Торквемада - Сергей Нечаев

Набиравшие обороты приговоры инквизиции были весьма выгодны королю и королеве, и поэтому они требовали дальнейшего усиления репрессий. В ответ начались жалобы папе. Поначалу Сикст IV потребовал присутствия на судах епископов, чтобы убедиться, действительно ли там судят еретиков, но вскоре он отказался от этого требования. Более того, он лично похвалил Торквемаду за то, что тот «направлял свое рвение на дела, способствующие восхвалению Бога».

Перед Торквемадой при назначении на должность поставили определенную задачу: привести все трибуналы инквизиции к единому виду, организовать их совместную работу, дать единообразное оформление всем этапам инквизиционного процесса и выстроить четкую иерархическую структуру. Задача эта, если разобраться, была чисто менеджерская. Но те, кто назначил Торквемаду, знали, кого назначать. Торквемада с поставленной задачей справился блестяще.

В результате машина новой инквизиции заработала с пугающей эффективностью.

А разгадка этой успешности была проста: Торквемада сам никогда не брал взяток и другим не позволял. И склонности к чинопочитанию он был лишен начисто. Титул, статус, должность преступника для него не имели ни малейшего значения. Перед лицом закона для него все были равны.

Таким образом, Торквемада не придумывал новых законов. Он всего лишь заставил работать старые.

Недовольство арагонских «новых христиан»

Наибольшим репрессиям инквизиции после прихода к власти папы Иннокентия VIII подверглись именно «новые христиане», обращенные в новую для себя веру под угрозой неминуемой расправы. Они-то в конечном итоге и встали во главе антиинквизиторского заговора, а после его разгрома именно они, сами того не желая, особенно усилили власть Торквемады.

Этому способствовало то обстоятельство, что многие из высших чиновников Изабеллы и Фердинанда были потомками «конверсос». Дело в том, что в борьбе с феодальной раздробленностью, желая сосредоточить власть в своих руках, Фердинанд вместо представителей высшей арагонской аристократии стал назначать на важные административные посты в королевском совете выходцев из низшего дворянства и богатых «новых христиан». Среди последних оказались такие влиятельные вельможи, как протонотарий (главный секретарь высшего суда) дон Фелипе де Клементе, королевский секретарь дон Луис Гонсалес, главный казначей дон Габриэль Санчес и вице-канцлер Арагона дон Альфонсо де ла Кавальериа.

Еврейские корни этих людей подробно исследуются в книге испанского историка Лопеса Мартинеса «Кастильский иудаизм и инквизиция времен правления Изабеллы Католической».

В частности, род дона Альфонсо де ла Кавальериа шел от некоего Юды де ла Кавальериа, родившегося в Сарагосе в 1230 году. Среди его сыновей и внуков самыми распространенными именами были Соломон и Абрам. Обращение в христианство членов этого рода произошло в самом начале XV века с изменением имен на типично католические: например, Гаспар, Фернандо и т. д. Дон Альфонсо де ла Кавальериа был сыном Педро де ла Кавальериа, то есть представлял собой аж шестое поколение от Юды де ла Кавальериа. По законам того времени он, естественно, не был евреем, но считался «конверсо», то есть потомком обращенных в христианство евреев.

В любом случае не были евреями и дон Фелипе де Клементе, и дон Луис Гонсалес, и дон Габриэль Санчес. Все они были потомками «конверсос», но при этом входили в свиту Фердинанда Арагонского и через своих сестер, племянниц, кузин и дочерей состояли в близком родстве со многими грандами королевства. Это делало их весьма влиятельными людьми и давало серьезные преимущества, позволившие им напрямую протестовать перед двором и Римом против введения новых порядков инквизиции.

В Арагоне, главным городом которого была Сарагоса, деятельность инквизиции неоднократно вызывала взрывы народного негодования. Особенно оно усилилось после назначения чрезмерно усердных в исполнении своих обязанностей Гаспара Хуглара и Педро де Арбуэса.

Опасаясь за свою судьбу, «новые христиане» решили не дожидаться, когда за ними придут «черные монахи». Они отправили ко двору римского папы специальных послов, которые должны были ходатайствовать перед Святым престолом об ограничении полномочий инквизиции.

В частности, они наивно полагали, что смогут добиться от понтифика изъятия из нового кодекса инквизиции статей, касающихся конфискации имущества, идущих вразрез со светскими законами королевства. Как минимум они надеялись приостановить на некоторое время их исполнение. При этом «новые христиане» рассчитывали на то, что отмена конфискационных статей непременно приведет к развалу Супремы.

