Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 4. Стихотворения. Поэмы (1918–1921) - Николай Степанович Гумилев

class="v">Неужели же мы наконец спасены.

46, автограф

Неужели же мы наконец спасены!

47, Северное сияние

Это карлики, сколько их! Сколько собралось!

47, автограф

Это карлики. Сколько их. Сколько собралось...

48, Северное сияние

Пьер, стреляй — на костре человечья нога!

48, автограф

Пьер, стреляй. На костре человечья нога.

49, Северное сияние, автограф

В рукопашную, помни, отравлены стрелы,

50, Ш 1922

Бей того, кто на пне... он кричит, он их вождь...

50, Северное сияние, автограф

Бей того, кто на пне, он их вождь, он кричит,

51, Ш 1922

Горе мне! на куски разлетелась винтовка...

51, Северное сияние

Горе мне! на куски разлетелась винтовка,

51, автограф

Горе мне, на куски разлетелась винтовка,

52, Северное сияние, автограф

Ничего не могу, повалили меня.

53, Ш 1922

Нет, я жив, только связан... злодеи, злодеи,

53, Северное сияние

Нет, я жив, только связан, злодеи, злодеи!

53, автограф

Нет, я жив, только связан, злодеи, злодеи.

54, Ш 1922

Отпустите меня, я не в силах смотреть!..

54, Северное сияние

Отпустите меня, я не в силах смотреть:

54, автограф

Отпустите меня, я не в силах смотреть.

55–56, Ш 1922

Жарят Пьера... а мы с ним играли в Марселе,

На утесе у моря играли детьми.

57, Северное сияние, автограф

Что ты хочешь, собака, ты встал на колени,

58, Северное сияние

Я плюю на тебя, отвратительный зверь,

58, автограф

Я плюю на тебя, отвратительный зверь!

59, Ш 1922

Но ты лижешь мне руки? Ты рвешь мои путы?

59, Северное сияние, автограф

Но ты лижешь мне руки, ты рвешь мои путы.

60, Ш 1922, Северное сияние

Да, я понял, ты Богом считаешь меня...

61, Северное сияние, автограф

Ну, бежим, не бери человечьего мяса,

62, Ш 1922

Всемогущие боги его не едят...

62, автограф

Всемогущие Боги его не едят.

63, Ш 1922

Лес... о лес бесконечный... я голоден, Акка,

63, Северное сияние

Лес, о лес бесконечный, я голоден, акка,

63, автограф

Лес, о лес бесконечный, я голоден, Акка,

64, Ш 1922

Излови, если можешь, большую змею!»

65, Ш 1922, автограф

Он стонал и хрипел, он хватался за сердце,

65, Северное сияние

Он стонал, он храпел, он хватался за сердце,

66, Ш 1922, автограф

И наутро, почудилось мне, задремал,

68, Северное сияние, автограф

Я его схоронил у подножия пальмы.

70, Ш 1922

Крест поставил над грудой тяжелых камней.

76, автограф

Как олень, убегая в родные края.

18

2–3, Ш 1922

Ты велик, точно слон дагомейских лесов,

Но ты все-таки ниже торжественной кучи

5–8, Творчество, Ш 1922, автограф

отсутствуют

9–10

«И как слава твоя, о испытанный воин,

Так и милость Моя не имеет конца,

11, Ш 1922

Видишь солнце над морем? Ступай! Ты достоин

14

Преклоненные люди завыли вокруг,

18, Творчество, автограф

И с утеса в бурливое море прыгнул

18, Ш 1922

И с утеса в бурливую воду прыгнул,

21, Творчество, Ш 1922, автограф

Оглушали его барабаны и клики,

23–24, Творчество, Ш 1922

Он исчез. И блистало лицо у владыки,

Точно черное солнце подземной страны.

19

вм. 1–50, Ш 1922, автограф

Я на карте моей, под размеренной сеткой

Сочиненных для скуки долгот и широт,

Замечаю, как что-то чернеющей веткой,

Виноградною узкою веткой ползет!

И вокруг города, словно ряд виноградин,

Это Бусса, и Гомба, и царь Тимбукту,

Танец странных имен, что для сердца отраден,

Что пьяней африканских акаций в цвету.

Но не верю, не верю я, справлюсь по книге:

Ведь должны же пределы и тупости быть!

Нет, написано Нигер. О, царственный Нигер,

Вот как люди посмели тебя оскорбить!

Ты торжественным морем течешь по Судану,

Бьешься с хищною стаей сахарских песков.

Дышишь полною грудью в лицо океану,

С середины твоей не видать берегов!

На тебе, словно бисер на яшмовом блюде,

Расписные, узорные пляшут ладьи,

И в ладьях величавые черные люди

Восхваляют благие деянья твои.

Бегемотов твоих розоватые рыла

Над водой, словно купы мясистых цветов,

И винты пароходов твои крокодилы

Разбивают ударом могучих хвостов.

Ты, как бог этих стран, благодушен и редко

Выше облака пенные взносишь холмы,

И тебя-то простой виноградною веткой

Напечатать на карте осмелились мы!

Я тебе, о мой Нигер, готовлю иную,

Небывалую карту, отраду для глаз,

Я широкою лентой