Не вспомню - Джессика Броуди

Чтобы скрыть смущение, я начинаю смеяться.

– Простите, – поспешно добавляю я. – Мне вовсе не хотелось…

Но улыбка не сходит с лица мужчины, даже становится еще шире.

– Все в порядке, Сейра. Ты права. Мне в самом деле не помешает отоспаться.

– Что ж, – говорю я, чувствуя себя крайне неуютно во всей этой ситуации, – мне остается только еще раз поблагодарить вас.

Потом поворачиваюсь и быстро выхожу наружу, испытывая жгучее желание выбраться оттуда как можно скорее.

И только уже почти миновав парковку, я внезапно с полной ясностью осознаю смысл его слов.

Все в порядке, Сейра.

Сейра!

Точно так же называл меня Дзен.

Это сокращение от имени Сейрафина.

Я сразу же останавливаюсь и хочу вернуться в кафе, но меня ослепляет яркая вспышка слева. За ней следует вторая. И еще, и еще одна.

– Вайолет! Вайолет! – зовет меня кто-то. – Посмотрите сюда!

Я медленно оборачиваюсь, чтобы оценить серьезность новой угрозы. Пока я вижу всего нескольких репортеров, но с каждой секундой их становится больше. Белый микроавтобус с надписью «Новости в 9» на борту останавливается посреди парковки, из него выскакивает мужчина с телевизионной камерой на плече и спешит в мою сторону.

– К вам хотя бы частично вернулась память? – спрашивает один из журналистов.

– Вы удовлетворены тем, как авиакомпания проводит расследование причин катастрофы?

– Вы планируете подать против них иск?

Включается огромная лампа на высокой треноге, освещая всю территорию стоянки и окончательно ослепляя меня.

Я моргаю, закрываю глаза руками, чтобы снова обрести способность видеть что-то помимо белого сияния.

И лихорадочно ищу путь к бегству.

Передо мной уже выросла буквально стена из репортеров, а слева отступление преграждают слишком густые заросли. Поэтому лучше всего будет броситься вправо, в сторону главной дороги. Я уже разворачиваюсь и готовлюсь бежать, но меня останавливает странное покалывание в области левого запястья. Потом кожа на нем начинает пульсировать и становится горячей на ощупь. Как это было в супермаркете, когда я случайно подставила свою татуировку под сканер кассира.

Это не татуировка, – слышу я вновь голос юноши. – Это устройство слежения.

Повернув голову, я вижу рослого и мускулистого громилу, стоящего на тротуаре напротив меня. Его лицо обветрено и помято, как та пожелтевшая бумажка, что лежит теперь в мусорной корзине. Он одет во все черное – в черную водолазку и широкие черные брюки, заправленные в высокие черные башмаки на шнуровке. Он мог бы почти полностью раствориться во мраке ночи. У него очень короткая стрижка. Черный зловещий ежик на голове. Пугающий шрам рассекает всю левую сторону лица, проходя ото лба поперек глазницы и заканчиваясь на подбородке. При одном его виде мороз продирает по коже.

Его темные, глубоко посаженные глаза изучают меня с головы до пят. Оценивая. Рассчитывая.

У меня снова возникает жжение в запястье, а некое миниатюрное устройство в его руке издает при этом чуть слышный звуковой сигнал. Он бросает на него беглый взгляд, а мне отчетливо видно, как ломается темно-розовая линия шрама, когда на его губах появляется торжествующая улыбка.

Глава 22

Во мраке

Я слышу голос. Он велит мне бежать. Более того, он почти кричит мне об этом. И я не теряю ни секунды, чтобы понять, кому он принадлежит. Просто подчиняюсь команде.

Передо мной уже толпа, а справа тот жуткий человек. Поэтому я резко разворачиваюсь на месте и делаю рывок к зарослям. Мои ноги двигаются быстрее, чем когда-либо прежде. Они словно рады происходящему, будто наконец могут выполнить свое истинное предназначение. Кажется, их только что освободили из долгого плена.

Кусты и деревья растут очень густо, но я виляю между ними и подныриваю под ветви с необычайной легкостью. Мое тело знает, что ему делать, без участия мозга.

Позади слышны шаги. Не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто меня преследует. Я чувствую его присутствие за спиной. Но с каждой секундой его топот становится все тише. Ему явно нелегко бежать со мной в одном темпе.

Усталости я не чувствую, но понимаю, что не смогу бежать бесконечно долго. Необходимо что-то предпринять.

Примерно в миле передо мной лес заметно редеет. Там его пересекает скоростное шоссе. Мне уже слышен рев двигателей летящих по нему автомобилей. И, склонив голову чуть ниже, я пытаюсь еще более ускорить свой бег.

