Великолепный - Джилл Барнет

– Что это вы там бубните? – насупился Меррик.

– Ничего, милорд, – с горькой улыбкой сказала девушка. – Просто читаю молитву.

– Что ж, помолиться вам не помешает. Особенно если вы сказали именно то, что мне послышалось.

Меррик постарался вложить в свои интонации как можно больше яда, чтобы заставить Клио впредь воздерживаться от необдуманных комментариев на его счет. Тем не менее, опыт подсказывал ему, что леди Клио скорее всего сделает вид, будто не заметила этого более чем прозрачного намека. Так оно и случилось.

– Все шесть лет, которые я провела в монастыре, я только и делала, что молилась, – как ни в чем не бывало заявила она.

С большим трудом заставив себя сдержаться, граф проигнорировал это замечание Клио и снова вернулся к прерванному разговору с оруженосцем.

– Так что же ты можешь мне сообщить по этому поводу, Тобин?

Оруженосец не успел произнести ни слова, потому что Клио вдруг вскочила на ноги, оперлась о столешницу своими маленькими ладошками и устремила на него пылающий негодованием взгляд.

– Он ничего не может сообщить вам, милорд, просто-напросто потому, что ему нечего сказать. Он мучил этих двух несчастных мальчишек исключительно ради собственного удовольствия!

– Это неправда, – Тобин без страха посмотрел Меррику в глаза, после чего, повернувшись к Клио, вежливо ей поклонился. – Прошу меня извинить, миледи, но они сами изъявили желание сражаться. Они первые это предложили.

– Понятно... – произнес Меррик, задумчиво потирая подбородок. – Выходит, что эти скорбные умом несчастные сироты, которые в жизни не держали в руках меча и использовали в качестве оружия кухонную утварь, вызвали на бой такого признанного мастера клинка, как ты? Ну а ты, разумеется, в силу присущего тебе благородства вызов принял и отколотил этих олухов так, что они уползли прочь на четвереньках. Я правильно тебя понял?

Тобин побледнел, а Меррик громовым голосом позвал стражу. Солдат, стоявший на часах у входа в зал, оставил свой пост, подбежал к лорду и отвесил ему низкий поклон.

– Что прикажете, милорд?

– Приведи сюда тех двух парней, что работают на скотном дворе. – Меррик помедлил. – Дуболома и Длинновяза.

– Долбодуба и Долговяза! – с раздражением поправила его Клио. Казалось, разговаривать с Мерриком по-другому она была просто не в состоянии.

– Ты слышал, что сказала миледи? Приведи их, – спокойно повторил граф. – Немедленно.

Стражник помчался исполнять распоряжение. Когда он распахнул двери, в зале стали слышны доносившиеся со двора звуки – стук молотков каменотесов, собачий лай и голоса трудившихся на строительстве людей. Потом тяжелые дверные створки захлопнулись, и в зале опять воцарилась тишина.

Клио снова уселась на стул с высокой резной спинкой, и теперь остался стоять только один человек – оруженосец, которому Меррик так до сих пор и не предложил присесть. Графу хотелось, чтобы парень немного помучился и основательнее прочувствовал свою вину.

Сидевшая рядом с Мерриком Клио вздохнула и заерзала на стуле, устраиваясь поудобнее. Краем глаза лорд заметил, что она тоже на него поглядывает. Видно было, что ей не терпится что-то ему сказать – и отнюдь не лестное. Казалось, она испытывала настоятельную потребность вечно ему противоречить.

«Господь вседержитель, ну до чего же упрямая девица мне досталась!» – подумал лорд.

Наконец Клио не выдержала и спросила:

– Как вы собираетесь с ними поступить?

Меррик повернулся к ней всем телом.

– А вот уж это не ваша забота, миледи. Есть другие, более важные проблемы, которые должны вас беспокоить.

– Это какие же?

– Ваш язык, к примеру.

– Помнится, он не вызывал у вас неприязни, особенно когда вы попробовали его на вкус.

Тобин издал сдавленный смешок, и Меррик мгновенно метнул в его сторону грозный взгляд. Юнец сразу же отвернулся, сцепил за спиной руки и сделал вид, что с большим вниманием разглядывает балки, подпирающие потолок.

Дверь со скрипом отворилась, и в зал вошел здоровенный стражник, таща за собой верных оруженосцев Клио. Солдат подвел парней к Меррику и замер, не выпуская из рук воротники их курток.

Клио привстала.

– Отпустите их! – возмущенно воскликнула она. Но стражник ел глазами Меррика, не обращая на слова Клио ни малейшего внимания: граф умел школить своих людей, и они все были безоговорочно ему преданы. Меррик накрыл ее руку ладонью.

– Сядьте, миледи. Я сам разберусь с этим делом.

Она попыталась было освободить руку, но пальцы Меррика держали крепко. Клио открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но в последний момент передумала и села на место.

– Ну, парни, – обратился Меррик к подопечным миледи, – выкладывайте, с чего это вам взбрело в голову бросить вызов моим оруженосцам?

Долбодуб выпрямился и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы дать Меррику достойный ответ. При этом он выпятил впалую грудь и стал похож на надутого индюка. Долби выглядел чрезвычайно комично, поскольку стражник по-прежнему держал его за шиворот.

– Мы хотим стать рыцарями, милорд. Поэтому мы решили биться с вашими людьми для того, чтобы поупражняться в воинских искусствах.

– Что-то мне не хочется сегодня больше упражняться, Долби, – заметил Долговяз, дотрагиваясь до огромной шишки на затылке. – Голова побаливает.

Меррик в душе посочувствовал парню: у него самого тоже имелась свежая шишка на лбу, которая чертовски сильно болела.

Долби невольно ткнул брата локтем в бок.

– Мы оба хотим стать рыцарями, сэр. И готовы сражаться с вашими оруженосцами и впредь.

Тобин некоторое время сдерживался, но, в конце концов, разразился таким хохотом, будто в жизни ничего смешнее не слышал.

– Бог мой! Они хотят сделаться рыцарями – эти двое? Вот умора!

Меррик почувствовал, что рука Клио, которую он продолжал сжимать, напряглась. Дождавшись, когда Торбин перестал смеяться, он спросил:

– Ты, стало быть, считаешь, что подобное желание с их стороны достойно осмеяния?

– Конечно, – сказал Тобин, продолжая ухмыляться.

«Какой же он еще глупый, задиристый юнец!» – подумал про себя граф Глэморган.

– Отпусти их, – сказал он стражнику.

Некоторое время Меррик предавался размышлениям, глядя на стоящих перед ним парней. У Долби была взлохмаченная до невероятности голова и широкий, как у спаниеля, усыпанный коричневыми веснушками нос. Долги же был курнос, обладал необъятной ширины ртом и удивительно серьезными карими глазами. Обоих украшали свежие синяки, царапины и потеки засохшей грязи. Выглядели они довольно жалко, спору нет, но, тем не менее, в их лицах было столько доброты и желания оказать услугу ближнему, что граф довольно долго думал, прежде чем решил, как с ними поступить.