На всех фронтах - Борис Яроцкий

Стоянка в Альтен-фьорде была назначена «Тирпицу» по ряду причин. Здесь он находился на кратчайшей прямой от арктических коммуникаций СССР. Здесь не могло быть, считало германское командование, лишних глаз — в этой норвежской глубинке каждый новый человек привлекал к себе внимание, а коренное население было малочисленно. На берегу Ко-фьорда, этого ответвления от могучего ствола Альтен-фьорда, до войны ютилась рыбацкая деревушка, самым заметным строением которой была каменная церковь. Ко-фьорд и стал берлогой для «Тирпица» и эскадры надводных кораблей.

Еще одним, пожалуй, наиважнейшим аргументом в пользу такого базирования была удаленность этого скандинавского захолустья от английских аэродромов. Стоянки в Тронхейме и Нарвике являлись опасными. Тяжелые бомбардировщики типа «Ланкастер», взлетев где-нибудь в Шотландии, способны были нанести удар по этим стоянкам и вернуться на свои аэродромы. До Алтьен-фьорда их боевой радиус не дотягивался, что вполне устраивало Редера и сменившего его Деница. От аэродромов Северного флота Ко-фьорд отстоял на 450—500 километров, но этот флот не располагал собственной бомбардировочной авиацией дальнего действия.

Более безопасной стоянки для «Тирпица» отыскать было невозможно.

Ночь выдалась без луны, темная. Летчики недолюбливают такие ночи: в течение долгого времени пилотировать машину по приборам трудно. Возникают иллюзии крена, показания приборов кажутся подозрительными. Но старший лейтенант Платонов, командир головного бомбардировщика, хорошо владел и собственными нервами, и самолетом.

По кабинам экипажа разносилось штурманское бормотание:

— Это что, радисты! Где вода? Какими видите очертания берегов? Что на воде наблюдаете?

Штурман, старший лейтенант Владимиров, работал, лежа ничком в своей прозрачной носовой кабине. Так было удобнее различать сливавшиеся в тускло-темную мглу сушу и воду. Фьорд, проплывая внизу, дробился на острова, заливы, протоки, ветвился в обе стороны бухтами — и как ни сличай эту путаницу с картой, все равно что-то до конца не совпадает. Владимирова беспокоила мысль, что он пропустит Ко-фьорд или не сможет обнаружить «Тирпиц». Так что стрелку-радисту и радисту было приказано в случае чего не зевать, а сразу докладывать.

Время шло, никаких целей никто не наблюдал, и в глубине души Владимиров начал даже сомневаться, а по тому ли фьорду они пролетают, хотя допустить такой путаницы он вроде бы и не мог. Но чем черт не шутит…

«Мысленно и по карте снова и снова я сверял очертания берегов и вновь и вновь убеждался, что ошибки быть не должно, — напишет об этих минутах спустя сорок лет Михаил Григорьевич Владимиров. — И тут впереди я заметил изменение тона окраски и какие-то пунктирные линии на воде, а потом несколько слабых огоньков. Спустя минуту я различил довольно солидную веретенообразную фигуру.

— Радисты, что видите под собой?

Они подтвердили: корабль.

— Командир, вижу цель!

Все расчетные данные уже были введены в прицел. Теперь нужно было выдержать исходные…

— Командир, скорость?.. Высота?

Он быстро ответил. Я тут же приступил к боковой наводке самолета на цель и с волнением «загнал» цель на курсовую черту прицела. Конечно, не такое это было волнение, чтобы «пот выступил на лбу», как часто пишут. Нет, просто все движения и слова стали четкими, краткими и во всем существе моем была радость, что цель обнаружена и вот она в прицеле. Главное теперь — не промахнуться!

После нескольких поворотов самолета цель пошла по курсовой черте прицела. «Так держать!» Костя «зажал» самолет так, чтобы он летел не шелохнувшись. Я нажал кнопку «Сброс» — САБы полетели к цели. Дело сделано. Ждем, идем по прямой. Цель ведет себя тихо, два огонька горят по концам «веретена». Корабль стоял в метрах 40—50 от западного берега в направлении север — юг. С трех сторон по морю он был окаймлен пунктирной линией, отстоящей от корабля примерно на 60—70 метров. Видимо, это были боно-сетевые заграждения. Кроме крупного корабля, под берегом стояли еще два или три корабля меньших размеров.

Как только осветительные бомбы сработали, сразу погасли на корабле огни, а сам он стал прекрасно видимой целью.

