Ящер страсти из бухты грусти - Кристофер Мур

За прилавком «Лекарств и подарков Хвойной Бухты» сидели четыре бабуси, а над ними, за стеклянным окном, царственно, точно кочет над курятником, возвышался фармацевт Уинстон Краусс, любитель грязно приставать к дельфинам. Казалось, ему безразлично, что его квочки не способны правильно отсчитать сдачу или ответить на простейший вопрос, что они шмыгают в подсобку всякий раз, когда в аптеку заходит кто-либо моложе тридцати — не дай бог попросят что-нибудь неприличное, вроде презервативов. Для Уинстона главным было, чтобы квочки работали за минимальное жалованье и преклонялись перед ним как перед божеством. Он сидел за стеклом; хихиканье его не волновало.

Квочки захихикали, когда Молли возникла в дверях, и перестали хихикать, только когда она подошла к прилавку с целой коробкой мази «неоспорин».

— Вы уверены, милочка? — переспрашивали они, отказываясь брать у нее деньги. — Наверное, надо спросить у Уинстона. Вы, кажется, берете слишком много.

Едва Молли вошла в аптеку, Уинстон исчез среди полок с поддельными антидепрессантами. Может, стоило заказать еще и поддельных антипсихотиков, думал он. Вэл Риордан об этом ничего не говорила.

— Слушайте, — наконец произнесла Молли. — Я чокнутая. И вы это знаете, и я это знаю. И Уинстон об этом знает. Но в Америке быть чокнутым — твое право. Каждый месяц я получаю от штата чек, потому что я чокнутая. Штат дает мне денег, чтобы я могла покупать все, что мне нужно для того, чтобы оставаться чокнутой и дальше. И сейчас мне нужна вот эта коробка мази. Поэтому выбивайте мне ее поскорее, чтобы я ушла и продолжала быть чокнутой где-нибудь в другом месте. Договорились?

Квочки нахохлились, сбились вместе и захихикали.

— Или мне лучше купить ящик вон тех огромных светящихся оранжевых гондонов со смазкой и усиками на кончиках и надуть их прямо здесь, в секции готовых лекарств? — С Пиратами Песков никогда не приходилось поступать так жестоко, подумала Молли.

Квочки перестали хохлиться и взглянули на нее с неописуемым ужасом.

— Я слыхала, что изнутри они похожи на тысячи крохотных пальчиков, которые доводят до оргазма, — добавила Молли.

Потребовалось всего десять минут, чтобы четверка совместными усилиями выбила Молли чек и рассчитала сдачу в пределах доллара.

На пороге она обернулась:

— В Чужеземье вас давно бы пустили на солонину.

ПЯТНАДЦАТЬ

Стив

Взрываться Морскому Ящеру не понравилось. Взрыв поверг его в глубокое замешательство. Раньше, когда его охватывала такая тоска, он подплывал к краю кораллового рифа и лежал там в песочке, а неоновые рыбки-санитары выкусывали паразитов и водоросли из его чешуи. Бока вспыхивали красками перемирия, давая рыбешкам понять, что они в безопасности, пока стремглав носятся в его раскрытой пасти, хватая кусочки пищи и какой-то пакости, точно стоматологи-гигиенисты. Те, в свою очередь, испускали электромагнитное сообщение, которое грубо можно было бы перевести так: «Я не задержу вас и на секундочку, простите, что побеспокоила, и, пожалуйста, не ешьте меня».

Сходное послание он улавливал и от теплокровной особи, которая ухаживала за его ожогами: поэтому он и сейчас помигал боками, подтверждая, что понял. Он не различал намерений всех теплокровных, но это существо было настроено как-то иначе. Ящер чувствовал, что зла ему она не желает и даже скоро принесет чего-нибудь поесть. Он понял, что когда она издает звук «Стив», то обращается к нему.

— Стив, — сказала Молли, — хватит мигать этими огоньками. Ты хочешь, чтобы соседи увидели? Средь бела дня.

Она стояла на стремянке с кистью. Случайному наблюдателю могло бы показаться, что она красит соседский трейлер. В действительности она размазывала огромные комки «неоспорина» по спине Морского Ящера.

— Так у тебя все быстрее заживет, к тому же — совсем не щиплет.

Покрыв обожженные участки трейлера мазью, она затянула их стекловолокном как бинтами и принялась разливать по заплатам гудрон. Соседи, выглядывая в окна, списывали ее действия на новые причуды сумасшедшей и возвращались к своим телевикторинам.

Молли раскатывала валиком гудрон, когда услышала, как к трейлеру подъехала машина. Из грузовичка выбрался Лес, мужик из скобяной лавки, поправил подтяжки и направился к ней. Выглядел он суетливо, но решительно. На лысине, несмотря на осенний холодок, сверкала легкая роса пота.

