Чужая роза (СИ) - Росси Делия

Ответ напрашивался сам собой. Алессия. Она вполне могла отыскать вход в тайную комнату, и это вплотную подводило его к тому, ради чего он и взял девушку с собой. Ее странная аура, ее поведение, тайна, что застыла в янтарных глазах — все это подтверждало его подозрения. Алессия не та, за кого себя выдает. Недаром же и Марко ею заинтересовался. Все пытался выяснить, где он нашел новую служанку. «Ну же, Сандро, я ведь тебя знаю. Ты никогда не берешь людей с улицы. Признавайся, у кого выбрал такую хорошенькую служаночку? У Кассери? У Розинов? Или в какой-то другой гильдии?» — вспомнился ему вопрос друга. И собственное нежелание признаваться в том, что взял девушку именно «с улицы», тоже вспомнилось, как и попытка перевести разговор. Не нравился ему интерес Марко. Не хотелось, чтобы друг слишком пристально вглядывался в притягательные золотистые глаза. Внутри поднялось странное чувство. Алессия была только его. Он сам собирался выяснить ее тайну. Он и никто другой.

Итак, она сюда заходила. Или нет?

Абьери сосредоточился, пытаясь прочитать следы чужого присутствия, но не сумел этого сделать. Аура того, кто входил в святилище, не отслеживалась ни магически, ни ментально. И это только подтверждало его догадки. Алессия. Здесь была именно она.

Шпионила? Для кого? Кто ее послал? И как девушке удалось проникнуть внутрь?

Алессандро долго разглядывал магическим зрением потайную дверь, стены, темный камень, но видел только мертвую пористую поверхность и неровное углубление для крови. Не доверяя себе, подошел ближе и коснулся рукой того места, где всего несколько дней назад приносил жертву. А в следующую секунду пальцы обожгло болью, и он рухнул без чувств рядом с загоревшимся алым пламенем алтарем.

Алессия Пьезе

Я поставила на стол большое блюдо с жареной олениной, выровняла приборы и оглядела исходящие горячим паром тарелки. Ноэлья сегодня расстаралась. Похоже, ньора решила взять реванш за свой недавний «прокол» с Форнезе, и наготовила столько, что если бы герцог решил попробовать каждое блюдо, ему точно грозила бы смерть от переедания.

Я поправила фартук и бросила незаметный взгляд в окно. Солнце уже село, но темнота еще не успела до конца завоевать небосвод, оставив на нем небольшие вкрапления синего, розового и серого. В Адуе, в отличие от богатого на высокие здания Навере, закаты выглядели удивительно свободными и красивыми. Они напоминали полотна ветерийских художников — такие же яркие, сочные, брызжущие светом, воспевающие радость жизни и щедро передающие цвета и краски. 

Я засмотрелась на расписанное невидимым творцом небо и не сразу заметила застывшего в дверях столовой Гумера. А когда опустила взгляд, невольно вздрогнула. Пес смотрел прямо на меня, и его глаза опасно светились. Странно. Что он здесь забыл? Никогда не видела, чтобы дог бродил по дому один. Обычно он не уходил от герцога больше, чем на пару шагов.

— Где твой хозяин? — настороженно спросила пса.

Тот оскалил зубы и двинулся в мою сторону. Медленно и неотвратимо.

— Ты ведь понял мой вопрос, — посмотрела я на него, стараясь не терять самообладания. Любой хищник, будь то зверь или человек, легко чует чужой страх, и готов вцепиться в глотку, лишь бы оправдать ожидания. Но я не собиралась предоставлять Гумеру такую возможность. Что мне какой-то пес? Двуногие звери гораздо опаснее.

— Ты голодный?

Гумер подошел ко мне вплотную и уставился в глаза с таким выражением, как будто хотел что-то сказать.

— Чего тебе?

Мой подол неожиданно оказался в крепких зубах дога, и тот попятился, потянув меня за собой.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

Гумер мотнул головой, но не остановился, продолжая тащить меня к двери.

— Отпусти, сама пойду, — велела я ему, и пес выпустил край моей юбки. — Ну и куда ты меня ведешь? К герцогу? Он велел меня позвать?

Гумер недовольно покосился на меня и припустил быстрее. Я уже почти бежала, и когда влетела в спальню, не сразу поняла, что Абьери в ней нет. А Гумер уже стоял у невидимой двери и скреб лапой переплетения нарисованных роз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хочешь сказать, он там?

