Жар твоего тела - Лилия Орланд

В чём дело? Прошло уже восемь минут, а Надежда так и не ответила на моё сообщение. Она тоже долго подбирает слова?

Я вновь почувствовал холодное прикосновение зарождающейся паники.

Нет, нет, она непременно ответит. Ведь вчера ей понравилось так же сильно, как и мне.

Но спустя ещё десять минут я понял, что где-то ошибся. Надежда мне не ответит. И я не понимаю почему…

27. Надежда

Весь день прошёл как в тумане. Я была очень зла. Нет, не так.

Я БЫЛА ОЧЕНЬ ЗЛА.

Он, значит, снова хочет встретиться со мной. А моё мнение его интересует вообще? Ну конечно же, нет. Кто я такая, чтобы интересоваться, что об этом всём думаю?

Я почти не осознавала, чем занималась, какую работу выполняла. Делала всё по инерции, на автомате. А в голове только и крутились мысли о Льве. Точнее о козле. Да, самом настоящем козле, который почему-то считает, что мной можно крутить как той марионеткой. Стоит только дёрнуть за ниточку, и я тут же раздвину ноги.

Это ж надо додуматься – прислал мне смску. А почему не письмо в конверте? Или, ещё лучше, отправил бы почтового голубя.

Почему-то после этой злополучной смс я рассердилась ещё больше, чем вчера, когда он ушёл, попользовавшись мной.

– С тобой всё в порядке? – встревоженный голос Эммы привёл меня в чувство.

Оказывается, я только что разломила пополам карандаш, и даже этого не заметила.

– Да, всё нормально, просто задумалась, – выбросила обломки в корзину и подняла глаза на начальницу.

Она смотрела на меня с прищуром, словно подозревая что-то, пыталась прочитать мысли по выражению моего лица. Надеюсь, у неё не получилось.

– Ну-ну, – многозначительно произнесла Эмма и проследовала мимо моего стола к себе в кабинет. И только когда за ней закрылась дверь, я заметила, что всё это время задерживала дыхание.

Ну вот совсем расклеилась. И чего так распереживалась? Да, гордости нанесён некоторый урон. Но это ж не смертельно. Через пару месяцев я и думать забуду об этом неприятном инциденте.

Хотя объективности ради нужно сказать правду – сам инцидент был приятным, а вот потом…

Но в любом случае нужно успокоиться и взять себя в руки. В конце концов, ничего страшного не произошло. Подумаешь, гордость пострадала немного.

Было уже почти шесть часов, и я начала собирать вещи. Бросила телефон в сумочку, но перед этим проверила, нет ли новых смс. Их не было.

Почему-то почувствовала укол разочарования и тут же рассердилась на себя. Ну уж нет, я себя уважаю. Я себя, как говорится, не на помойке нашла.

Но дверцу тумбочки закрыла резче, чем собиралась. Она громко хлопнула.

– Ты чего тут буянишь? – сразу вслед за вопросом меня заключили в кольцо крепких мужских рук.

Я подалась назад и прижалась спиной к груди Макса. Вдохнула его аромат. Но не почувствовала и толики того волнения, что испытала буквально вчера с другим мужчиной.

Ну вот почему всё в жизни так несправедливо устроено? Когда я была без ума от Грушевского, он на это плевал с высокой колокольни. А теперь, когда на горизонте появился другой, Максу немедленно захотелось начать со мной всё с начала. А с колокольни на меня плюёт уже Лев.

Отстранилась, высвободившись из объятий Грушевского.

– Я ухожу домой, – сказала, не глядя на него.

– Я тебя подвезу, – ухмыльнулся он.

Вот же настырный гад.

– Макс, я устала сегодня…

– А как же театр? – у него был голос коварного обольстителя, решившего соблазнить невинную девственницу.

– Театр? – тут же среагировала я.

– Да, театр, – теперь, сумев привлечь моё внимание и вызвав интерес, Грушевский играл со мной как кошка с мышью.

– Какой ещё театр, Макс?! – я повысила голос и тут же бросила испуганный взгляд на дверь Эмминого кабинета. Начальница ещё не ушла. Если увидит меня с Грушевским-младшим, завтра не избежать нотаций по поводу старых грабель. – Пойдём, расскажешь по дороге.

Я потянула Макса к выходу из офиса. Он не сопротивлялся, только улыбался широко, заставляя меня гадать, что же этот интриган задумал.

– Ну рассказывай, в чём заключается твой хитрый план? – в лифте я повернулась к Грушевскому лицом, намереваясь разузнать подробнее об оговорке по поводу театра, к которому благодаря дедушке питала нежную привязанность.

Но Макс меня переиграл. Не дав даже опомниться и набрать воздуха, он прижал меня к стене кабины, вжимаясь своим телом, и начал целовать.

Страстный поцелуй и то, что упиралось мне в бедро, говорили о серьёзности его намерений. На какое-то мгновение я забылась, растворяясь в резких страстных прикосновениях.

А потом двери открылись, впуская сотрудников пятого этажа, также спешивших домой, и Макс отпрянул. Отвернулся от меня. Кабина заполнилась людьми, а я оказалась за их спинами. Ноги отказывались держать обалдевшее тело. Так и хотелось сползти на пол – отдохнуть и отдышаться.

Этого я совсем не ожидала. Ведь уже успела позабыть и об обеде, и о своём согласии снова начать встречаться с Максом.

А у него, как оказалось, весьма серьёзные намерения по отношению ко мне. Хочу ли я снова быть с ним? У меня не было ответа на этот вопрос. Мне нужно было остаться одной и как следует обдумать сложившуюся ситуацию.

Но, как и следовало ожидать, Грушевский не собирался давать мне это время. Ведь я могла передумать. Поэтому он пёр напролом.

Мы вышли на улицу, и я вдохнула наполненный теплом воздух. С этими кондиционерами совсем забываешь, что уже почти настало лето.

– Прошу, – Макс отвёл меня на парковку и открыл дверь своей машины с пассажирской стороны.

Я с сомнением взглянула на него, но предложение приняла. Не хотелось сейчас ехать на метро. Пусть довезёт до дома, а дальше уж посмотрим.

– Я достал билеты на «Иоланту», – между прочим сообщил он по дороге. И даже на меня не взглянул, чтобы увидеть реакцию.

«Иоланта»… Да я даже мечтать не могла попасть на неё. Хотя и звонила в кассу несколько раз, надеясь, что кто-то вдруг передумал и сдал билет.

Расписание гастролей Мариинского театра было утверждено год назад. Тогда же и раскуплены все билеты.

Когда мы с дедушкой в детстве ездили в Питер, он водил меня в Мариинку слушать оперу. Давали как раз «Иоланту», с которой и началась моя любовь к Чайковскому.

Я и не думала, что Макс изучил меня так хорошо за то недолгое время, что мы провели вместе. Надо отдать ему должное – ухаживать за