— Дамочка, ну что же вы делаете? Я думал, вы хоть меня подождете.

Молли спустилась с лесенки и встала перед ним, держа валик как винтовку, с которой капала густая черная жижа.

— Мне хотелось начать дотемна. Спасибо, что заехали. — И она приветливо улыбнулась, как настоящий огрызок кинозвезды.

Лес поспешно сбежал от ее улыбки в страну вечного ремонта.

— Я даже не могу сказать, чем вы пытаетесь заниматься, но, похоже, вы тут уже напортачили.

— Вовсе нет — сами посмотрите.

Лес осторожно приблизился к Молли и оглядел трейлер.

— Да из чего этот драндулет вообще сделан? Вблизи похоже на пластик или что-то вроде.

— Может, лучше изнутри взглянуть? — сказала Молли. — Там повреждения заметнее.

Продавец осклабился. Молли ощутила, как взгляд его прожигает ей фуфайку.

— Ну, раз вы так считаете. Давайте зайдем и поглядим. — И он шагнул к двери.

Молли схватила его за рукав:

— Погодите-ка. Где ключи от вашего грузовика?

— В кабине оставил. А что? Городок тихий.

— Ничего, просто спросила. — И Молли ослепила его еще одной улыбкой. — Ну, входите же. А я сейчас — только гудрон с рук смою.

— Ну еще бы, дамочка. — И Лес засеменил к двери, точно ему не терпелось в уборную.

Молли попятилась к грузовичку. Когда продавец положил руку на дверную ручку, Молли позвала:

— Стив! Обед!

— Меня не Стивом зовут, — ответил Лес.

— Я знаю, — сказала Молли. — Вы — другой.

— Кто? Лес, в смысле?

— Нет. Обед. — И Молли одарила его последней улыбкой.

Стив узнал звук своего имени и ощутил мысль, обволакивающую слово «обед».

Лес почувствовал, как что-то влажное обхватило его ноги и едва открыл рот, чтобы закричать, как кончик змеиного языка обернулся вокруг его головы и перекрыл кислород. Напоследок он увидел обнаженную грудь падшей королевы киноэкрана Молли Мичон — та задрала фуфайку, наградив его последним в жизни зрелищем перед тем, как, нетерпеливо чавкнув, сомкнулась огромная пасть Морского Ящера.

Молли услышала хруст костей и поежилась. Господи, приятно иногда быть чокнутой, подумала она. Здравый человек наверняка бы расстроился.

Одно из окон в переднем торце трейлера-дракона медленно закрылось и вновь открылось — рефлекс Морского Ящера, проталкивающего еду по пищеводу. Но Молли решила, что он ей подмигнул.

Эстелль

Кабинет доктора Вэл всегда представлялся Эстелль островком здравомыслия, изощренного статус-кво — ни единой соринки, спокойно, все на своем месте, хорошо оборудован. Подобно многим художникам, Эстелль жила в атмосфере хаотической паники, что посторонними принималось за богемный шарм, однако на деле было не чем иным, как цивилизованным способом справиться с относительной нищетой и неуверенностью от мысли, что за деньги приходится пожирать собственное воображение. Если же нужно излить кому-нибудь душу, то неплохо делать это в таком месте, которое не заляпано краской и не заставлено незавершенкой. Кабинет доктора Вэл и был такой отдушиной, паузой, утешением. Но только не сегодня.

Не успела Эстелль присесть в кожаное кресло для посетителей, как ее вызвали.

— А вы знаете, что ваша секретарша носит кухонные рукавицы?

Вэлери Риордан — на этот раз несколько волосков выбились из безукоризненной прически — перевела взгляд на пресс-папье:

— Знаю. У нее раздражение кожи.

— Но они примотаны к рукам строительной липкой лентой.

— У нее очень серьезная экзема. Как вы себя чувствуете сегодня?

Эстелль оглянулась на дверь:

— Бедняжка. Когда я вошла, она, кажется, никак не могла отдышаться. А к врачу она обращалась?

— С Хлоей все будет в порядке, Эстелль. Ее навыки машинописи могут даже улучшиться.

Эстелль почувствовала, что у доктора Вэл сегодня не лучший день, и секретаршу в кухонных варежках разумнее оставить в покое.

— Спасибо, что согласились принять меня без записи. Я знаю, что у нас с вами уже давно не было сеансов, но сейчас мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить. В последнее время жизнь у меня приняла немножко странный оборот.

— Сейчас это повсюду. — Доктор Вэл рисовала в блокноте каракули. — Что у вас?

— Я встретила человека.

Доктор Вэл впервые посмотрела ей в глаза.

— Неужели?