Шифр «X» - Иоанна Хмелевская

Можно считать, что мне удалось пристать как я хотела: нос яхты зарылся в песок, а ее борт покачивался у самых прибрежных скал. Прилив наверняка продвинул бы судно еще ближе к берегу, но я не могла дожидаться прилива. Неужели это я когда-то страстно любила качаться на волнах? Сейчас все мысли мои были об одном – ощутить под ногами твердую землю. Сначала я выбросила на берег свои вещи: сумку с деньгами, сетку со словарем, атласом и шарфом, пружинный нож и еще кое-какие мелочи, – а потом, выбрав подходящий момент, и сама перелезла. Сейчас для меня уже не важно было, где я нахожусь, лишь бы выбраться на берег и навсегда покинуть яхту. Рассталась я с ней без сожаления. Думаю, что никакие силы не заставили бы меня залезть на нее обратно.

Прижимая к груди свое имущество, я осторожно спустилась со скалы и оказалась на маленьком пустынном пляже. За ним тоже была суша – травка, песочек, холмы, на горизонте – какие-то постройки. Ноги мои подкосились, руки задрожали, я выронила свои вещи и без сил опустилась на песок. Боже милостивый, доплыла!

Может быть, все бы кончилось иначе, если бы я сразу ушла отсюда. Подумать только, от какой мелочи зависит порой судьба человека! Но я ничего этого не знала и никуда не ушла. Просто у меня не было сил. Тут же, где свалилась, я заснула мертвым сном. Заснула на сухом песочке, смертельно уставшая и невыразимо счастливая.

Пробуждение было ужасным. Разбудил меня шум вертолета. Я в панике вскочила, ожидая увидеть крутые скалы, каменные стены и знакомую террасу. Увидела же песочек, травку и раскачивающуюся в море брошенную яхту. Значит, мне не приснилось, я и в самом деле доплыла до Франции! Каждая косточка во мне ныла, но радость придала сил. Собрав разбросанные вещи, я тронулась в путь, мечтая о горячем завтраке в первой же встреченной забегаловке.

Скоро я подошла к тем постройкам, которые заметила с пляжа. Передо мной было нечто среднее между большой деревней и маленьким городом. И тут я увидела, что навстречу мне идет какой-то человек. Ближе, ближе и – о радость! Это был полицейский. Настоящий французский полицейский, в мундире, в кепи, типичный французский полицейский, которых я столько насмотрелась и в натуре, и во французских фильмах. Расчудесный полицейский!

Увидев меня, он остановился и вежливо отдал честь. В его пуговицах отражалось исходящее от меня сияние.

– Бонжур, мадам, – приветствовал он меня. – Я видел, как вы прибыли на яхте. Что-нибудь случилось? Не могу ли быть вам полезен?

– Разумеется, можете, – радостно ответила я. – Скажите, это Франция?

Вопрос мой его явно озадачил.

– Как, мадам, вы не знаете, в какую страну прибыли? Да, это Франция. Бретань.

Если бы обе мои руки не были заняты тяжелыми вещами, я бросилась бы ему на шею. И он еще спрашивает, не может ли быть мне полезен! Не только может, но и должен!

Желания просто сыпались из меня:

– Есть! Пить! Обменять деньги! И надо поговорить с Интерполом, как его найти? Помогите мне!

Блюститель опять удивился.

– С Интерполом? Скажите, вы случайно… Вы та самая дама, которую разыскивает Интерпол?

Пришла очередь удивиться мне.

– Меня разыскивает Интерпол? Кто бы мог подумать! Невероятно! Ну конечно же, это я, из Бразилии плыву. Прошу вас, немедленно поехали к ним! Вы знаете, где их найти?

Теперь засиял представитель власти. Весь его облик излучал безграничную радость. Важность и неторопливость исчезли, их сменила бурная энергия. Издавая возгласы восторга, недоверия, счастья и восхищения мной, он вырвал у меня из рук вещи, приплясывая, обежал вокруг меня несколько раз, демонстрируя свой французский темперамент, и рысцой понесся куда-то, таща меня за собой.

– В машину! – кричал он. – Немедленно едем! Я лично вас отвезу! Мадам, я счастлив, что вы соизволили высадиться в моем районе! Невероятно! Колоссально!

Я подумала, что, по всей вероятности, нашедшему меня была обещана награда, и ничего не имела против того, чтобы она досталась этому симпатичному человеку. При условии, разумеется, что по пути к награде он меня все-таки накормит.

Полицейский вытащил карманный передатчик и отдал какие-то распоряжения. Я не все поняла, так как он, по всей видимости, пользовался шифром – наверное, в особых случаях им положено к нему прибегать. Во всяком случае, это звучало как «я метла, я метла, яйцо в квадрат би си двадцать четыре, прием». Потом мы рысью помчались куда-то за постройки и выбежали к дороге, по которой тут же подкатила машина – прекрасный белый «мерседес». Мне как-то не приходилось слышать, чтобы полиция пользовалась «мерседесами», но я подумала, что в данном случае они сделали это специально, для конспирации.

