Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

до сих пор связана с Роуэном этим заклинанием? – Он продолжает молчать. Я судорожно вздыхаю, делая еще один шаг ему навстречу. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне правду.

– Что ж, – произносит мелодичный голос, – есть правда, а есть истина, не так ли?

Я, запнувшись, останавливаюсь, мои ботинки взбивают россыпь снега. Рука в перчатке высвобождается из-под плаща и откидывает капюшон. И это вовсе не Подземный Лорд, а странное бледное существо.

В отличие от Совы или Фауны, существо, стоящее передо мной, никогда нельзя было бы принять за просто девушку. Ее кожа бескровно бледна. Ее волосы голубые, словно растаявший иней. У нее огромные, совершенно черные глаза под изогнутыми бровями.

Она держится царственно, как королева фей, ее подбородок вздернут вверх, на полных губах играет улыбка. Она одета в черное, а широкие юбки ее платья расшиты мраморным узором, мазками древесного угля и серебра, обшиты замысловатым кружевом. На ней корона из крученой стали, выполненная в форме перистых и тоже как будто кружевных оленьих рогов.

Она не девушка, но и монстр не совсем подходящее для нее название. Мой голос, ранее такой решительный, когда я думала, что говорю с Подземным Лордом, теперь настороженно понижается.

– Кто ты?

– Ты можешь называть меня… Леди Мотылек.

Холодный порыв ветра заставляет вздрогнуть деревья, пахнущие дымом, словно кто-то только что задул свечу. Дрожа от озноба, я плотнее укутываюсь в плащ.

– Что ты такое?

Она пробегает по мне взглядом, замечая испачканный грязью подол ночной сорочки, мою разодранную накидку, израненную руку. В выражении ее лица проблескивает тревожащая резкость, и ее улыбка становится шире.

– Ну теперь-то ты определенно это знаешь. Ведь, в конце концов, ты уже встречалась с моими сестрами. И я знаю, что ты встречала и моего брата.

– Все вы… – Это слово застревает в моем горле, и выходит с шепотом. – Боги?

Леди Мотылек подбирает свои юбки и изящно подходит ко мне.

– Ты думала, что Подземный Лорд единственный? – На ее лице расплывается самодовольная ухмылка, а затем она издает тихий насмешливый звук. – Уверена, он бы хотел, чтобы ты в это поверила. Но это не так.

Я безмолвно пытаюсь осмыслить ее слова. Пытаюсь осознать, что все это значит.

– Но как?..

Ее улыбка становится все шире, словно она наслаждается моим замешательством.

– Нижний мир разделен на пограничные земли, совсем как и Верхний мир. За каждой территорией присматривает знатная семья. И наш мир не исключение. На каждом участке есть свой собственный смотритель, следящий за душами в пределах сферы его полномочий.

Я размышляю о Верхнем мире, о том, что Роуэн – лорд всех земель, простирающихся от Вейрского леса до Поместья Лейкседж. Так странно осознавать, что Нижний мир аналогичен. Разделенный границами и связанный своей собственной версией деревенских ритуалов. Костры под невидимой луной, деревья, приносящие увитые лентами ветви в виде ежегодной десятины.

И потом, во всем этом есть мое место. Как, когда я была отравлена, и Подземный Лорд нес меня через лес, эти странные силуэты появились рядом с тропинкой. Как он построил мой домик, отрезанный от остального леса стеной колючих кустарников.

Истина – это ежевичная лоза, медленно обвивающая меня сокрушительным натиском, пока я едва могу дышать.

– Он ничего от меня не скрывал. Но я была той, кого он прятал… от всех вас.

Леди Мотылек смотрит на меня с укоризной, и я ощущаю на себе ее невыносимо пристальный взгляд.

– Он сказал нам, что ты умерла. Что ты – очередная душа, которую он забрал, как и все остальные. Он пошел на такие меры, чтобы сохранить твое существование в секрете, не так ли? Его маленькая человеческая девочка. Его питомец.

Я складываю руки на груди.

– Я не являюсь его… чем-то там.

– Он нарушил столько правил ради тебя, Виолетта. Должно быть, ты совершенно особенная для него. – Она придвигается ближе, и ее улыбка становится заговорщической. – Скажи мне: а он особенный для тебя?

– Нет. Это не так. – Но, даже протестуя, я не могу перестать думать о том, как позволила ему прикасаться ко мне, когда мы были с ним в саду. То, что я ощутила, когда он сотворил заклинание и забрал мою боль, безмолвие в его груди, когда он нес меня, то, как он проводил своими когтями по моим волосам.

И, несмотря на все – мою растерянность, мою ярость, мое бегство через лес, когда он преследовал меня – по моим щекам разливается непрошеный румянец. Леди Мотылек обхватывает мое лицо своими ладонями. Она прижимает большие пальцы к моей коже и смеется, когда чувствует ее тепло.

– Ох, я смутила тебя. Честно говоря, я не представляю, почему бы кому-то из нас хотелось бы романтических отношений с существом вроде тебя. Но у него всегда был специфический вкус. Думаю, он был бы нежен с тобой – или, во всяком случае, пытался быть таковым. Ведь от тебя совсем не будет никакой пользы, будь ты сломлена.

– Я не нуждаюсь в романтических советах.

Она покачивает головой, тихонько посмеиваясь себе под нос. А потом ее взгляд останавливается на моем окровавленном запястье. Невольно я обхватываю пальцами печать.

– Впрочем, у тебя ведь есть желания, Виолетта. Почему ты находишься здесь, в лесу?

Стоя перед ней – этим монстром, этим богом – я чувствую себя так, словно балансирую на острие ножа. Я делаю медленный вдох, пытаясь устоять на месте. Мои ладони начинает опутывать слабый жар силы.

Я подхожу ближе к Леди Мотыльку и невозмутимо встречаюсь с ней взглядом.

– Я хотела докопаться до истины.

– Ты хотела найти Роуэна. – При звуке его имени из ее ярких коварных уст я начинаю пятиться. Но затем ее голос становится ниже, и она продолжает: – Если бы был способ вернуться… ты бы воспользовалась им?

Я замираю. Каждое слово таит в себе опасность. Пауза, прежде чем я заговорю, похожа на осколок стекла. И из раны потечет кровь, если я буду сжимать его слишком сильно.

– Это зависит от того, что мне придется сделать. – Мой разум затуманен, заполнен вычислениями, более сложными, чем любая из алхимических формул Кловер. – Я могла бы… действительно вернуться и снова быть с Роуэном?

Леди Мотылек касается большим пальцем моей щеки, напевая себе под нос. Время, кажется, замедляется. Оно ощущается как медовый воск, стекающий по алтарной свече. Затем выражение ее лица мрачнеет, и ее улыбка превращается в нервную, голодную ухмылку.

Ее хватка начинает усиливаться, ее пальцы в перчатках сильно сдавливают мой подбородок.

– Я не имела в виду, что ты вернешься в Верхний мир, к тому мальчику,