Глиномесы (СИ) - "Двое из Ада"

Зайцев громко постучал в громоздкие двери, уверенно стискивая губы меж собой в одну прямую линию. И когда ему позволили войти, шаг его чеканил глухой стук пяток об пол.

— Здравствуйте, Михаил Владиславович! Я по вопросу дипломной работы.

— Да, Сергей? — Щукин поднял взгляд и поправил очки. На Серегу он смотрел с приветливой улыбкой — как смотрят на всех любимых учеников, будь они даже безалаберными троечниками. — Вы что-то подготовили за каникулы?

— Нет. Да вы что? Я ж нормальный, — усмехнулся Серый, почесав затылок. — Нет. Я хочу писать у Добрынина. Такое можно сделать?

— Что? — Щукин аж опешил. Хоть он и сидел, но нащупал рукой возле кресла трость — чтобы было за что держаться. — Зачем тебе, Зайцев? Ты понимаешь, что вместе с руководителем тебе и тему менять придется? Илья Александрович преподает в первую очередь архитектуру.

— Да. Я уже тему себе придумал, в принципе… И понимаю, что нужно будет сменить вектор. С другой стороны, я ничего не делал все это время, так что все бросить мне легко, — засмеялся Серый. — Так что… возможность поменять руководителя будет? Вы не сильно расстроитесь? Я просто нашел себя… ну… в архитектуре. Внезапно.

— Я не расстроюсь, — вздохнул Щукин. Конечно, он расстроился — хотя бы потому, что уход дипломника был равен перерасчету часов в учебном плане и, следовательно, вычету зарплаты. Но больше потому, что до сих пор гордился своим наставничеством над самым невозможным студентом. — Написать заявление можно. Мне, как заведующему кафедрой, разобраться с твоим поздним переходом — тоже можно. Но что там по планам у Добрынина — я не знаю… На неделе попробуем решить вопрос. Это пока не согласие, — Щукин погрозил пальцем.

— Спасибо большое! — Серый чуть не прыгал на месте от восторга. — Это очень хорошо. Даже попытка — это очень хорошо. Я вам отвечаю, я за это диплом сдам прямо на пять в любом случае. Простите, что все так скомканно и вдруг. Вы должны понимать, что именно вы мне показали иные пути развития. Без вас я бы и не понял, что могу что-то, кроме живописи, — решил умаслить напоследок Щукина Зайцев.

— Да-да, конечно, Зайцев, по итогам того факультатива все уже поняли, что исправительные работы оказались для тебя неожиданно приятными… — Михаил Владиславович, улыбаясь, энергично постучал тростью по деревянному полу. — И теперь ты красуешься на нашей выставке в новом амплуа. Но это совсем не моя заслуга, верно? Впрочем, я рад, что Илья Александрович оказался хорошим воспитателем. Если он станет для тебя залогом старательности и на финише, лично я не против передать тебя ему.

— Моей мало. Я бы сам туда не пошел… Ну, как знаете, — заулыбался Зайцев и пожал руку уважаемому Щукину, прощаясь с легким сердцем. Правда, покуда Серега решал эту проблему играючи, другим приходилось туго.

— Илья Александрович, — окликнул Щукин Добрынина, когда оба они оказались на кафедре во время «окна». — Напомните мне, вы ведь доцентом у нас стали, а студентами старших курсов еще не руководили?

— Нет, — выпрямился Добрынин. Вопросу он удивился: давно уже все тонкости его предстоящей работы были решены в той или иной степени. — Так со следующего года собирался, Михаил Владиславович.

— Ну, а с этого начать не хотите? Студент у нас есть один, к вам хочет. Вернее, было их больше, как мы помним с начала этого года… Но самый желающий — один.

Илья напрягся, нахохлился немного. Была у него догадка — недобрая. Зима уже прошла, а мысли в голове все одни копошились.

— Ну и кто же?

— Так Зайцев! Променял рисование на вас. Вот, только с утра заходил. Тема у него, говорит, есть уже…

— Да вы шутите, — перебил Добрынин, нервно пригладив бороду. И сердце тут же екнуло.

— С чего вы взяли? Я вполне серьезные вещи вам говорю, — возразил Щукин. — Как вы, сможете в свой план его вписать?

