Журнал «Вокруг Света» №06 за 1972 год - Вокруг Света

Через шестьдесят часов после торпедной атаки выжившие были подобраны португальским судном. Всего удалось спасти сто девяносто два человека, причем многие из погибших стали жертвами акул.

Естественно, такие истории подрывали дух тех, кто сражался в воздухе или на море. Вот почему многие военные лаборатории мира принялись искать действенные средства защиты от акул. В конце концов исследовательская лаборатория военно-морских сил США предложила небольшую квадратную таблетку, смесь двадцатипроцентной уксуснокислой меди и восьмидесятипроцентного сильного темно-пурпурного красителя. Их соединяло вещество, легко растворяемое в воде. Такие таблетки раздавали всем воевавшим на море и над морем, и они, несомненно, придавали мужество людям.

Мы испытали этот «антиакулин» во время погружений около рифа Шаб Араб в заливе Таджура, где встречаются Красное море и Аденский залив. Под воду опускали две клетки лицом друг к другу. В первое утро было немного акул. В молочной толще показались силуэты черноперых акул длиной побольше метра. Как только они подошли поближе, мы пустили привязанную на ленте таблетку «антиакулина». Растворяясь в воде, краска расходилась клубами, которые течение медленно уносило вдаль. Через несколько минут я увидел шесть длинных, гибких силуэтов, которые шли по следу красителя, как собака идет на запах жареного мяса. Это были крупные песчаные акулы, они извиваются в толще воды, словно змеи. Акулам явно ничуть не мешал «антиакулин», который стоял в воде иссиня-черным туманом.

Через какое-то время мы поставили второй опыт. Перед тем как войти в воду, Кьензи приготовил так называемый «сандвич». Вскрыв брюхо нескольким только что пойманным рыбам, он засунул внутрь по таблетке «антиакулина» без обертки, потом обмотал их концом длинной бечевки. На этот раз я спускался по трапу в море очень осторожно, потому что вокруг судна кружили две явно возбужденные альбимаргинатус длиной около двух метров. Когда глядишь на эту акулу анфас, не остается ничего от ее обычной красоты и некоторой щенячьей грации. Я видел только острые морды и широко расставленные глаза.

По моему знаку Кьензи бросил в воду «сандвич». Вокруг него тут же расплылось чернильное облако, скрыв от моих глаз рыбу. Акула поменьше прибавила скорость, рывком отошла от облака, затем вернулась, прошла его насквозь и вынырнула с другой стороны с «сандвичем» в пасти. При каждом судорожном движении из жабр акулы вырывались большие фиолетовые облака. Наконец ей удалось перекусить лесу, и хищница ушла, оставляя за собой два облака пурпурной краски. Я не мог удержаться от несколько неестественного смеха, камера в моих руках так и запрыгала вверх-вниз. Придется начинать все сначала, я понимал это, но уж очень смешная была картина — облака вещества, призванного отпугивать акул и спасать людей от ее пасти, вырывались из жабр хищницы, словно дым из плохо отрегулированного мотора!

Единственно, чем можно было утешиться, так это тем, что уксуснокислая медь отнюдь не улучшает пищеварения акул.

Во многих лабораториях, а также на борту «Калипсо» были испытаны самые различные химические соединения, но ни одно из них не дало надлежащего эффекта. Возможно, они действуют иногда на какие-то виды акул, но проведенные опыты не позволяют сделать точного заключения. Что до американского «антиакулина», то его мы проверяли часто, во всех наших плаваниях, в самых различных условиях — пока без успеха.

До сих пор для защиты купальщиков на пляжах были испытаны два вида ограждений. Одно из них, проверенное в Австралии, представляет собой электрическое поле между двумя электродами — один подвешивается на буях у самой поверхности воды, другой прижимается грузами ко дну. Этот способ дает приличный эффект; было отмечено, как поле либо парализует акул, либо заставляет их отступить. Однако власти не сочли его удовлетворительным. Во-первых, такая установка очень дорога, во-вторых, она все же не дает полной гарантии.

Применялось и другое ограждение — из мелких пузырьков воздуха. Много лет даже считали, что оно и есть окончательное решение. Однако опыты доктора Перри Джильберта показали ненадежность этого способа.

В бассейне он помещал по ту сторону ограждения раненую рыбу; уже через несколько секунд акулы проходили сквозь барьер и набрасывались на добычу.

