Второй шанс - Марина Ефиминюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неожиданно мне стало смешно, стараясь не ухмыляться слишком ехидно, я ответила:
— Чтобы ты, дорогой, не мучился и не вспоминал лихорадочно, меня зовут Саша. — Я закинула ногу на ногу, демонстрируя красивые колени в сетчатых чулках, и откинулась на мягкую спинку. — Но не переживай, я твое имя тоже постоянно забываю. Познакомимся заново? Александра, но можешь называть меня Зайкой, если боишься ошибиться. Я не обижусь.
Я протянула ему руку, задыхаясь внутри от хохота. Парень сжал ее, а потом его палец осторожно погладил мою ладонь.
— Филипп. Так чем тебе не нравится моя машина, Александра? — На красивом лице не промелькнуло и тени смущения. Его пальцы медленно заскользили, щекоча кожу с татуировкой, останавливаясь на каждой букве.
— Надеюсь, ты не сильно расстроился.
— Нет, что ты. — Хмыкнул он, изогнув одну бровь. — Метро в час пик отличное место. Я получал искреннее удовольствие, пока та дамочка в зеленой шляпке терлась о мою спину. Стало хуже, когда она пропустила остановку и начала толкаться. — Он откровенно насмехался. — Тогда я почувствовал себя по-настоящему избалованным.
— Ну, — я поняла, что от его прикосновений медленно плавлюсь, как пастила над огнем, и отодвинулась. Филипп не стал удерживать, чем, признаться, страшно разочаровал. — Она просто западает на ваш вид. Ты был обречен с самого начала.
— Услышала тогда в кино. — Он усмехнулся, опустив голову.
— Ага. Разозлилась жутко.
— Да, я заметил. — Он изучал мои колени.
Пауза затянулась, и я чувствовала неловкость.
— А ты не боишься, что я кому-нибудь расскажу о вашем странном виде? — Чтобы как-то ее заполнить спросила я.
— Дай подумать. — Филипп мурлыкал, продолжая скользить взглядом, останавливаясь на каждой округлости на теле, пока не посмотрел в глаза. Кажется, из-под меня поплыл диван, а в животе разлилось жидкое пламя. — Охота на ведьм закончилась лет семьдесят назад. В сказки о колдунах не верят даже маленькие дети. Тебя посчитают сумасшедшей. — Заключил он, закончив мысль, и резко спросил: — Ты ведь училась в медицинском?
— Ээээ… — Я удивленно подняла брови. — Да. Как ты узнал?
— О твоей латыни скоро начнут складывать легенды. — Усмехнулся он.
— Придумала бы что-нибудь посущественнее, но придется признаться — хотела стать терапевтом.
— Слава богу, я испугался, что патологоанатомом. В твоей голове одни трупы.
— Что? — Не поняла я.
Идиллию нарушил резкий сигнал лежавшего на столе мобильного телефона, объявив о новом полученном послании. От неожиданности я вздрогнула и очнулась, как будто действительно вынырнула из дурманящего тумана. Филипп быстро прочитал сообщение и спрятал скользнувшую недобрую ухмылку.
— Я принесу что-нибудь выпить. Что хочешь? — Поднялся он, словно хотел взять паузу.
— Апельсиновый сок, — не задумываясь, отозвалась я, — только из пачки. Не люблю, когда в напитках мякоть.
Всю жизнь ненавидела цитрусовые, но вдруг поняла, что сказала искренне.
— Я тоже. — Кажется, он удивился.
Парень исчез за занавесом, на столе остался лежать тонкий металлический аппаратик телефона с еще не потухшим экраном. «Самое время для игры! Завтра! Делайте ставки, мальчики! Кошка». Я быстро отвернулась, состроив вид, что не подглядела кусочек его чужой жизни. Филипп вернулся с двумя стаканами сока со льдом и тонкими полосатыми трубочками. Поставив их на стол рядом с телефоном, он сел очень близко ко мне, что голова закружилась от тонкого запаха одеколона.
— Так значит, ты предпочитаешь черный хлеб? Насыщает?
— Вполне.
— Но приедается. — Вырисовывая пальцем на моем колене круги, пробормотал он.
— Зато привычно.
Синие глаза блестели в неярком свете, а лицо казалось совершенным. Сердце забилось так громко, что, кажется, его стук услышали бы на луне. И в тот момент, я поняла, что пропала. Меня утягивало в темный омут, и выбираться из него придется долго и мучительно.
— Но ведь сегодня ты решилась на клубнику со сливками. — Он не спрашивал, а утверждал.
— Но ведь ты и выбора мне не оставил.
— Конечно, оставил, просто ты его не заметила.
Он проникал под кожу, будоражил душу, медленно терзая меня.
— Ты так смотришь, словно пытаешься приворожить. — Скривила я губы в улыбке, нервной и слишком фальшивой от волнения. Глупая шутка прозвучала некстати.
— А может, пытаюсь? Тебе страшно?
— А должно быть?
— Нет. — Прошептали его губы так близко, что стало обидно, что он отодвинулся, так и не поцеловав меня.
Я плохо помнила, о чем мы еще говорили или не говорили, как добирались в метро, а потом брели по холодной улице, и его пиджак из тонкой мягкой кожи, слишком большой для меня, грел мои плечи. Мне хотелось, чтобы вечер не заканчивался, и я бы не осталась в темной квартире одна, охваченная глумящимися демонами. Филипп каким-то чудом спугнул их, заставил замолчать и притаиться. Хотя, оно не удивляло — ведь он был волшебником. Кажется.
Лифт в подъезде заработал, зато на всех лестничных клетках отключили электричество, как будто глупый шутник побил лампочки. Я открывала дверь, гремя ключами, Филипп, привалившись плечом к косяку, терпеливо следил за моими попытками попасть в темноте в замочную скважину. Потом его горячая ладонь накрыла мою руку, помогая. Замок щелкнул, поддавшись, я прикусила губу не в силах произнести ненужные слова. Парень молчал, разглядывая меня в немом ожидании, а потом все-таки спросил:
— Пригласишь?
— Мы уже пили чай. — Под его насмешливым взглядом я почувствовала себя глупышкой и зарделась.
— Мы пили сок. — Поправил он. — Но так и не добрались до клубники со сливками…
Это был самый сладкий и волнующий поцелуй, нежный и одновременно требовательный, от которого кружилась голова, и улетучились все мысли. Тело само подалось вперед, чтобы прижаться к горячему сильному мужчине.
Он отпустил, и я тут же почувствовала острое разочарование, входя в квартиру. Руки тряслись, пальцы едва нащупали выключатель.
— Не включай свет, — попросил он, по-прежнему стоя за дверью. — Так я могу зайти?
— Да. — Едва слышно прошептала я…
Филипп заснул, лежа на спине, а я свернулась клубочком рядом и разглядывала в темноте идеальный профиль, правильный нос, бледную кожу без намека на щетину, твердо сжатые губы и нахмуренные брови. Похоже, во сне он боролся с собственными демонами.
Через незакрытые шторы надо мной насмехалась круглая, как блин, луна, и рисовала на ковре голубоватую дорожку. Видение полоснуло мгновенно:
… Надгробная мраморная плита с чужим именем. Белая мужская рубашка, вспыхнувшая, словно фитилек. Бордовая густая жидкость, похожая на кровь, медленно, словно увязнув во временном киселе, разлетавшаяся в разные стороны. И от каждой упавшей капли языки пламени, шипя, съеживались, угасая и остывая…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});