Измперение инкогнито - Эдуард Пак

При постройке Шарун Зиндана — подземной тюрьмы под замком эмира, посчитали нецелесообразным тратить столь дорогую магическую энергию на сооружение волшебных светильников, поэтому шахта освещается лишь чадящими и брызгающими маслом факелами, тусклый огонь которых постоянно поддерживали тюремные служащие, не давая им погаснуть ни днем, ни ночью.

Но даже огромное количество жира и масла, уходящее на освещение, все же было дешевле. Факелы располагались довольно далеко друг от друга, поэтому имелось множество неосвещенных мест, пугающих и будоражащих воображение.

Отвратительный запах стоит в воздухе, пахнет чем то кислым, несвежим и пыльным, запахом немытых тел и испражнений. Этот запах появился тут вскоре после того, как первые невольники прошагали по тогда еще новым ступеням и так и не выветривался и не выводился ни довольно частыми уборками, ни посредством магии. Грамотно устроенная вентиляция ни сколько не помогает — постоянный подток сухого и теплого воздуха не справляется даже с укоренившейся здесь сыростью, он лишь добавляет свою лепту в жуткую атмосферу, сложившуюся в этих застенках, выдувая странные звуки из всех щелей, звуки напоминающие стоны несчастных, отдавших здесь душу, оставивших на пороге неволи все свои сокровенные мечты и чаяния, испустивших здесь дух.

— Опять, опять эти подземелья, я чувствую себя паршивой подземной крысой — скрипит, словно несмазанное колесо, недовольный старческий голос.

— Что-то к старости ты стал необычайно ворчлив — слышится другой голос, более твердый и властный.

— О мой господин, эти слова не предназначались для ваших ушей — испуганно отвечает первый — это просто мысли вслух старого глупого маразматика.

Два голоса раздавались в огромном пространстве, гулкое эхо странно искажало смысл слов, поэтому что либо различить можно было лишь находясь в непосредственной близости от собеседника. Шарик неяркого света освещал им дорогу, зависнув в полуметре над каменными ступенями, двигаясь вместе с ними, но при его тусклом свете нельзя было разглядеть даже их лиц.

Но вот эти двое поравнялись с чадящим факелом и сторонний наблюдатель, если бы он здесь находился, не без удивления узнал бы в них все тех же — эмира и его первого визиря.

— И все же я не понимаю, к чему такая секретность, мой господин?

— Ты знаешь меня уже не одно столетие, но все еще сомневаешься в моих решениях? — ответил эмир приподняв правую бровь.

— О, мой повелитель, но ведь хотя бы одного надзирателя мы могли бы взять…

— Нет!

— Но ведь…

— Тебе лучше не спорить со мной, у меня побольше опыта в таких делах. Политика — мое призвание. Хм… я попробую тебе объяснить самую суть…

— Но великий эмир… ведь это всего лишь один человек, на которого даже не действует магия!

Увлекаясь каким либо вопросом, Альхор Борджи спешил высказать свое мнение, не стесняясь при этом перебивать даже самого эмира. Правитель Хурданта прекрасно знал сей маленький недостаток за своим визирем и частенько закрывал на это глаза, правда, если вокруг не было посторонних…

— Вот! Ты сам ответил на свой вопрос, однако же главную опасность нашего пленника ты представил как ущербность, а это далеко не так. Ты знал ответ, но не имея опыта в политике и дворцовых интригах, ты сделал очевидный, но совершенно противоположный вывод.

Понимаешь ли ты тот неоспоримый факт, что вся наша цивилизация построена на магии, только и исключительно на ней..? Вся наша система безопасности, вот уже более двухсот лет, основана и завязана исключительно на чарах и заклинаниях, не будь их, останутся лишь абсолютно бесполезные и ленивые, разряженные в парчу стражники.

Только представь себе, что какой ни будь честолюбец воспользуется этими его свойствами! Любая государственная тайна, любые запоры, магические ловушки, да практически все будет ему доступно. Мне даже представить страшно, что можно провернуть с его помощью.

— Что провернуть, о великий? — не понял Альхор Борджи.

Эмир в отчаянии махнул рукой и подобрав полы парчового халата быстрее пошагал дальше по ступеням. Стены отбрасывали гул от шарканья их сапог, как будто не хотели принимать от чужаков даже звуки.

— Эх… эх… эх… ну хотя бы спуститься с комфортом то мы могли? — бурчал недовольно и едва слышно себе под нос Старый маг, встречая каждую новую ступеньку, словно своего личного врага, но эмир все же услышал его бормотание.