Окончание следует

Жак-Ив Кусто, Филип Кусто

Перевел Л. Жданов

Судьба короля

Это было в конце двадцатых годов. Я был совсем еще молод и служил на старом довольно крупном по тем временам зерновозе, принимавшем в свои трюмы почти четыре тысячи тонн груза. Как четвертый помощник капитана, я выполнял штурманские обязанности и ведал грузами. Поэтому и должность моя именовалась «суперкарго». Это по-английски, а в прямом переводе означало «над грузом».

Возили мы в порты стран Ближнего Востока и Запада Европы пшеницу и кукурузу, а обратными рейсами всякую технику.

Не раз нас трепало в Бискайском заливе. Наш тупоносый зерновоз, отчаянно дымя, взлетал на десятиметровой высоты штормовых волнах — вот-вот развалится. Но машина исправно выгребала, и лютая Бискайка оставалась за кормой.

Океанский шторм даже для нынешних огромных теплоходов не шутка, но меня неизмеримо больше донимала другая беда: наше судно, имевшее деревянную обшивку, было огромным питомником крыс. Их на пароходе были не сотни и не тысячи, а несметное множество. Крупные, сильные, откормленные экспортным зерном, они, пожалуй, полагали себя настоящими хозяевами судна, а нас жалкими и беспомощными врагами их крысиного королевства.

Капитан считал меня неплохим штурманом, но за крыс ругал сурово и каждодневно:

— Думать не хотите, юноша! Секстаном «шарик» ловить и курс прокладывать — не больно хитрое дело. А как суперкарго? Вы же фактически не над грузом, а над крысами! Суперрэт!

Мне даже снилось это грохочущее «р» капитанского голоса в сотворенном им термине «суперрр-рэт»! За несколько рейсов я стал заправским крысоловом. Матросы втихомолку величали меня супер-крысом, но сочувствовали и помогали как могли. В Одессе во время загрузки в Иностранной гавани кукурузой мы наловили в порту в городе несколько десятков кошек, набили ими одну из подшкиперских кладовых. А только вышли за Воронцовский маяк, всю эту отчаянно мяукавшую голодную свору выпустили в трюмы.

Всю ночь оттуда, доносился пронзительный кошачий визг. Видно, битва с крысами была жестокой. А утром от всей кошачьей армии мы обнаружили лишь несколько клочков шерсти. Боцман, качая лысой головой с подковой жидких седых волос, даже с некоторым уважением промолвил:

— Вот это расправились. Всех пожрали. А шерсть собрать, так мне плешь не покроешь.

Во время следующей погрузки — под херсонским элеватором — я достал в управлении порта двадцать отличных больших крысоловок, которые один береговой матрос ловко мастерил из прочной стальной проволоки. В задней стенке проволочной клетки — дверца для вытряхивания за борт «улова», а в передней — узкий туннель, который внутри заканчивается венчиком проволок, заточенных, как иглы. Внутрь проскользнуть легко, но наружу гибкие иглы не пустят. В клетке под потолком лакомая приманка — ломтик сала. Это, конечно, повкусней пшеничных и кукурузных зерен.

Каждое утро из новых ловушек матросы вытряхивали в волны не меньше сотни крыс. Но количество их на пароходе не уменьшалось. Население их плавучей державы неуклонно росло.

— А если отраву раскидать? — спросил меня третий механик, недавно переведенный с пассажирского «Пестеля». — У нас так делали.

— Так то на пассажирском, — уныло ответил я. — А у нас зерновоз. Если мы импортерам будем доставлять зерно с дохлыми крысами? Скандал. По инструкции у нас не положено никакой отравы. Год назад нас ставили на окуривание. Серу жгли в трюмах. Всю живность уничтожили. А в Генуе не уследили, их с элеватора набежало черт знает сколько.

Несколько дней третий механик не обращался ко мне со своими советами, но, когда мы после Гибралтара двинулись по Атлантике, остановил меня на палубе и почти шепотом произнес:

— Пошли в машину. Покажу штукенцию — закачаетесь.

В машинном отделении, как обычно, мерно посапывала, вздыхала и причмокивала наша «старуха тройного расширения». На верстаке за машиной стояла «штукенция». Это был сделанный из двух проволочных крысоловок коридор, похожий в миниатюре на те, по которым на арену цирка выпускают львов. Пол у этого сооружения поблескивал узкими поперечными пластинками из красной меди. Рядом стоял ящик с приборами неведомого мне назначения.

— Вот! — гордо сказал третий механик. — Новейший электрокрысобойный аппарат. Устанавливается наклонно. Крыса на приманку забегает в коридорчик, замыкает лапками контакты и, убитая, скатывается в ящик. А может, так установим, чтобы она сразу за борт падала? Скажете, не высокий класс?