Ойроэн (СИ) - Кочешкова Елена А. "Golde"

Не дожидаясь новых вопросов, я подошла к казану и протянула миску одной из старших, что отвечали за еду. Спустя пару мгновений посудина вернулась ко мне обратно, полная наваристой бараньей похлебки с потрохами. Забрав ее, я села неподалеку, под одним из столбов с цветными лентами. Пустила Рада ползать по земле, а сама, обжигаясь, сделала большой глоток варева.

Тайкурские брат и сестра опустились наземь рядом со мной. Девчонка улыбнулась и спросила:

– Можно малыша подержать?

– Конечно.

Рад любил новые руки. Никого не боялся, охотно позволял играть с ним.

Пока я ела, сын весело хохотал от прибауток новой няньки, а братец ее все на меня поглядывал. Вот неуемный.

– Чего пялишься? – спросила я, не выдержав. Утерла жирные губы и посмотрела на тайкура с вызовом. Тот глаз не отвел.

– Мужчина, что с сыном тебя одну оставил дурной, видать, был.

Кровь прихлынула к моему лицу и сердцу.

– Не твое дело, красавчик.

– Я бы не бросил.

– Ну так и не бросай. Ту, которая тебе позволит своих сопляков наделать.

Тайкур смолчал и обратился к своей миске. А я быстренько допила похлебку, вытряхнула потроха в рот, утерла посудину пучком травы и вернула его сестре.

– Спасибо, – сказала еще раз. – Пусть Небесный Повелитель пошлет тебе мужа доброго и детей краше, чем мой сын.

Я забрала у нее Рада и быстро зашагала в ту сторону, где оставила Вереска. Мало ли, вдруг этот теленок хромой там ходит один, ничего не зная, не разумея чужого языка. Может, он вовсе заблудился среди множества незнакомых людей. С его-то потерянной физиономией запросто.

10

Рад наконец задремал. Я замотала его в перевязь и обошла пол становища, пытаясь найти Вереска, но тот как в воду канул. Я уж совсем плюнула искать его, да вдруг увидела на площадке неподалеку Круга, где степняки показывали свое мастерство в стрельбе из лука. Он стоял там со своими двумя дружками, что-то пытался им втолковать, а те не слушали – совали ему в руки туго натянутый лук, мол, давай, уже, хватит отбрехиваться. Я не стала подходить ближе, остановилась в сторонке с интересом гадая, что будет дальше.

Дальше он сдался. Стиснул губы упрямо, двинул желваками на лице и... взял лук.

Состязание стрелков может длиться хоть весь день, тут спешки нет. Так что, когда Вереск подошел к нужной отметке, обозначенной на земле линией из тяжелых серых камней, кроме него других желающих доказать свою меткость было только двое, и обе – девки. Одна рослая, плоскогрудая, похожая на ящерицу. Другая низенькая, мягкая, как свежий пирожок из сдобного теста, а руки, поди ж ты, покрепче, чем у иных парней. Когда она натянула свой маленький гнутый лук темного дерева, я не смогла не восхититься легкостью этого движения. Стрела попала точно в мишень – туго набитый шерстью кожаный мешок на воткнутой в землю палке. Таких мишеней на поле для стрельбы несколько десятков было, одни ближе, другие дальше, и пышка выбила вовсе не самую простую. Вторая девица тоже лицом в грязь не ударила.

«Куда этому тягаться с ними, – подумала я, глядя на Вереска, который как раз встал покрепче, выпустил свой костыль и поднял лук. – Уж лучше бы не срамился».

Его первая стрела и правда ушла в пустоту – сиротливо воткнулась чуть поодаль от самой ближней мишени. Я сморщилась и хотела отвернуться, чтобы не видеть этого позора, когда он опять натянул тетиву и позволил второй стреле взмыть в воздух. К моему удивлению, на сей раз острый наконечник вошел точно в кожаный мешок.

– Хорошо, Айю! – младший из братьев от радости подпрыгнул на месте и хлопнул себя ладонями по бедрам. – Хорошо!

Длинная девка усмехнулась, а низенькая посмотрела на Вереска с интересом. Тот даже не улыбнулся. Снова поднял лук, снова выстрелил. И снова попал. В мишень, которая стояла на несколько шагов дальше.

Я ощутила себя кромешной дурой и поняла, что не знаю о нем ничего.

