Не вспомню - Джессика Броуди

Потом до меня внезапно доносится хруст.

Я замираю на месте, задерживаю дыхание и оборачиваюсь к двери, но никого не вижу.

Адреналин в моей крови достигает предельной концентрации, но я чувствую удивительное спокойствие. Мне просто нужно хорошенько просчитать свой следующий ход. Необходимо…

Крупная тень неожиданно падает из зияющей в потолке дыры. Это человек, который ловко приземляется на обе ноги. Мужчина тоже одет во все черное. Он такой же гигант, как и его напарник, но кожа у него гораздо темнее. На лице она кажется шершавой, как доски, которыми обшиты стены старого амбара. И хотя оно не обезображено уродливым шрамом, страха оно наводит не меньше.

«Мне следовало быть сообразительнее, – думаю я, когда он начинает приближаться. – Они не действуют в одиночку».

Я хочу вступить с ним в схватку. Мною владеет твердое желание постоять за себя и защититься. Я чувствую позыв первой напасть на него, обрушиться, нанести удары руками и ногами, но что-то мешает мне начать действовать. Словно некая странная сила сковывает изнутри. И какие бы команды ни посылал в конечности мозг, мое тело воспринимает только одну из них – снова бежать.

Но вот только такой возможности мне уже не дают.

Только я поворачиваюсь, чтобы броситься прочь, как мощная рука обхватывает меня за шею. Я борюсь, но совершенно безрезультатно. Потом периферийным зрением я замечаю, что кто-то еще входит в амбар и направляется к нам.

– Отличная работа, – с небрежным кивком говорит новоприбывший мужчине, который держит меня с силой стальных обручей.

Я стараюсь повернуть голову, чтобы разглядеть его. И когда это удается, по моей спине пробегает холодок.

Это тот самый рыжеволосый мужчина, которого я совсем недавно видела в кафе. Он расплатился за мою еду.

Я открываю рот, чтобы закричать, но не в состоянии издать ни звука. В шею мне упирается какой-то предмет. Холодный и гладкий, похожий на нечто металлическое. Я слышу негромкое жужжание. Мое тело обмякает, а потом все проваливается в черноту.

Глава 23

Что есть человек?

Меня приводит в чувство громкий звук клацающего металла. Я сижу совершенно прямо на стуле. Голова кружится, как тем утром в больнице, когда Кияна заставила меня выпить таблетки для сна. У меня смыкаются веки, но потом я все же с усилием открываю глаза.

Кто-то привстал на колени у моих ног. Я чувствую холод металла на коже своих лодыжек и запястий. Пытаюсь двигаться, но моя левая нога накрепко притянута к чему-то – вероятно, к ножке стула – и руки тоже скованы.

Я слишком слаба и растеряна, чтобы бороться. К тому же, у меня сразу возникает ощущение бесполезности борьбы. Она ни к чему не приведет.

Мужчина рядом со мной распрямляется во весь рост, и я узнаю знакомую рыжеволосую голову.

Вот теперь я начинаю брыкаться. С силой проверяю на прочность металлические оковы. И, к своему удивлению, обнаруживаю, что моя правая нога совершенно свободна, и в какой-то момент вскидываю ее достаточно высоко, чтобы ударить его по лицу. Он уклоняется, иронично усмехается, а потом пристраивается на корточках, но уже слева от меня.

– Что вы делаете?

– Снимаю это с тебя, – отвечает он словно нехотя.

Я смотрю вниз и вижу пару крепких металлических наручников, валяющихся на полу рядом с моими ногами.

– Но как же… – Я осматриваю амбар в поисках того, кто на меня напал. Или, если точнее, тех, кто меня обездвижил.

И вижу тела двух крупных мужчин, распластанные на полу в дальнем углу амбара.

– Они… – Я тяжело сглатываю, прежде чем закончить вопрос. – Они мертвы?

– Нет, – отвечает рыжеволосый, снимая вторую пару наручников. Я делаю круговое движение теперь уже левой ногой. – Просто временно нейтрализованы. Деактивированы.

Он показывает мне небольшой цилиндрический предмет с серебряным острием на одном из концов.

– Они использовали это же оружие, чтобы обездвижить тебя.

– Деактивированы, – повторяю я, отмечая про себя необычный выбор слова.

Рыжеволосый человек снова встает на ноги.

– Человеческий мозг – сложнейшая штука. Но о нем многое удалось узнать за последние сто лет. В том числе и о том, как им манипулировать.

Он зажимает цилиндр между большим и указательным пальцами и вновь демонстрирует его мне.

– Это называется модификатором. Понимаешь, в работе мозга большую роль играет электричество. Модификатор всего лишь направляет электрический импульс в нервную систему, и она переводит мозг в режим сна.