Аналогичное посольство было отправлено ко двору Изабеллы и Фердинанда, главных «заказчиков» новых законов, от которых в неменьшей степени зависела деятельность инквизиции в Арагоне.

Месть арагонских инквизиторов

Узнав о посольствах, отправленных в Рим и Мадрид, инквизиторы Арагона пришли в неописуемую ярость и не замедлили с отмщением. В результате Гаспар Хуглар и Педро де Арбуэс обвинили нескольких влиятельных «новых христиан» в тайном исповедовании иудаизма. Под пытками арестованные признали все предъявленные им обвинения, по требованию инквизиторов дав разоблачительные показания против других влиятельных «конверсос».

Круг жертв разрастался, словно эпидемия страшной болезни.

Начались жестокие казни, и они вызывали еще большее возмущение и негодование среди арагонских «новых христиан», многие из которых, страшась разделить участь соседних кастильских «конверсос», ставших жертвами инквизиции, были готовы сняться с места, бросив все свое имущество.

Тем временем пришли первые письма от послов, отправленных в Мадрид. Известия были более чем удручающие. Генеральный инквизитор Томас де Торквемада настолько распространил свое влияние на тамошний двор, что наивно было бы полагать, будто на Изабеллу и Фердинанда могут возыметь действие какие-либо жалобы на действия подконтрольной Торквемаде инквизиции. Изабелла Кастильская просто обожала Торквемаду, и Фердинанд тоже находился под ее и его влиянием. Оба они видели в инквизиции тот самый механизм, который должен был всех их подданных обратить в «единое стадо» (в религиозном, конечно, отношении), подобно тому, как королевская власть уравняла всех в отношении политическом. Ко всему прочему, как мы уже говорили, новые инквизиционные законы были весьма кстати алчному Фердинанду, стремившемуся любыми путями прибрать к рукам огромные состояния многих «новых христиан» (по закону о конфискации ему доставалась третья часть отобранного имущества и обыкновенно еще почти столько же, согласно праву сильного).

В то время как другие уполномоченные арагонских кортесов еще находились в Риме, Гаспар Хуглар и Педро де Арбуэс вместе с Хуаном де Гомедесом, генеральным викарием Сарагосы, осудили еще нескольких «новых христиан» как иудействующих еретиков, сопроводив это публичными и торжественными аутодафе.

Хуан Антонио Льоренте рассказывает: «Эти казни все более и более раздражали новохристиан Арагонского королевства, которые ожидали вскоре увидеть возобновление среди них сцен, происходивших в Кастилии, где трибунал, установленный всего три года назад, погубил уже под управлением фанатичных монахов и священников тысячи жертв».

Следует отметить, что Педро де Арбуэс, ставший председателем инквизиционного суда в Сарагосе, не уступал в активности и решимости самому Торквемаде.

Акции сопротивления в Арагоне

Как совершенно справедливо отмечает И. Р. Григулевич, «развязанный против „новых христиан“ террор не мог не вызвать и с их стороны соответствующей реакции».

Подданные Изабеллы и Фердинанда и не думали безропотно сносить все бесчинства инквизиции. Тут и там, в разных частях королевства, непроизвольно вспыхивали народные волнения. Ни один человек, какое бы высокое общественное положение он ни занимал, не мог себя чувствовать в полной безопасности, поскольку нередки были случаи, когда истинной причиной ареста обвиняемого в ереси могло послужить элементарное желание завладеть его имуществом. Более того, чем состоятельнее был тот или иной человек, тем больше у него имелось шансов оказаться в пыточных подвалах священного трибунала. Все это сделало инквизицию ненавистной во всех уголках объединенного королевства.

Как следствие, в 1485 году в Арагоне вспыхнуло очередное восстание. В Теруэле, Валенсии, Лериде и особенно в Барселоне деятельность инквизиторов также вызвала достаточно активное сопротивление.

В некоторых источниках события 1485 года в Арагоне называются восстанием, в некоторых — заговором. Особой разницы между этими терминами нет, если не трактовать восстание только как открытую акцию сопротивления группы людей против власти, а заговор не ассоциировать только с существованием неизвестного или малозаметного тайного общества, созданного некоей группой людей с целью захвата власти. Впрочем, и то и другое имело место в Арагоне, поэтому использование обоих терминов вполне правомерно.