В состязании каждый имел право на двадцать выстрелов. Вереск потерял еще пять стрел. Остальные нашли свою цель. Не лучший результат для степного воина, но удивительный для мальчишки, который еще вчера едва стоял на ногах и, скорее всего, в жизни лука в руках не держал. Впрочем, я не знала этого наверняка. Стоило бы спросить... Мне много, о чем стоило бы его спросить, да никогда духу не хватало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Зря не хотел, – сказал старший из братьев (кажется, его звали Дэха). – Видишь, как славно вышло. Теперь идем есть. Ты заслужил хороший кусок барана.

Не знаю, что из этого сумел понять Вереск, но он кивнул. Вернул другу лук и осторожно склонился за костылем. Только взять свою подпорку не успел – пышная тайкурянка ухватила костыль первой и с улыбкой вручила ему. Подруга что-то тихо сказала ей, на лице ящерицы так и гуляла насмешка. Но булочка за словом в мошну не полезла, тоже выдала едкую шуточку, а потом обернулась к смущенному Вереску и защебетала радостно, как будто знала его сотню лет. Чирикала про то какой он молодец и как, наверное, трудно стрелять вот с такой опорой.

Я постояла, послушала эту трепотню да и пошла себе в другую сторону.

– Эй, дану! Постой! Сбился с ног искать тебя! – я даже отойти подальше от площадки для стрельбы не успела, когда ко мне стремительно приблизился тот самый тайкур, чья сестра всегда носит с собой по три чашки. – Шустрая ты. Оглянуться не успел, а тебя уж нет рядом. Постой, не уходи! Говорить с тобой хочу.

Я вздохнула.

– О чем?

Он замялся, но лишь на миг. Скрестил со мной острый темный свой взгляд.

– Понравилась ты мне очень. Живешь по нашим законам, говоришь на нашем языке, а на женщин степных не похожа. Хочу знать, где искать тебя после праздника.

– Нигде, – я незаметно потерла уставшую поясницу. – Недосуг мне в детские игры играть.

– Никто про игры не говорит, – нахмурился парень. Все-таки он был ужасно славный. И эта серьезность разом делала его старше на несколько лет. Совсем казался настоящим воином. Как знать, может и был таким, хотя на Круге я его не видела. – Скажи, где живешь, не то буду за тобой тенью ходить до заката, покуда домой не соберешься.

Вот кусок чертополоха!

Я открыла уже рот, чтобы послать его подальше, но вдруг заметила на смуглой щеке маленький светлый шрам... и словно упала в омут без дна.

«Ведь он правда хорош... Почему нет? Или не праздник сегодня?»

Я ухмыльнулась и сцапала его за руку.

– Ну ладно! Раз ты упрямый такой, идем! Сейчас идем, чего ждать! Чего уставился? Сам же говоришь – я шустрая!

Он и правда смешался в первый миг, потом кивнул мне на грудь:

– Ребенок же...

Ребенок, говоришь.

– Эй, Вереск! – я быстро одолела те несколько шагов, что отделяли меня от мальчишки и его новых друзей. – На-ка, возьми у меня Рада! Спина устала, не могу больше!

Я быстро размотала завязки полотнища и вручила спящего сына ничего не понимающему, растерянному ученику шамана.

– Сама тебя найду, – сказала ему и поспешила назад к парню с черными косами и виноградными глазами.

11

Степной мужчина все умеет делать, не сходя с коня – есть и спать, убивать и любить. Он овладел мною, когда дым от очагов становища еще был виден, а ноздри щекотал запах жареной баранины. Конь его был послушный, седло из овчины мягкое, а губы горячие. Да не только губы... И пока мы ехали через степь, сидя у него на коленях я забыла обо всем – о своем маленьком сыне, о мальчике с седыми волосами и взглядом ирвиса, о заброшенном фургоне и о том, что у меня самой до сих пор нет ни лошади, ни лука, ни настоящего дома.

В степи все просто. Здесь кроме неба и земли мужчине с женщиной не нужны другие свидетели их желания быть вместе. Не нужны никакие обряды и разрешения. И обещания не нужны. Но если кто-то хочет, чтоб эти обещания прозвучали, они прозвучат и не будут нарушены.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда конь остановился, и сердце мое тоже замедлилось, тайкурский воин крепко взял меня за голые плечи, заглянул в глаза.