Вместе с восторженным полицейским мы сели на заднее сиденье. Рядом с водителем сидел второй полицейский, который без перерыва что-то говорил в микрофон, потом переходил на прием, потом опять давал какие-то распоряжения. Оба сняли кепи, что должно было бы меня насторожить, но, как видно, радость усыпила мою бдительность.

Мы вихрем промчались через какое-то местечко, потом через второе. Названий я не успела заметить. В третий городок мы не заезжали, а объехали его и помчались дальше. Как во всех машинах высокого класса, скорость не ощущалась. Судя по тому, в каком темпе пролетали мимо встречные предметы, мы мчались со скоростью не менее ста шестидесяти километров в час. Спидометра я не видела, его заслоняла спина водителя. Я настоятельно потребовала накормить меня.

– Сейчас нам приходится торопиться, – объяснил полицейский. – Впрочем, сейчас узнаю…

Он стукнул в спину второго полицейского и передал ему мою просьбу. Тот опять связался с кем-то по рации. Сначала нес свою обычную тарабарщину, потом вдруг! перешел на немецкий:

– Она хочет есть. Просит остановиться, чтобы поесть. Что делать?

Выслушав ответ, он обернулся ко мне:

– Мадам, дорога каждая минута. Вам придется потерпеть, там вас уже ждут. А сейчас я приготовлю для вас кофе.

Я не возражала. Радужное настроение сменилось глухим беспокойством. Почему он заговорил по-немецки?

Через минуту я получила кофе, который он приготовил в экспрессе, установленном под приборной доской. Нигде не останавливаясь, мы продолжали мчаться по прекрасному шоссе. Глухое беспокойство побудило меня более внимательно отнестись к тому, что меня окружает. На дорожном указателе я прочитала название городка, которое мне ничего не говорило. Потом мы проехали Анже. Я обратила внимание на то, что мы едем вдоль реки, и даже разглядела контуры какого-то замка, потом второго, а через несколько минут и третьего. Все они были очень красивые, все разные и все показались мне какими-то знакомыми. Замки над рекой… Но ведь это… Боже, это же замки на Луаре!

Их было столько, и они были такие красивые, что я забыла о всех своих страхах и целиком поддалась туристскому настроению. В городе Туре мы переехали на другую сторону реки. Я вертела головой во все стороны, и слезы радостного волнения текли у меня по щекам.

Кофе мне здорово помог, красоты ландшафта целиком поглощали внимание, и три часа пролетели незаметно. Что такое три часа в автомашине! Сколько раз мне приходилось одним махом проходить трассу Варшава—Познань. И хотя моей машине было далеко до этой, у меня на дорогу редко когда уходило больше трех с половиной часов.

Сразу за указателем «Шомон» мы свернули вправо. Перед нами показался замок. Он высился на пригорке, окруженный почти целыми крепостными стенами. Весь холм зарос травой. Мы въехали через ворота, украшенные круглыми башнями, я увидела газоны, деревья, цветы. Налево я успела заметить третью круглую башню. И вот мы оказались во внутреннем дворе замка.

Я много слышала и читала о замках на Луаре, но мне никогда не приходилось слышать о том, что они могут быть резиденцией полиции. Отдел Интерпола, замаскированный под семейство американского миллионера? Впрочем, чего на свете не бывает.

Я вышла из машины, с любопытством оглядываясь по сторонам. К нам подошел какой-то мужчина в штатском костюме и с беспокойством спросил у моих спутников по-немецки, стараясь говорить как можно тише:

– Она ничего не говорила?

– Мы не расспрашивали, – ответили ему. – Шеф это сделает лучше.

– Очень хорошо. Ее никто не видел?

– Никто.

– Она сама ни о чем не подозревает? Не пыталась бежать?

– Нет, все в порядке. Убеждена, что мы – полицейские.

Я как уставилась на какие-то архитектурные красоты, Так и окаменела на месте. Что со мной было, трудно описать. Среди многочисленных чувств, бушевавших во мне, на первый план выдвинулось непреодолимое желание надавать самой себе по морде. Боже мой, какая же я безнадежная, законченная идиотка! Как я могла так попасться? Ради чего перенесла я столько мук? Пересекла Атлантику, избежала многочисленные опасности у берегов Европы и вот теперь позволила себя обмануть и привезти к шефу, как глупую корову на бойню! Правда, коров на бойню не возят в белых «мерседесах», но это было слабое утешение. Как я могла? Почему не настаивала, что мне надо выйти, поесть, попить, позвонить, послать телеграмму? Почему я не просила останавливать машину у каждого встречного полицейского, чтобы бросаться им на шею? Уж тогда бы они меня запомнили по крайней мере. О Господи, что мне теперь делать? Этот вопрос решили за меня.