Вторым заходом я сбросил бомбы по освещенной цели. Первые две взорвались, не долетев, остальные перелетели. Сама серия перекрыла цель, но кораблю повезло: он оказался между разрывами двух бомб, из которых одна взорвалась вплотную у левого, а вторая также вплотную у правого борта. Интервал оказался чуть больше, чем ширина корабля… об этом и доложили на КП командиру полка. Так хотелось слетать вторично на эту цель, но были другие задания. Вот все, что я могу вам написать».

САБы горят недолго.

Сброшенные Платоновым «люстры» экипаж второго бомбардировщика увидел, когда выскочил из облака. Прибавлять скорость было поздно. «Тирпиц» опять накрыла тьма. Прицеливание по нему штурман старший лейтенант Прокудин производил, больше угадывая, чем различая, его местонахождение. После режущего света САБов не было у него таких нужных секунд, чтобы глаза опять привыкли к темноте. Далеко или близко от «Тирпица» взорвались бронебойные бомбы и 1000-килограммовая фугаска, экипаж с уверенностью доложить не смог.

Обидно было, что из ударной тройки выбыл бомбардировщик Осипова.

И все же надежда теплилась… Через несколько суток в полк позвонили из штаба флота: разведка донесла о попаданиях в линкор, тяжесть повреждений уточняется…

8. «ТИРПИЦ»: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Уинстон Черчилль, заявлявший неоднократно, что с уничтожением «Тирпица» стратегическая ситуация изменится в мировом масштабе, остался верен себе до конца. Явно завышенная и аффектированная оценка британского премьера оказалась эталонной для западной историографии. В трехтомной монографии С. Роскилла «Флот и война», этом официальном издании британского адмиралтейства, она приведена едва ли не дословно, а сам «Тирпиц» упоминается автором свыше ста раз. Ни один английский или американский корабль не удостоился и половины такой чести.

Однотипные линкоры «Бисмарк» и «Тирпиц» начали строить в 1936 году.

Дизель-моторы для них еще только, проектировались, поэтому кораблестроители не спешили. Но фюрер не собирался ждать, пока дизели будут построены и опробованы: такая проволочка на год задержала бы ввод в строй обоих линкоров. Фюрер приказал установить на кораблях уже освоенные промышленностью паросиловые двигатели на нефтяном топливе. Такое решение ухудшило тактико-технические данные линкоров. Дальность плавания их существенно снизилась, а расход топлива на милю возрос. Участие линкоров в океанской войне в качестве рейдеров, как это предполагалось изначально, оказалось под вопросом. Морской штаб находил, что теперь автономность линкоров будет недостаточной для продолжительных операций.

Отражая эту новую точку зрения Редера, оперативный план морского штаба, разработанный на случай войны с Великобританией, отводил линкорам класса «Тирпица» и «Шарнхорста» скромную роль бронированного подвижного щита в Северном море, прикрывающего фатерланд от покушений британского флота. В океан же для пресечения судоходства противника и завоевания господства Редер мысленно отправлял сверхдредноуты водоизмещением 64 000—68 000 т, под 12 дизель-моторами каждый. В ударную группу сводились три таких суперлинкора и авианосец. Групп должно было быть не меньше трех. Такому флоту, по Редеру, Великобритания не смогла бы ничего противопоставить и должна была капитулировать. Произойти это приятное для рейха событие должно было в 1948 году, поскольку создать флот авианосцев и сверхдредноутов германская индустрия раньше не могла.

Таким образом, чтобы ублаготворить свой морской штаб, Гитлеру пришлось бы на десять лет отложить развязывание мировой войны. Из этого затруднения фюрера вывел Геринг. Он находился в полной уверенности, что поставит Англию на колени одной авиацией, без участия флота. Редеру пришлось сдать в архив красивый оперативный план и начинать войну теми кораблями, какими он располагал.

В мае 1941 года в Атлантику вышел новопостроенный «Бисмарк» в сопровождении тяжелого крейсера «Принц Ойген». «Бисмарк» после ожесточенного сопротивления был уничтожен англичанами. «Принц Ойген» бежал в Брест. Этот шустрый крейсер уцелел, чтобы найти бесславный конец у атолла Бикини при испытаниях американского атомного оружия.

Гибель «Бисмарка» подорвала надежды фюрера на успех океанской войны с помощью рейдеров и вселила недоверие к боевым возможностям «Тирпица». Забыв собственные преувеличенные хвалы, Гитлер считает теперь, что класс линкоров «ввиду развития авиации потерял всякое значение». Так совершился переход от одной крайности к другой.