Ладья света - Дмитрий Емец

— Кашку вот хочу сварить, а спичек нет!

— У вас же плита с пьезо? — удивился хранитель.

— Она сломалась! — торопливо сказала соседка, просовывая в коридор свое лисье личико и пытаясь зачерпнуть взглядом все, что возможно.

Под кухней что-то грохнуло, точно в дом попал артиллерийский снаряд. Соседка побледнела и, мелко переступая ножками, унеслась.

— И правда сломалась, — сквозь слезы сказала Улита и, встав, начала распеленывать ребенка. Ей стало немного легче.

Весь следующий день бывшая ведьма хандрила. Настроения у нее менялись быстрее пассажиров на Кольцевой линии, и Эссиорх не мог понять, в чем дело. Ведь все вроде отлично: ребенок хороший, здоровый. Он даже не поехал никуда не мотоцикле и топтался у детской кроватки, не слишком представляя, в чем заключаются его родительские обязанности, если сын все время спит.

— Может, научим его читать? Или хотя бы говорить? Надо же как-то его развивать, пока момент не упущен! — озабоченно говорил он Улите.

— У него сейчас перевернутое зрение… Он все видит наоборот! — сквозь слезы улыбалась Улита.

— Ну тогда будем показывать ему буквы перевернутыми! Двойной подвыверт! Минус на минус даст плюс! — жизнерадостно предлагал Эссиорх и пальцем начинал расталкивать Люлю, чтобы учить его азбуке.

И вот теперь к ним неожиданно заявился Чимоданов и развлекал хандрящую Улиту. С собой Петруччо принес спичечный коробок. Время от времени Чимоданов заталкивал в него гайки, пластмассу и куски электропровода, а через пять минут открывал, и видно было, что они исчезли, а на дне коробка лежит нечто вроде плодородной почвы.

— Что у тебя там? — спросила Улита.

— Мой ответ НАТО! Русский боевой микроб Васька! Быстро размножается, пожирает металлы, пластик, кредитные карточки и компьютерное оборудование. Для людей и построек безопасен.

— Так он же и наше все пожрет! — зевая, сказала Улита.

— Неа. — Чимоданов щекой ласково погладил коробок. — Наше не пожрет! Это ж Васька, свой парень! Он чувствует хорошее отношение!.. У тебя еда-то есть?

— Для Васьки?

— Нет. Для меня!

Эссиорх в комнате прикручивал колесики к детской кроватке, а Улита кормила Петруччо яичницей по украинскому рецепту.

— Мне пять яиц, тебе два… Я кормящая мать, а ты вообще не пойми кто! Васек каких-то разводишь! — говорила она, бросая на сковородку шипящее сало.

— О! Есть! — завопил вдруг Чимоданов. — Смотри, мне на ногу комар сел!

— Так раздави!

Нет, лучше я его взорву изнутри!

— Чего-о?

— Смотри: когда комар садится, ты ждешь, пока он запустит в тебя хоботок и начнет сосать. В этот момент ты, не трогая комара, сильно растягиваешь пальцами кожу в противоположные стороны. Комар не может достать хоботок. От крови он раздувается, становится как бочка и — пфф! Взрывает сам себя!

— А разве он не может перестать сосать?

— В том-то и дело, что нет! Кровь ведь идет под давлением! У комара же внутри нет мотора! В том- то весь и прикол! — заорал Чимоданов.

Улита почувствовала, что начинает утомляться от его общества. Уж больно Петруччо был громким.

— Хочешь двадцать тысяч? В любой валюте? — спросила она.

— Да! — поспешно согласился Петруччо, зная, что ведьме ничего не стоит достать деньги из ближайшего банкомата.

— Встань носом в угол и час не думай о белом медведе! И не пытайся меня надуть: все равно узнаю!

Чимоданов сорвался с места, уткнулся носом в стену и старательно принялся не думать о белом медведе. Улита же тонким слоем высыпала на стол гречку и начала ее перебирать. Это ее всегда успокаивало. К сожалению, год от года гречка становилась все чище.

— О нет! Опять! — донесся вопль из угла.

— Засекай время заново! — безжалостно сказала Улита.

Ирка ехала к Эссиорху. Ей надо было посоветоваться. Она сидела в троллейбусе и смотрела на темную улицу с размытыми огнями. Мокрые провода потрескивали и осыпали искры. Слышно было, как шины разбрызгивают лужи. Ирка до боли любила вечерние троллейбусы — за их электрический гул, за внезапное троганье и даже за то, что у них порой соскакивали «усы» и водитель выбегал, чтобы вернуть их на место.

Рядом с Иркой мужчина лет пятидесяти увлеченно играл на планшете: стрелял, менял оружие, перебегал. Делал все очень толково. Раньше Ирке казалось, что в этом возрасте люди игрушками не увлекаются, а оказалось очень даже. В одном месте мужик застрял. Никак не мог прорваться в здание — его все время убивали из окон Он раздражался, пыхтел и, не замечая этого, толкал Ирку локтем.

— Большинство планшетных игр давно взломано! Надо только знать, куда залезть! Поставьте себе бесконечную жизнь! — не выдержала Ирка.

Мужик повернулся к Ирке, и она увидела, что он очень смуглый и у него всего один глаз. Через другой проходит ножевой шрам.

— Я бэсконечнуто жизнь не хочу! Мнэ нравится умирать! — сказал он.

— Да, конечно! Простите! — поспешно сказала Ирка.

Она осторожно проверила, не страж ли перед ней, но мужик был самый обыкновенный Через пару остановок он вышел под дождь и захлюпал куда-то по лужам, а к Ирке никто больше не подсаживался, потому что она пальцем начертила на сиденье руну занятности. Теперь каждому мерещилось, что тут сидит злобная тетка весом 150 кэгэ и держит на коленях бойцовскую собаку без намордника.

Ирка смотрела то в окно, то в салон троллейбуса, видела разных людей, входящих, выходящих, разговаривающих — и пространство вокруг нес расширялось. На краткие секунды, не прилагая к этому усилий, она вобрала в себя целый московский район. Ощутила одномоментность бытия и его непрерывность. В одну секунду на разных сценах города разворачиваются миллиарды историй, каждая из которых неповторима.

Вон там смеются и играют дети. В том магазине, спасаясь от дождя, молодой человек впервые встретил девушку, которая останется с ним на всю жизнь. За синими занавесками на восьмом этаже мать приложила к груди младенца. А вот к дороге прижался серый дом. В нем живет старик, который знает, что скоро умрет, потому что Аида Плаховна уже приходила к нему утром и заботливо поправила одеяло.

Ирке захотелось вдруг писать, но ноута с собой не было. Записной книжки тоже. Вообще ничего: ни карандаша, ни клочка бумаги. От негодования все музы внутри у нее пришли в движение. Каллиопа толкнула Талию, Талия лягнула Эрато, Эрато и Эвтерпа вместе зашипели на Полигимнию, сломали Терпсихоре кифару, поколотили Мельпомену ее же маской и были прогнаны лишь суровой сестрицей Уранией, люто размахивающей жезлом и глобусом.

Голос в динамике запоздало объявил остановку и Ирка, спохватившись, выскочила из троллейбуса. До дома Эссиорха было всего триста метров, но она успела промокнуть до нитки. Мотоцикл стоял у липы, прикрытый от дождя большим куском полиэтилена. В одном месте под полиэтилен затекало. Ирка поправила его.