Он кивком указывает на неподвижные тела двух мужчин. Один из них лежит на боку, и его нога неловко подвернута под другую. Левая рука вытянута вдоль торса.

– Оба очухаются и будут как новенькие через каких-то полчаса, однако даже не вспомнят, что с ними случилось.

– Но почему? – недоуменно спрашиваю я. – Мне казалось… То есть я думала, что вы с ними заодно.

Рыжеволосый качает головой, убирая устройство в карман.

– И да и нет. Это… довольно сложно. Но, вероятно, можно сказать, что мы все здесь по одной причине.

– И что же это за причина?

Рыжеволосый смеется, словно я задала глупейший вопрос.

– Ты, разумеется.

И хотя я ожидала это услышать, мне сейчас очень хочется, чтобы он сказал что-то еще. Даже неважно, что именно.

Я смотрю на тела, обращая особое внимание на мужчину с более темной кожей – того, кто спрыгнул через прореху в крыше и схватил меня.

– Мне хотелось сразиться с ним, – говорю я задумчиво. – Всерьез хотелось. Но я не смогла. Это было как… Даже не могу объяснить. Словно я запретила напасть на него себе самой.

– Боюсь, это целиком моя вина, – говорит он, вздыхая.

– Ваша вина? – Мое удивление безгранично.

– В твою ДНК внедрен инстинкт бежать. Но не сражаться.

– Что? – Я смотрю на него непонимающе.

– Поначалу я хотел дать тебе обе возможности, чтобы ты по крайней мере смогла защищаться, но мой запрос по этому поводу был отвергнут. Существовало опасение, что, если ты будешь наделена еще и бойцовскими импульсами, то при твоей силе это может создать в дальнейшем немалые проблемы, если тебе придет в голову… – Он ухмыляется. – Скажем так, если тебе придет в голову взбунтоваться.

Я смотрю на него совершенно ошеломленная, ничего не понимая. Его слова для меня абсолютно непостижимы.

– И тогда, – продолжает он, не замечая моей растерянности, – я решил, что лучше будет наделить тебя просто инстинктом к бегству. Чтобы ты могла благополучно скрыться в любой опасной ситуации. Вот почему ты, вероятно, чувствуешь неодолимое желание бежать, стоит столкнуться с чем-либо угрожающим.

Я почти лишилась дара речи. Кажется, мой язык слишком велик для рта. Но потом я едва слышно выдавливаю вопрос:

– Кто вы такой?

Он отводит взгляд, словно стыдясь чего-то. Потом глубоко вдыхает и отвечает:

– Я тот человек, который сделал из тебя то, что ты есть.

Что я есть!

А не кто.

От осознания той страшной пропасти, которая разделяет смысл двух этих простых слов, я содрогаюсь всем телом.

– И что же именно я представляю? – Мне мгновенно вспоминается обрывок разговора Хезер и Скотта, подслушанного незадолго до ухода из их дома. …Возникает ощущение, что она… Что она робот какой-то. – Я человек? – Вопрос вырывается у меня прежде, чем мое дыхание перехватывает.

Он вздыхает так, словно из всех многочисленных вопросов именно этот он и страшился услышать.

– Если отвечать кратко, то да.

– Но только если кратко? – спрашиваю я в ужасе.

Рыжеволосый склоняется, чтобы снять оковы с моих рук, а потом прислоняется спиной к ржавому железному шкафу, который, кажется, был оставлен здесь за ненадобностью много лет назад.

– Понимаешь, – говорит он будто нехотя, – это не так просто, как тебе представляется.

Я хмурюсь и мотаю головой.

– Не понимаю. По-моему, я задала прямой и несложный вопрос.

– Тогда позволь мне самому спросить кое о чем, – начинает он, немного подумав и скрестив на груди руки. – Если человек – предположим, мужчина – теряет в аварии руку или ногу, которую ему заменяют хорошо сделанным протезом, то есть искусственной рукой или ногой, он остается человеческим существом?

Я потираю пальцами кисти рук. Браслеты наручников оставили на них покрасневшие отметины, в том числе и вокруг татуировки, которая сейчас заметно побледнела.

– Да, конечно.

Мой собеседник кивает.

– А если он лишается всех конечностей и получает взамен четыре протеза – две руки и две ноги? Он по-прежнему человек?

– Ну да, – пожимаю плечами я.

Он кривит рот, отчего его борода начинает топорщиться.

– Хорошо. Теперь предположим, что он слепнет, и его глаза заменяют миниатюрными камерами, которые посылают в мозг сигналы, дающие ему представление о том, что он видит. Он все еще человек?