Я замерла, не зная, на что решиться. Если войду внутрь — Абьери узнает, что я обнаружила его убежище, и неизвестно, чем это закончится. Маги не отличаются человеколюбием и ревностно хранят свои тайны. А если не войду… Что, если герцогу плохо? Наверняка Гумер не стал бы тащить меня сюда, если бы его хозяин не нуждался в помощи. Сообразить бы еще, почему он позвал именно меня?

Пес, словно услышав мои мысли, снова ухватил подол юбки и потянул на себя.

— Да поняла я, поняла, — прошептала в ответ и решительно коснулась розового бутона.

Нарисованные стебли ожили, зашуршали, поползли в стороны, открывая проход, и я вслед за Гумером вошла в потайную комнату. А уже в следующую секунду с испуганным восклицанием склонилась над бездыханным герцогом. Он лежал прямо у алтаря — неподвижный, совсем как мертвый, и призрачная маска полностью закрывала его лицо.

Внутри все сжалось от ощущения непоправимой беды.

— Ньор Абьери! Очнитесь!

Я схватила холодное запястье, пытаясь нащупать пульс, но его не было. Даже самого слабенького. Стоило мне отпустить руку герцога, как та безвольно упала на каменный пол.

— Святая Лючия!

Я лихорадочно расстегнула рубашку Абьери и приникла к его груди, надеясь услышать удары сердца, и лишь спустя долгих пару минут наконец обнаружила тихий, почти неощутимый стук. Живой… Он живой!

Душу затопило такое облегчение, что я громко выдохнула, только сейчас сообразив, что какое-то время просто не дышала.

— Позови Винченцо, — повернулась я к Гумеру. — Нужно переложить герцога на кровать и послать за доктором.

Пес оскалился и закрыл собой проход, даже не думая выполнять мою команду.

— Ты что, не понимаешь? Я одна не справлюсь!

Ответом мне было грозное рычание.

Я бросила взгляд на Абьери, снова посмотрела на пса и разглядела на устрашающей морде непоколебимую уверенность стоять на своем. А пульс под моими руками снова исчез.

— Проклятье!

Времени на раздумья не было. Я стащила с себя фартук, свернула его валиком и подложила под голову неподвижно лежащего Абьери. Тьма на побледневшем лице едва заметно колыхнулась.

— Так, Леся, соберись, — пробормотала вслух, пытаясь избавиться от воспоминаний о том, как делала искусственное дыхание Джованне. — В этот раз у тебя все получится.

Точно. Так и будет.

Опуститься на колени. Склониться к герцогу. Глубокий вдох, затем выдох в приоткрытый рот мужчины, разжать сжимающие нос пальцы и снова зажать, повторяя выдох. Грудная клетка герцога приподнялась и опустилась. Призрачная маска потемнела. Пес подошел ближе. Он, не отрываясь, смотрел на хозяина, и в его взгляде застыла тоска.

— Давай же! — прошептала я и снова склонилась к твердым губам. На глаза, непонятно почему, навернулись слезы. — Слышишь?

Герцог был неподвижен. Я продолжала однообразные механические действия, от призрачной маски ощутимо веяло холодом, а сердце сдавливал страх. Что, если все напрасно? Что, если Абьери умрет?

— Ты не можешь умереть! — с неожиданной злостью выкрикнула вслух и ударила по неподвижной груди. — Давай! Ну, давай же! Иначе я не сумею вернуться домой!

Я снова наклонилась к ледяным губам, коснулась их, заставляя Абьери сделать вздох. И еще один. И еще. И в какой-то миг почувствовала едва ощутимое движение навстречу и потерялась в сокрушительном, заставляющем забыть обо всем поцелуе. Он длился, длился и длился, и все остальное было неважно. По телу разливался огонь, он испепелял любые разумные доводы и мысли, сжигал сдержанность, побеждал страхи и опасения. Тьма призрачной маски больше не казалась холодной. Она растворилась до тонкой дымки. Поцелуй вышел напористым, страстным и таким, словно мы с Абьери когда-то давно любили друг друга больше жизни, а сейчас наконец-то встретились после долгой разлуки, нашлись, вспомнили то, что забыли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это был не просто поцелуй. Это был воздух, без которого не выжить. Это была кровь, бегущая по венам. Это были удары сердца. И я сдалась собственной жажде. Позволила себе забыться. На мгновение. Всего на короткий миг. Но его оказалось достаточно, чтобы удерживающий меня мужчина почувствовал безмолвное согласие, и его руки ловко развязали тесемки моей рубашки, стянули ее с плеч, накрыли грудь…