— Альхор, мы должны проделать это дело в тайне, а если мы применим магию, об этом узнают все кому ни лень. Я так решил и больше возражений я слышать не желаю.

— Я умолкаю, о великий — испуганно прошамкал старик.

Минут через двадцать, когда у старого мага от усталости уже тряслись поджилки, они наконец-то спустились на самый нижний уровень, Альхор Борджи невольно поежился, проходя через огромную каменную арку, сложенную из больших черных гранитных блоков, осторожно ступая, нащупывая каждый шаг в глубоком мраке подземелья. Его тело невольно покрылось гусиной кожей и не смотря на весь его опыт и могущество, неприятный холодок появился в сердце, от чего жалкие остатки волос на его макушке встали дыбом.

До камеры где находился узник, Альхору Борджи и эмиру оставалось пройти еще около пятидесяти метров, когда некое странное ощущение посетило старого мага. Творилась какая-то волшба, рисунок очень знакомый, однако ощущалось какое-то нелепое несоответствие, но пока он не мог понять, что именно не так.

Эмир вдруг резко остановился на полушаге, как будто бы споткнулся обо что-то и приложив ладони к ушам, подозрительно прислушался. Альхор Борджи окончательно уверился в своих ощущениях.

— Сонная волшба — тихо, но уверенно сказал эмир — в отличии от Альхора Борджи, он сразу распознал этот редкий вид магии.

— Что? — недоуменно спросил старик.

— Ты что, не чувствуешь, чары морфея? — приподнял густые брови эмир.

Альхор Борджи остановился рядом с ним и прислушался к своим чувствам.

— Со стыдом должен признать вашу правоту, о величайший — воскликнул он — теперь и я различаю общий контур, но какая сила, какой необычный рисунок! Когда я учился в школе магов, мы и за волшбу то это почти что не почитали — дальше он бормотал скороговоркой и пожимал плечами, будто убеждая самого себя — Контролировать ее могут только самые сильные и обладающие мощнейшим самоконтролем даже во время сна маги. Но она не страшна… Изучая древние летописи магии, нам рассказывали, что за всю историю было только два или три случая, когда эта неконтролируемая сила наносила какой либо вред носителю дара волшбы во сне. Я могу припомнить только два случая, когда в 1244 году от сотворения, у тогдашнего главы гильдии магов — Периша Первого — во сне отросли волосы, заполнив половину комнаты. А второй случай — когда Гориш Джафар — какой-то мелкий маг проснулся на своей кровати в сугробе снега, и у него отросла третья рука прямо из груди, он даже не стал от нее избавляться, ему даже понравилось сия необычная метаморфоза.

Однако это все, что я могу припомнить… Но чтобы такая сила… Поэтому, о великий, я не сразу ее распознал!

Эмир с превосходством посмотрел на старика.

— Вот потому-то Хурдантом правлю я, а не ты.

Старый маг согнулся в поклоне, признавая превосходство эмира в этом вопросе.

К черту секретность, подумал эмир, ситуация выходит из под контроля, в любом случае все-таки придется задействовать магию. Он прикрыл на секунду глаза, сложив ладони вместе, затем приложив их к губам стал выдувать между ними что-то похожее на мыльный пузырь. Когда этот пузырь стал довольно большим — метра три в диаметре — эмир широко развел руки в стороны и вошел в образовавшуюся сферу.

— О великий, где же вы взяли столько энергии, здесь ведь нет ни каких линий? Воздух, вода — все закрыто.

Альхор Борджи с изумлением рассматривал странный рисунок защитного поля. Определенно, в нем присутствовали блоки и схемы весьма редко используемых заклинаний подгорного племени гномов.

— Все, да не все. Вам бы не мешало, уважаемый Альхор Борджи, уделять больше внимания магии земли. У всех свои секреты — загадочно проговорил эмир, не желая даже старому соратнику до конца открывать все свои тайны. — У тебя, я не сомневаюсь, тоже что ни будь всегда при себе имеется. Давай, не скупись, я открою тебе проход. Заходи — сказал эмир открывая одну из стенок.

Альхор Борджи проскользнул в дыру, которая с мокрым хлюпом тут же заросла за его спиной.

Магическая сфера эмира являлась универсальной защитой от внезапного нападения. Во многом она походила на ту, в которой сидел Альхор Борджи, когда в него из автомата палил Али. Были и коренные отличия, но разбираться в них сейчас не было времени.

Эмир и семенящий за ним старик осторожно приближались к камере узника. Теперь запах волшбы стал намного сильнее, тугой поток магии вырывался через стены, дверь камеры, а более всего — хлестал в щели под тяжелой дубовой дверью, обитой толстым листовым железом.