Ветер бьет мне в лицо. Ветви хлещут по рукам. Сухой валежник потрескивает под ногами.

Менее чем через две минуты я уже у шоссе. Оно гораздо шире, чем улица, по которой я дошла до кафе. Думаю, это его Хезер называла автомагистралью. Тело велит мне продолжать движение, но на этот раз мозг тоже посылает команду: остановиться и понять, как движется транспортный поток. В результате побеждает мышечный импульс, и я снова бросаюсь вперед. Мои ступни касаются бетонного покрытия как раз в тот момент, когда справа из-за поворота появляется огромный грузовик. Заставив себя ускориться до предела, я успеваю промчаться перед ним. Его передний бампер минует меня в каком-то дюйме. Я даже слышу свист воздушного потока за спиной, когда он проносится мимо.

Водитель машинально реагирует на нечто мелькнувшее впереди: он резко и сильно жмет на педаль тормоза. Раздается душераздирающий скрежет покрышек по дорожному покрытию. Я замедляю бег и оглядываюсь как раз в тот момент, когда фуру начинает заносить и клонить на бок. Сила инерции чересчур велика при столь внезапной остановке. Грузовик опрокидывается, но продолжает скользить, высекая из бетона снопы искр, а потом замирает, перегородив обе полосы шоссе.

Легковой автомобиль стремительно приближается с противоположной стороны, и остановиться вовремя у него нет никакой возможности. Он врезается прямо в бензобак тягача. Оба водителя едва успевают выбраться из кабин, когда их машины охватывает пламя. И почти тут же еще три автомобиля чудом избегают аварии.

Я взбираюсь на небольшой холм и стою, окаменев от ужаса при виде последствий столкновения. Все это выглядит пугающе.

О нет! Пожалуйста, пусть это будет всего лишь ночным кошмаром.

Пусть я сейчас проснусь!

Но ничего подобного не происходит. Все случилось наяву. Все предельно реально.

Знакомое уже чувство вины резью отдается внизу живота. Боль намного сильнее, чем в прошлый раз, когда все, что я натворила, – это удрала из дома в пять часов утра. Горечь комом поднимается к горлу, и я уже не могу сдерживать тошноту. Согнувшись, я даю кислой жидкости исторгнуться изо рта в поросшую травой землю.

Она слегка отдает вкусом жареного сандвича с сыром.

Как только приступ проходит, я поспешно распрямляюсь и снова осматриваю местность позади себя. Я вижу, как мой преследователь выбегает из леса с противоположной от магистрали стороны. При виде аварии он замирает на месте, чтобы быстро оценить масштабы происшествия.

В татуировке на моем запястье снова ощущается зуд. Возникает пока еще чуть заметное жжение.

Я смотрю на нее, а потом снова на него. Он тоже медленно поднимает взгляд, устремляя его сначала поверх столкнувшихся машин, потом вдоль склона холма и, наконец, находит меня. И хотя дистанция между нами все еще очень велика, а ночь пронизывает только бледный свет луны, мы смотрим друг другу в глаза.

И он прищуривается, когда видит перед собой цель.

Меня.

Он снова бросается бежать, лавируя между обломками металла, разбросанными по дороге. На мгновение его полностью скрывает густой дым, но уже через долю секунды я снова вижу его уже по другую сторону шоссе. Он останавливается, чтобы откашляться, а потом бросается вверх по склону.

Издав короткий стон, я снова обращаюсь в бегство.

Трудно понять, как это у меня получается. Почему я так быстра, так легконога.

Ясно только, что и это за пределами нормы. Пусть я страдаю амнезией, но такие вещи понимаю.

Вскоре передо мной открывается большое поле. Сквозь тьму ночи я замечаю какую-то постройку у дальнего его конца. Если быстро добраться до нее, мне, может, удастся там спрятаться. Хотя бы ненадолго, чтобы успеть все обдумать.

И я позволяю ногам нести меня с максимальной скоростью, на которую они способны. Темное поле я миную так, что оно запоминается одним размытым пятном. Вот и строение, с виду напоминающее заброшенный амбар, который к тому же частично сгорел. Я проскальзываю внутрь, стараясь не обращать внимания на отвратительную вонь от разлагающихся тушек мертвых мелких зверьков.

Добрая половина крыши отсутствует. Оставшуюся часть поддерживают несколько уцелевших, покрытых сажей деревянных опор. Сломанные и проржавевшие металлические инструменты разбросаны по полу посреди обширного и сырого помещения. Я медленно переступаю через них, осторожно передвигая ступни по неровной земляной поверхности и подыскивая для себя подходящее укрытие.