Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Юмор » Юмористическая проза » Леди в бане - Виктор Рябинин

Леди в бане - Виктор Рябинин

Читать онлайн Леди в бане - Виктор Рябинин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 39
Перейти на страницу:

Долго шли лесом, а когда ноги Потапыча замедляли ход, он сразу же ощущал промеж лопаток холодок стволов, что немедля прибавляло силы, и смертник переходил на рысь.

– Стой, гад, пришли, – наконец зло сказал Михаил. – Становись вон под ту берёзу.

Потапыч покорно прижался худой спиной к стволу, как бы влипая в него, и уже без непутёвого подмигивания зацепился взглядом за направленные в грудь стволы ружья. В голове молотком стучало: «Господи, прости!» и «Господи, за что?»

Михаил напоследок обматерил родственничка, а заодно и собственный уклад жизни, и прицелился. Смертоубийство шло своим чередом.

И тут вдруг Потапыча прорвало и сверху, и снизу. На землю что-то по ногам потекло, а к небесам, набирая визгливую силу, вознёсся голос самобытного артиста, истекая словесами о родстве, а также о земной и небесной каре. Но морально пострадавший супруг продолжал целиться, выбирая наиболее ненавистную часть тела врага и опуская стволы всё ниже, пока не поймал на мушку затаившегося истинного виновника этой трагедии. Потапыч же, угадав точку прицела и кое-что прикрывая своё единственное, не считая трёхрядки, хозяйство, заголосил из последних сил отлетающего разума:

– Миня, не бери грех на душу! Сучка не захочет – кобель не вскочит!

Эта народная мудрость и спасла гармониста. Так как Михаил призадумался, качественно сплюнул на дальнеродственного блудника и, горяча себя бодрым словом, пошёл разбираться со Степанидой. Этим и закончилась родственная драма жизни, но без смертельного исхода и лагерных этапов.

Припозоренный муж до святок учил жену уму-разуму то вожжами, то чем-нибудь деревянным, но до серьёзного повреждения членов не дошёл, потому как Степанида на весь приход ревела белугой, причитая, что гармонист брал её сонную силой и не успел опечалить бабье нутро своим поганым семенем.

Еремей же, сперва с испугу ударился в подсобное земледелие, но так как в округе полюбился с каждым разом меняющийся рассказ о его смертельной схватке с Михаилом, то Потапыча вновь стали привечать на празднествах, справедливо полагая, что хоть избы и не крыты, зато звон больно хорош.

ПОНОС

…поношение, срам, позор.

Не мало ли поносу будет?

В.Даль.

В это росное, воспеваемое соловьями и прочей пернатой дребеденью утро, граф Мотнищев, Сигизмунд Карлович фон Штрипке по матушке охлаждал свои благородные чресла в ласковых потоках речушки, невнятно струящейся по его родовым угодьям. Склизкие налимы и проворные раки приятно щекотали разгорячённое гимнастическими игрищами тело, и слабая улыбка озаряла бледный лик Сигизмунда.

Светлые думы, отражаясь на челе, бесследно исчезали среди кувшинок и ряски, повинуясь его лучезарному взгляду. Всё дышало негой и сладострастием. Иногда мысль застревала на урожаях с озимых, порой соскальзывала на былое и думы или путалась в исторических дебрях родных окраин.

Вот, скажем, эта незатейливая речка. Сколько бурных событий свершилось на её замшелых брегах! Но она по-прежнему незлобиво катит свои волны, ласкаясь к стыдливо прикрытым осокой берегам.

Когда-то, в блаженные времена отрочества батюшки, Карла Гапоныча, выходил до ветру на заливные луга босоногий мужик в посконной рубахе и, учуяв сладкий запах варева, голосил через реку своему старому знакомцу:

– Пахом! А чегой-то стряпает твоя Палашка? Дух за версту. Ась?

– Уху, ядрит твою в лапоть! – зычно разносилось над водой в ответ. – Не ходи в гости до завтрева.

«Ухуя… ухуя…» – бездумно несло до дальних отрубов спорое эхо новое географическое название безымянной речушки. Вот так оно и прижилось среди простого народа, особливо в умах дворовых девок и баб. Да мало ли в отечестве еще более ловких и ласкающих слух названий!

Сигизмунд стряхнул нахлынувшие воспоминания детства и направился к берегу, по ходу дела отдирая от розового тела медицинские пиявки. От мигрени, после вчерашнего, и след простыл, поэтому дурная кровь более не распирала члены.

