Борис Кузьмич вернулся к двери и убедился в том, что она плотно прикрыта, – чего не сделаешь ради ваших прекрасных глаз.

– Спасибо!

– Давайте сюда свой паспорт.

– Он на столе, – Алла едва сдерживала слезы радости.

Борис Кузьмич сел на место медсестры и достал из кармана халата пустой пропуск. Быстро вписал в него данные Аллы, передал ей.

– Иногда приходится лгать, – он тяжело вдохнул, – только будете говорить, что вы родная тетка, не мать. Поняли?

– Да.

– Хорошо. Посидите здесь, копию с вашего паспорта сниму.

Борис Кузьмич вернулся минут двадцать спустя с новостями.

– Ребенка уже определили в палату. Поставили капельницу. Мальчик спит.

– А завтра?

– Будем делать все, – Борис Кузьмич чеканил каждое слово, – чтобы спасти ногу. Но вы должны понимать. Многочисленные осколки. Винтовой перелом. Общее истощение.

Алла почувствовала, как ее обдало жаром изнутри. Крошечный человек, который всего-навсего оказался во дворе возле дома в тот самый момент, когда там вздумалось с ветерком прокатиться сумасшедшему, – в невменяемости водителя Алла не сомневалась – может остаться теперь без ноги? На долю секунды она представила себе эту картину, и ком подступил к горлу. Разве ребенок сумеет такое пережить?!

– Но ведь надежда есть?

– Рано пока говорить, голубушка, – Борис Кузьмич встал, – главное, раз уж умудрились остаться здесь, помогите ему.

– Я постараюсь. – Слезы все-таки не удержались, выкатились из глаз.