Легенда об Арсении и Марине - Адам Орех

как очень трудная! Сколько разных событий со мной произошло! Я ведь несколько раз чуть не погиб! Вот как же я был рядом с орками? Что они со мной делали! Да оно ведь так страшно, что даже тот, кто это узнает, чуть ли сознание не потеряет от страха! А я прошёл через всё — сам, один! Прошёл! Ну и? А вот, несмотря на это, почему-то какая-то непонятная совершенно, очень странная робость проникла ко мне в тот момент да и после… А что, если я скажу сейчас? Да нет, уже поздно что-либо менять… А вдруг не поздно? Да вот же она, эта робость! Ах, но нет: раз взялся — кончай…»

Вдруг послышался какой-то шорох, как обыкновенно бывает в любых рассказах, повествующих о том, о чём повествую я. Мысль нашего героя прервалась из-за подобного происшествия. Начал он оглядываться по сторонам — никого. Эта площадка, имевшая заборчик, дабы кто-нибудь не свалился вниз, ибо там находится великая пропасть, и высокую стену, дабы, может быть, никто не поднялся, ибо там завод, была пуста. «Значит, — смекнул герой наш, — он наверху!» Тайлер подбежал к заржавевшей и ставшей подобной осеннему лесу лестнице — видно, всё-таки можно подниматься! — и начал быстро туда забираться. Раз, два — раз, два — раз, два! Пошёл, пошёл! Тут стояли какие-то огромные контейнеры, как бы гаражи, тоже в очень нехорошем состоянии. Огляделся — вот, вот, вот он, преступник! Это какой-то мужчина средних лет в чёрном, что должно было быть, одеянии. В его руках блестел кинжал, в сиянии которого отображался весь город с высоты великой, как бы птица летит. Вот, это то, за что сражаются сии молодые господа! Тайлер — за город, равно как и сей разбойник — за город; ибо разбойник хочет обрести богатства города, а Тайлер сохранить их.

— Эй, молодой человек! Что Вы тут делаете? Здесь уж нельзя Вам находиться! — произнёс наш паладин.

В ответ — тишина.

Как молния, но молния не резкая, а гибкая, стрельнул бегом плут в сторону Тайлера. Уж ноги его быстро, быстро сменялись, как какой-нибудь винт вертолёта иль бог знает чего. Рука крепко сжала кинжал — видно, грешить грехом даже для человеков грешных не боится! А наш рыцарь вытащил как бы булаву — щит бы ещё! — и стал в такую позу, в какую становятся те, кто сейчас будет драться.

— А вдруг Вы не справитесь? — усмехнулся Тайлер.

Вот, бежит он, бежит, уже почти добежал… Рука так и требует сего крепкого, резкого удара, которым забрать можно целую жизнь человеческую. А что ж такое жизнь человеческая? Отвечайте. Я жду. Уж не думай, что не слышу тебя, мой прелестный друг: я слышу и даже вижу тебя. Право, подумай: мне будет очень интересно узнать! Я ведь, в отличие от тебя, немножко одинок — почему бы тебе не утешить меня, грешного? А впрочем, как хочешь! Хотя люди всегда поступают так, как хотят… Разве я ошибаюсь? Разве я неправ? Но ведь что такое жизнь? Сейчас я выскажу своё мнение, мой единственный дружок, и ты узнаешь, что думаю я… Здорово, не правда ли? Ради сего человеки жертвуют временем, силой, успехом, иногда здоровьем, иногда жизнью праведной, то есть вечным счастием, обменивая её на вечные страдания… Ну так что? Вот сколько Тайлер трудился, сколько волновался, сколько думал, страдал, ел, пил, спал и всё, всё, всё! Сколько всего делал друг наш! Сколько всего! И что? Теперь я должен со всем сим попрощаться? Теперь ничего не будет? А как же?.. Я вот детишек ещё не сотворил, ещё не полюбил меня многоуважаемый женский пол… Я ещё хочу страдать, хочу ещё страдать, больше, хочу мучиться, хочу, хочу — а иногда радоваться! Хочу, хочу! Пожалуйста, не лишай меня жизни человеческой! Я, право, должен что-то ещё тут сделать, ещё не конец… Неужто конец? Неужто я, человек, сейчас умру и попаду в ад? К сатане? А почему? Почему я должен туда попасть? О нет! Нет! Нет!..

Но разбойник споткнулся и полетел далеко, далеко вниз. Тайлер наблюдал и поневоле рассмеялся — но смехом не злодея, а как бы осознавшего, над какой ерундой переживал, человека. «Вот как забавно получилось! А впрочем, что забавного?» В самом деле, я соглашусь с тобой, Тайлер: что забавного? Ведь теперь этот человек попадёт к дьяволу… Мне вот жалко его! Я бы хотел, чтобы он покаялся! Я бы не хотел, чтобы сей персонаж погиб… Уж, может, Господи, не дашь ему умереть? Но уже поздно: я вижу его расплющенное тело, как бы труп комара… Но я слышал, как мне говорили, что даже самоубийцы, когда летят, имеют время для покаяния — и, возможно, пользуются им, как часто бывает у двери к смерти, причём приоткрытой. Быть может, сей разбойник успел покаяться! Ведь, как часто бывает, у встречающих такого шутника, как смерть, жизнь вся проносится перед глазами. Вот он летел и видел, что каждый день ругался и выражался словами не совсем приличными, кои мы вставить тут, надо отметить, не можем, а я, впрочем, и не хотел; бил, калечил; хотел убить и, стало быть, убивал; грабил, воровал; издевался над человеками; обжирался, пьянствовал; Бога сторонился… Увы, я не Господь, чтобы перечислять грехи сего человека, но, несмотря на это, всё равно жажду покаяния данной личности.

А что там у Сан’сана? Мне очень трудно сказать. Думаю, ничего особенно интересного нет, ибо что может быть у врача? А впрочем, многое, очень многое. Но я, надо сказать, плохо во всём этом разбираюсь. А вот, знаете, пропускать сего героя я не хочу, дабы побольше книга была… Я вот подумал, что, возможно, если бы разбойник, которого встретил Тайлер, добрался бы до своего противника, то наш молодой жрец встретил бы в госпитале нового пациента — мне кажется, вы догадываетесь какого (мой скудный разум не захотел искать синоним, но если бы захотел — нашёл, то есть он даже не пытался). Тогда бы вышел интересный, очень интересный эпизод! Увы, — хотя почему увы? ведь это хорошо, что орк не пострадал, — сия встреча не совершилась.

Господи! Что же я вижу в оригинале? «Тайлер [смог] наказать нападающих8 врагов»! Подождите, вы слышите? Слышите? Получается, я где-то допустил ошибку… Очень странно! А ведь я в самом деле забыл… Я так и думал, что где-то допущена ошибка. Всё-таки сражался наш герой не один раз, а два, что даже логичнее, ибо завод был популярен для