На беду, по крутому берегу Ухуи об эту пору прогуливалась в коляске княгиня Алевтина Ширеметрова, давняя пассия графа. В младые годы их бездумная любовь чуть ли не дошла до безумств с членовредительством девичьей плоти. Но Сигизмунд вовремя взял себя в руки и удалился от мирских соблазнов, проводя досужее время в тиши книжных кабинетов и винных погребов. Тем более, что Алевтина успела к тому моменту посадить графа в долговую яму.

Сигизмунд поднял очи в гору и сомлел, а княгиня зарделась. Сенные девки, плескавшись обочь графа по-домашнему, опрометью прыснули в кусты, прикрываясь лопухами и блюдя оставшуюся с девичества честь. Кобылы же, запряженные цугом в коляску, скосившись умным глазом на непотребный и неприбранный вид Сигизмунда, испугались вида голого человека и понесли по буеракам. Княгиня вывалилась из экипажа и, кляня графа, стала месить грязь пешим порядком до ближайшего почтового тракта.

В отместку за нанесённый ей урон души и тела, госпожа Ширеметрова поведала высокосветскому обществу о порочащих графа связях с простолюдинками, приукрасив их развратными сценами из французских романов, а попутно растрезвонила и о плачевном финансовом состоянии распутника. В результате этого поноса Сигизмунду было отказано с визитами в приличные дома, состоятельные господа не подавали руки, а ближайшие помещики зачастили в гости ради утоления срамного любопытства и обмена амурным опытом.

Граф от таких потрясений слёг, а вскорости и преставился в расцвете лет от старости, не приходя в общественное сознание.

ИЗ РЕДАКЦИОННОЙ ПОЧТЫ

№ 1Глубокоуважаемый господин редактор!

Месяц назад с душевным трепетом я выслал на ваш праведный суд свой первый стихотворный опыт – балладу «Взблески на росстанях». Я свято верил, что положительная оценка этой лирической акварели таким маститым сочинителем, как вы, позволит мне оставить на литературной ниве свою глубокую и добротно удобренную поэтической мыслью борозду, способную дать обильные всходы семенам разумного и вечного, посаженным моим свежим талантом.

Однако, получив ваш непродуманный ответ, был безмерно удивлён поверхностным отношением к моему творению. Поэтому позволю освежить в вашей памяти некоторые, особо не приглянувшиеся вам строки:

«Цветёт урюк в базарный день,А под урюком чья-то тень.Мне про любовь, акын, не пой,Сегодня у меня застой.И женской раковины щельМеня уж не бросает в хмель…»Или другой кусок, не менее колоритный:«Держа в одной руке бокал,Другой в промежность я попал.И женщины горячий сокМеж пальцами на землю стёк…»

Вам это высоколобо не понравилось. Но как можно ещё яснее и доходчивее описать любовные переживания моего лирического героя? Ведь испепеляющий огонь страсти так и полыхает между строк, воспламеняя и героя, и читателя, истинного ценителя высокого слога!

А вот и апофеоз конца метаний души героя, нашедшего, наконец, следы любви на Крайнем Севере Чукотки:

«А сумрак северных широтЕщё прибавил мне забот,Пришлось на ощупь и не в тактНам совершать оральный акт.Остался песнею без словНа члене след её зубов…»

И тут вам изменило поэтическое воображение! Ведь так ясно видится: снежная мгла, неровная рысь собачьей упряжки по сибирскому тракту и признание героя в любви юной чухонке на нартах.

Могу только выразить сожаление по поводу вашей невосприимчивости к хрустальной чистоте родника народного слова. Поэтому больше читайте классиков и учитесь у населения!

Надеюсь на взаимопонимание и высылаю вам своё новое произведение – новеллу «Взблески на росстанях».

Остаюсь искренне ваш – Тихон Столбняк.№ 2Уважаемый редактор!

Я, отнюдь, не уверен в правоте ваших концепций оценки моего литературного дара. Скорее наоборот! В разгуле стихийного разума, я своей новеллой обнажил замысловатое переплетение правды жизни и духовных устремлений героев. Ведь уже в самом начале произведения ощущается могучий смысловой заряд моей вещи. Цитирую:

«После обильных снегопадов грянула весна. Подоспело время посадки злаков. Посадили и Саню. Ни за что.

В тот вечер, окончив пахать озимые и перегнав сеялку на яровые, Александр прилёг отдохнуть на дальнем сеновале. После ударного труда приятно было раскинуть сомлевшие кости по жухлой и духмяной соломе летошнего укоса. Думы о будущем урожае теснились в голове и согревали душу. Саня запел.

Скоро сон сморил работника. И приснилась ему соседка Нюра, с которой порешили они после уборки хлебов справить свадьбу и жить одним хозяйством. Жених и во сне слышал, как журчали крепкие напитки, наливаемые в стаканы гостей.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 39
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Леди в бане - Виктор Рябинин торрент бесплатно.
Комментарии