Море Дирака - М Емцев

...Досадно и нелепо проходило время. Дни сгорали впустую. Измотанный и усталый, Михаил возвращался домой. Родители уже не спрашивали его, как прошел день и когда, наконец, он устроится на работу. А Михаил чувствовал, что начинает сдавать. Он уже готов был пойти в первое попавшееся учреждение, чтобы снова два раза в месяц получать зарплату, спокойно возвращаться домой и не ловить жалостные и недоуменные взгляды.

И главное - не звонить. Не звонить по десять раз на день совершенно незнакомым людям, ссылаясь при этом тоже на очень малознакомых людей.

Конец такому мучительному и неестественному существованию положила совершенно случайная встреча со школьным приятелем Тишкой Давыдовым в задымленной шашлычной. Михаил скупо и стесненно рассказал ему о своем патологическом невезении.

Через неделю Михаил уже работал в цирке. На "подготовку и разработку новых цирковых номеров, основанных на законах современной физики" (именно так было записано в бухгалтерской ведомости), отпустили большие средства. За три месяца Михаилу удалось оборудовать очень неплохую лабораторию. "В лучшем научно-исследовательском институте, - подумал он, - на это ушли бы годы".

Бурная деятельность Михаила довольно скоро нашла практическое выражение, обогатив программу известного иллюзиониста. К Михаилу стали относиться не только с уважением, но и с какой-то тревожной почтительностью.

- А у вас ничего здесь не взорвется? - спросил заместитель директора по АХЧ. - Все-таки физика - дело опасное.

- Я уже обещал не собирать здесь атомную бомбу, - пошутил Михаил, - и постараюсь сдержать обещание.

Счастливый иллюзионист получил эффектный номер с "самозажаривающейся яичницей", а Михаил выявил влияние поля индукционной катушки на опалесценцию метана в критической фазе. Он даже подготовил небольшое сообщение. Но для публикации его в одном из научных журналов требовались направление от учреждения и акт экспертизы. Цирк для этой цели явно не подходил, и Михаил спрятал статью в папку. А месяцев через восемь он нашел в американском журнале химической физики сообщение об аналогичных исследованиях.

В первую минуту он огорчился, но потом успокоился. Зато от потаенного беспокойства и постоянного ожидания каких-то перемен избавиться было труднее. Казалось, что вся атмосфера насыщена тревогой и наэлектризована ощущением непрочности.

Принимая от него непривычно большую зарплату, мать почему-то не радовалась и смотрела в сторону жалостливо и невесело. И никогда не спрашивала о его планах на будущее и сама уже больше не строила таких планов. Точно это будущее вдруг сгорело, и нужно было жить только единым днем, ни о чем не задумываясь.

И сам он старался не думать о будущем. Может быть, потому, что оно рисовалось ему похожим на уже пережитые поиски и разочарования. Он знал, что переход к будущему лежит через некое понятие "устроиться", которое утратило для него условный, абстрактный смысл и превратилось в символ бесконечных звонков и изматывающих разговоров. В то же время он и мысли не допускал, что осядет здесь, в цирке, надолго. Легче было обманывать себя надеждой, что подвернется случай, который сам собой все и разрешит.

Кроме того, нужно было осуществить тот эксперимент, единственно ради которого он, как ему теперь казалось, пошел сюда. В успехе эксперимента было заложено многое. И прежде всего от него зависела вера в себя.

Иногда просачивалось сомнение: "А может быть, все правы, и никакой я не физик, а просто возомнивший о себе юнец, отлынивающий от настоящей работы?"

Но работал он много. Едва успевал спать и торопливо, кое-как ел. И нужно было следить за научной литературой. Не реже одного раза в неделю он ходил в зал периодики Ленинской библиотеки, просматривал реферативные журналы, выписывал на карточки названия научных статей.

И все же иногда такая жизнь представлялась ему странным, запутанным сном. Тогда хотелось куда-то немедленно пойти, что-то кому-то объяснить, чтобы раз и навсегда поставить все на свои места. В ту или иную сторону разрушить, наконец, мучительное метастабильное равновесие.

"Как хочется жить прости!" - подумал он однажды, и эта мысль показалась ему одновременно мудрой и легковесной. Он придумал эффектный трюк с твердой углекислотой, брошенной в аквариум, наполненный красной водой. Иллюзионист вынул такой аквариум из-под плаща. Клубился густой алый дым. Это было удачной заменой традиционных золотых рыбок...

"...Интересно, что делает сейчас Иван Фомич в отделе кадров? - подумал он, растревоженный воспоминаниями. - Наверное, исподволь ведет дело к тому, чтобы меня не взяли... Ну и пускай! Мне и в цирке неплохо. И зарплата высокая..."

Но стало обидно.

- Задумались? - спросил, входя, Иван Фомич. - Приказ уже на машинке. Так что можете приносить трудовую книжку.

- Спасибо, - смутился Михаил.

- Ну, за что тут благодарить! К Урманцеву заходили? Нет? Тогда идите сейчас. Евгений Осипович хотел, чтобы вы сразу же начали думать над его заданием.

"Оказывается, он очень милый человек, - подумал Михаил, выходя из кабинета Орта. - А я бог весть что надумал... Или у меня успел развиться какой-то комплекс неполноценности?"

Сейчас он впервые поверил, что будет работать в этом большом теоретическом институте. До сих пор, из чувства самосохранения, он смотрел на это, как на мыльный пузырь, который вот-вот лопнет. В нем поднялось радостное волнение, и, чтобы как-то выразить нахлынувшее чувство, он быстро-быстро пошел по коридору и, что-то напевая, взлетел по лестнице на третий этаж. Но тревога не проходила. Она затаилась глубоко-глубоко и мешала безмятежно ощутить неожиданную радость...

...Урманцев встретил его приветливо, но сдержанно-деловито. Достал стопку белой бумаги и стал объяснять задание.

- Вы знакомы с современными представлениями о структуре вакуума как некоего средоточия виртуальных частиц?

- Очень отдаленно. Кое-что читал о творящем поле и довольно смутно представляю себе осциллирующий вакуум.

- Для начала этого вполне достаточно... Так вот: мы хотим получить максимально чистый вакуум...

- На меня ложится криостатирование объема?

- Не перебивайте меня... Евгений Осипович хочет осуществить в таком вакууме мощный энергетический разряд... Он рассчитывает, что после этого свойства вакуума существенно изменятся. Понимаете?

- Вакуум перестанет быть вакуумом за счет эквивалентности энергии и массы?

- Дело не только в этом... Точнее, совсем не в этом. Вопрос стоит гораздо шире: о дуализме пространства - времени и массы. Это вам что-нибудь говорит?

- Н-нет... Честно говоря, нет.

- Не беда. Не все сразу. Пока от вас требуется только экспериментальное искусство и дьявольское хитроумие... Нужно убить сразу двух зайцев или поймать двух коней, хотя, если верить пословицам, это порочные методики... Вообще, поскольку глубокое охлаждение вакуумной камеры превращает ее в сверхпроводник, интересно попытаться использовать парение магнита для регулировки. Это дает жесткую взаимосвязь параметров тока сверхпроводника, объема камеры и напряженности конденсатора. Понимаете?