— Да, смогу… — совсем неуверенно ответил Добрынин. Он пребывал в смешанных чувствах: и желание тут было, и волнение, и даже злость. — А что, дадут? Поздно ведь. Тему менять — еще куда ни шло, но руководителя…

— Уж об этом я позабочусь, Илья Александрович. Ну, мы тут все свои. Не переломимся. Вы, главное, особо сильно не распространяйтесь, чтобы шибко много желающих не обнаружилось. Одного студента я с себя еще стряхну… Ну, в общем, мне свободное время тоже не помешает… А остальные пусть на месте сидят.

Щукин заговорщицки улыбнулся, а потом спрятал взгляд в бумагах. Добрынин вскоре последовал его примеру. Словно в разложенных на столе лекциях можно было найти ответы на свои вопросы.

«Ну, Зайцев, погоди…» — думалось Илье. Его вдруг взяла обида какая-то — да и немудрено: Серега лишал покоя, снился и мечтался, и все бы хорошо — но и в реальность он теперь снова ломился даже тогда, когда не ждут. Все, чего хотелось теперь — затаскать мальчишку с дипломом, чтобы спать не мог. А там уж видно будет, насколько сильна их тяга…

К беде или к счастью, но Щукину все же удалось договориться о переводе Сереги к другому научному руководителю. В пятницу он уже писал заявление. А на понедельник, ставший по какой-то негласной традиции днем встреч с Добрыниным, была запланирована первая консультация.

Илья ждал в своем скромном углу в дальней части кафедры. Он напустил на себя привычный расслабленный вид и мягко гладил бороду, уткнувшись взглядом в новенький учебник по архитектуре из тех, что заказали на этот семестр, но в действительности чувствовал себя так, будто сидит в окопе и ждет, когда наконец пройдет бомбежка. Рядом был Щукин — какая-никакая опора, но прикрытие ненадежное, да еще преподавательница истории искусств, которую в эту самую минуту осаждали ее студенты. Это значило, что Зайцев будет вести себя хотя бы скромнее, чем возможно, и совершенно точно не будет никаких лишних разговоров. Но — все равно.

«Не стоило писать ему в Новый год, не стоило, — думал Добрынин и хмурился — как будто бы учебником был недоволен. — Дурак я, дурак, а теперь-то на свежую голову с ним как…»

— О! Илья Александрович… — встрепенулся Щукин, а дверь кафедры негромко хлопнула. Зайцев. Вошел и теперь неумолимо двигался между тесно расставленных столов и стульев прямо навстречу — ледокол какой-то. Добрынин машинально подкрутил ус, отложил учебник и выпрямился.

— Добрый день, Илья Александрович! — улыбнулся Серега и сел на свободный стул перед столом преподавателя, устроив рюкзак у себя на коленях и обняв его обеими руками. — Так… С чего там начинают? С темы? Я выбрал две, вот хотел посоветоваться, типа… Я бы хотел спроектировать тату-салон. Или художественную галерею. Как вы к подобному относитесь? — спросил Сергей и заискивающе посмотрел на преподавателя.

Странно, но вел себя нерадивый студент лучше обычного. Его поза была прямой и не излишней, он чуть подавался вперед, словно был крайне внимателен, и даже перестал давить дурацкие ухмылки. Ни на что не намекал. Никуда не смотрел. И, возможно, такая разительная перемена могла насторожить еще больше. Илья и насторожился. Но поводов для паники не было — а значит, моментом следовало пользоваться.

— Идея с тату-салоном, мне кажется, тебе будет более интересна как проект. Да и можно хорошо поработать с интерьером… — мгновенно подхватил он. — Потому что в таких салонах они призваны отражать субкультуру, но порой имеют отталкивающий вид, верно? А ты поработаешь как дизайнер. Сделаешь татуировку продаваемой за счет грамотной презентации салона. Так?

— Да. Или, возможно, смогу повысить привлекательность салона за счет более адаптивного дизайна. Ведь обычно люди обходят стороной их и побаиваются. Ну, к слову, вот здесь вопрос… Уместно ли будет разрабатывать проект на основе самостоятельного здания… Или же можно взять за основу какое-нибудь старое и проектировать по его костяку? Ибо именно тату-салоны частенько находятся в таких местах, — Серый задумчиво возвел взгляд к потолку. — А по поводу стилистики, сначала я задумывался над чем-то более современным и по́стовым. А потом решил, что было бы круто интегрировать тематику тату в старое здание. И стили смешать постмодернизма, минимализма и, допустим, помпезного русского барокко? Мне кажется, это невероятное сочетание.